Сергей Симонов - Древний свет

Сопровождающие последовали за ним, погромыхивая металлофурнитурой.

— Что это за клоун? — первым пришел в себя Голдштейн. — И с чего это он указывает королю нолдоров?

— Он может это сделать, — мрачно произнес король. — Я действительно вассал Верховного короля Ингве, и обязан подчиняться ему. Я не могу разрешить вам отправить войска в Гондор.

— Что делать будем? — прямо спросил Феанор. — Подводить союзников, которым мы так обязаны, мы не можем…

— Верно! — вставил Гил-Гэлад. — Честь нолдоров будет запятнана, если мы не сделаем этого.

— Но и ослушаться приказа Верховного короля мы тоже не можем, — добавил Финарфин. — А как поступают в таких случаях в вашем мире? — вдруг спросил он Лугарева. — Никогда не поздно чему-нибудь поучиться.

— Ну…, - замялся Лугарев, — в таких случаях у нас принимают политическое решение… Ирв! Ты можешь что-нибудь придумать?

— Гм! — произнес Голдштейн. — Надо подумать… — он сел на стул и уставился в стену. — Значит, так… — произнес он через минуту. — Задача: обойти закон, не нарушая его. Насколько я понял, портить отношения с Верховным Королем вы бы не хотели.

— Так, — наклонил голову Финве.

— Тогда я вижу два пути. Первый: учинить фиктивную революцию, ограничив власть короля Финве, — сказал Голдштейн. — Собрать парламент, принять конституцию, выбрать премьер — министра и правительство, которое примет решение об отправке войск.

— Долго слишком, — буркнул Лугарев. — У тебя что, готовая конституция в кармане?

— Ну да, — ответил Голдштейн, вытаскивая из внутреннего кармана Конституцию РСФСР.

— То есть, как это ограничить власть короля? — королю Финве эта идея явно не понравилась.

— Я же сказал — фиктивно, — пояснил Голдштейн. — Парламент для того и существует, чтобы его можно было разогнать, когда он сыграет свою роль.

— Нолдоры не настолько едины, чтобы так рисковать, — возразила Галадриэль. — Нам только междоусобицы не хватало.

— Верно, — кивнул Голдштейн, — поэтому есть другой путь: создать неправительственную организацию, поставив во главе ее популярного лидера. Эта организация начнет собирать добровольцев. Да они уже собраны, собственно, — продолжил Голдштейн. — Тогда король Финве юридически будет не при чем. Он может сделать вид, что не знал об этой организации, может даже погневаться для виду… когда войска погрузятся на корабли и уйдут.

— Эта идея мне больше нравится, — улыбнулся король. — Но что делать, если король Ингве прикажет мне наказать этого попо… пупу… лярного лидера?

— Вряд ли в ваших законах предусмотрена ответственность за создание неправительственных вооруженных формирований, — сказал Голдштейн. — Ну, в конце концов, посадите его в тюрьму месяца на два, а потом выпустите за примерное поведение. А мы ему в камеру телевизор с видеомагнитофоном поставим, чтобы не скучал, диван мягкий, ну там, холодильник, бар… В общем, придумаем что-нибудь.

— Да, нам действительно есть чему у вас поучиться, — усмехнулся Феанор.

— Итак, решено. Создаем неправительственную организацию, — сказал король. — Да, кстати, а как она будет называться?

— Да как угодно, — пожал плечами Голдштейн. — «Альфа — 66», «Лига освобождения Эрессэа», «Эльфийский джихад», «Белериандская республиканская армия»… Какая, нафиг, разница?

— Пусть лучше это будет рыцарский орден, — подал идею Левин. — Раз уж мы решили организовать крестовый поход.

— А какие вообще бывают названия у этих орденов? — спросил Феанор.

— Ну… Орден Храма, Мальтийский орден, Тевтонский орден…

— Знаю, — сказала Селестиэль. — Мы назовем его… Тефлонский орден! Лугарев закрыл лицо руками, изо всех сил пытаясь сдержать смех, но не смог, и издал нечленораздельный звук, напоминающий хрюканье поросенка. К счастью, все были так захвачены идеей создания рыцарского ордена, что никто не обратил на него внимания.

— Гм… А почему бы и нет? Не менее глупо, чем все остальные названия, — пробормотал Левин.

— Звучит хорошо, — одобрил Гил-Гэлад, — Но что это означает?

— Это — страшная тайна, — улыбнулась Селестиэль. — Ты все узнаешь в свое время.

— О'кэй. Теперь нужен герб ордена, знамя и Великий Магистр, — напомнил Голдштейн.

