Эдуард Семенов - Последний полет «Жар-птицы»

Косоруков и Седов смотрели на Рауфа и Али, те смотрели на Седова и Косорукова.

— Ну, я жду ответа. Скажите мне, где звезда, и я уйду. Не буду вам мешать.

Рауф посмотрел на Али, тот кивком головы разрешил ему говорить. Рауф повернул голову и ответил Косорукову:

— Мы не знаем, где звезда.

— Не говорите ерунды.

— Нет, правда, она ушла из наших рук в ночь, когда умер Ринат.

Лопнул бокал в руках Косорукова. Несколько капель крови упало на белоснежную скатерть. Он зашипел и схватился за салфетку, пытаясь перемотать себе руку. Седов попытался ему помочь, но он окриком остановил его:

— Оставь, я сам.

Потом снова обратился к братьям Фаради.

— Я думал, что разговариваю с серьезными людьми, которые понимают, с кем имеют дело. Но, видимо, ошибся.

Косоруков повернулся к тете Нюре и указал рукой на Рауфа и Али.

— Так вот, уважаемая. Это не я сейчас шутил, это они. Мне сейчас не до шуток, поэтому я ухожу и не буду вам мешать. А вы попробуйте убедить этих людей в том, что им все же придется сказать мне то, о чем я их прошу. Придется.

Он бросил короткий взгляд на Марию.

— И чтобы вы лучше думали, я заберу с собой ее.

Пистолет в руке Косорукова появился как будто ниоткуда. И прежде, чем кто-то успел что-то сделать, Седов схватил за волосы Марию и сдернул ее со стула. Мария вскрикнула и упала на колени. На ее бледном лице появились слезы. Она схватилась одной рукой за руки Седова, чтобы как-то ослабить его хватку, а другую выбросила вперед, как бы предупреждая всех от резких движений и необдуманных поступков.

Непогода не обратил внимания на ее движения, бросился на Седова, но получил такой мощный удар ногой в живот, что тут же согнулся пополам и упал на колени. Антонов приподнялся, сжимая свои огромные кулаки, но Косоруков недвусмысленно навел на Екатерину ствол пистолета.

— Не спеши, парень! — прошипел Косоруков. — Дернешься, и я пущу ей пулю в лоб.

— Что вы делаете? — закричал Руденко, с ужасом глядя на бледное лицо дочери, — она не может передвигаться самостоятельно, она ранена.

— А ей и не надо этого делать, — Косоруков кивнул головой Седову и тот, легко поднял с земли Марию, кинул ее на колени Косорукова. — Мы с ней немного покатаемся.

Инвалидная тележка с двумя седоками выехала из-за стола и быстро и бесшумно покатилась к выходу. Бывший спецназовец Седов не забыл свое дело и четко контролировал всех присутствующих. Впрочем, все были настолько шокированы произошедшим, что даже если бы и захотели, то все равно не смогли бы ничего сделать.

Уже на пороге Косоруков повернулся и коротко бросил:

— И я не намерен ждать вечность. Сроку вам на размышление неделя. Если ничего не надумаете, она будет следующей…

Все, кроме Рауфа, Али и бабушки Ситоры, с ужасом в глазах проводили инвалидную тележку до двери и потом еще долго не отводили от двери взглядов, как будто ожидая, что в ней вновь появятся Косоруков и Седов и объявят, что это был розыгрыш. Злая шутка или, на худой конец, съемки кинофильма.

Но вместо них в проеме дверей появился официант и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Горячее подавать?

Ему никто не ответил, он пожал плечами и снова вышел. В банкетном зале молчали еще минуты две, и первой пришла в себя Екатерина Иванова. Она посмотрела на Рауфа и Али и произнесла:

— Я понимаю, что все вы нам объяснить не сможете, но что-то, тем не менее, должны.

Бабушка Ситора положила на стол четки и толкнула в бок Рауфа.

— Да, пришло время. Говори.

Рауф обвел глазами всех присутствовавших и сказал.

— Мы сейчас вам все объясним, но, прежде всего, хочу вам сказать, чтобы вы не волновались за Марию. Ей ничего не угрожает.

— То есть, — прохрипел Андрей Непогода, — как это ничего не угрожает? У нее рана может открыться в любой момент.

Рауф покачал головой.

— Нет, не откроется. Вам придется выслушать меня до конца, чтобы понять.

Почти час ушел на то, чтобы Рауф, Али и бабушка Ситора смогли попеременно рассказать сидящим за столом людям вещи, которые каждый из них в отдельности счел бы за бред сумасшедшего. Но все вместе они были свидетелями похищения женщины, а значит, приходилось рассказанное признать правдой. Ужасной правдой.

— Так где же она, эта звезда, теперь? — задала первый вопрос Екатерина, когда замолчал последний из рассказчиков.

— Она выбрала в качестве своего носителя Марию, — спокойно ответила Ситора, — также, как много лет назад, когда нас выселяли из Крыма, этим носителем была я.

— То есть Вы сами добровольно передали свою тайну этому монстру?

— Но ведь он же об этом не знает, — ответил ей Рауф, — и это она сама так захотела.

— Как это, сама?

— Звезда или, точнее, БОЖЕ, бортовой определитель желаний, обладает удивительными возможностями и он способен управлять мыслями и желаниями людей. Он мог направить взгляд Косорукова на любого из нас, и любого из нас генерал мог выбрать в качестве пленника по велению БОЖЕ, но он выбрал Марию. То есть БОЖЕ сам отдал ее в их руки, значит, посчитал, что так будет лучше. Хотя понятие «посчитал» не совсем верное. Это не кибермашина, скорее, это некая нематериальная субстанция, это просто ЖИВОЙ СВЕТ, способный творить добро или зло, в зависимости от того, кто его окружает. Находясь в теле Марии, свет абсолютно защищен от черных мыслей окружающих сейчас ее людей….

— Это все здорово, — прервал Рауфа Андрей Непогода, — но что нам сейчас делать дальше? Сидеть и ждать у моря погоды? Может быть, лучше сообщить в милицию?

Али поднял глаза на корреспондента.

— Ни милиция, ни ФСБ и ни прокуратура нам не помогут. Здесь мы полностью связаны по рукам и ногам, даже хуже сделаем. Нужно ждать. Ждать сигнала от звезды.

— Подождите, — подал голос Анотонов, — мы же ведь можем попытаться связаться с Марией при помощи нашего оборудования.

Он посмотрел на Руденко.

— Конечно, Мария сейчас не в кабине «Жар-птицы», и на ней нет шлема, но, тем не менее, мы делали такие опыты, — он потупил глаза и краем глаза посмотрел на Екатерину. — Правда, это получалось у нас в тот период, когда мы были близки. Потом нам ни разу не удавалось войти с ней в контакт.

— Значит, войти с ней в контакт может, — Екатерина Иванова быстро сообразила, о чем он говорит и повернулась к Андрею Непогоде, — ты, Андрей. Сейчас между вами как никогда близкая связь, она ведь носит под сердцем твоего ребенка.

Рауф покачал головой.

— Это бесполезное занятие. Через неделю все произойдет само собой. Надо набраться терпения.

Руденко нахмурил брови.

— Мы должны попробовать. Только, — он замолчал на какое-то время, но потом продолжил, — как попасть в лабораторию института? Двери в нее сейчас для нас закрыты.