— Герб и знамя предоставьте мне, — сказала Селестиэль. — Насчет Магистра… Полагаю, им должен стать Феанор.

— Не забывай, что Великому Магистру светит отсидка, — напомнил Лугарев. — Тут нужен, скорее, зицпредседатель Фунт. А Феанор может стать его советником или же командующим.

— Советником, — вмешался Феанор. — А на роль командующего есть другой достойный принц, помоложе, но с опытом взаимодействия с людьми, и более восприимчивый к новому. Я говорю о тебе, Эрейнион.

— Почту за честь, — Гил-Гэлад встал и поклонился.

— Я согласен быть Великим Магистром, — промямлил набитым ртом Бэнкс. — Если мне в камеру поставят видак и холодильник. Давно мечтаю отдохнуть от тещи.

На выходе из тронного зала Голдштейн окликнул Лугарева:

— Погоди, Игорь.

— Ну что?

— Ребята о тебе беспокоятся, — негромко сказал Голдштейн. — У тебя тут все в порядке? Помощь не требуется?

— Да нет, все нормально. Ты лучше скажи, почему вы не используете против Моргота аэрокосмические истребители?

— Какое там! — отмахнулся Голдштейн. — Оба авианосца уже отправились на Максеедсо. Там такая каша заваривается… Боюсь, что дальше может стать еще хуже. Мы уже ощущаем нехватку андроидных тел.

Все резервы уходят на Максеедсо.

— Что, такие большие потери?

— Таких потерь давно уже не было, Игорек, — мрачно проворчал Голдштейн. — Да вот… Мартин тебе тут игрушку прислал, — Голдштейн вытащил из сумки, висевшей на плече, яркую коробку, завернутую в полупрозрачный полиэтиленовый пакет. — Чтобы ты тут по ночам не скучал… Лугарев взглянул на картинку и хмыкнул:

— Мартин в своем репертуаре, как обычно. После обеда заседание продолжилось, на нем обсуждались конкретные вопросы. Оно затянулось до позднего вечера. Лугарев вернулся в башню, где размещалась команда, уже в сумерках.

Селестиэль не присутствовала на второй части совещания. Она вместе с матерью шила знамя для нового Ордена. Нужно было еще придумать всю геральдику, раскроить и скомпоновать ее. К тому же, швейной машинки у них, разумеется, не было. Селестиэль и Мириэль провозились со знаменем до глубокой ночи. Наконец Мириэль закрепила и оборвала последнюю нитку, облегченно вздохнула и сказала:

— Ну-ка, дочка, развернем его, да посмотрим. Они прикрепили знамя к стене, чтобы полюбоваться своей работой.

— Темновато здесь, — сказала Селестиэль. — У Игоря есть фонарь. Я сейчас принесу. Комната, освещенная несколькими свечами, действительно была темновата. Электростанция еще не была восстановлена после землетрясения. Селестиэль проскользнула по темному коридору, огибавшему башню, миновала несколько дверей и остановилась перед спальней Лугарева. Из-за двери доносилось легкое похрапывание. Даже перевоплотишись в эльфа, ее приятель был не дурак поспать. «Придавить харю», — вспомнила она выражение Лугарева и улыбнулась. Она осторожно открыла дверь и бесшумно вошла. Фонарь лежал у Лугарева в рюкзаке под кроватью. Селестиэль неплохо различала в темноте очертания предметов, не говоря уже о живых существах, которых она прекрасно видела в инфракрасных лучах. Она подошла к кровати и вдруг остолбенела от удивления. Рядом с Лугаревым лежала женщина. Селестиэль не видела ее лица, только длинные темные волосы, разметавшиеся по подушке, да очертания тела под легким одеялом. Она даже задохнулась от возмущения и обиды. Зрелище этого стройного теплого тела, лежащего рядом с тем, кто так прочно вошел в ее жизнь за последние месяцы, совершенно вывело ее из душевного равновесия. Она даже не обратила внимания на несколько необычный тепловой фон этой женщины. «Кто она?», — Селестиэль даже не могла предположить. Игорь все время был на виду, возле нее, да и времени на женщин у него быть не могло — слишком уж много было событий за последнее время. Лугарев перевернулся во сне с бока на спину и блаженно причмокнул губами. Лицо у него было до неприличия счастливое, и именно это окончательно взбесило Селестиэль. «Может быть, я и сама частично виновата в этом, — подумала она. — Но как он смеет?! Как он мог привести ее прямо сюда?! Неужели он думает, что я стерплю такое унижение?!» Женская логика в сочетании с сильным характером и средневековыми обычаями — комбинация крайне опасная. Рука Селестиэль сама собой потянулась к поясу, нащупывая рукоять кинжала. Длинное узкое лезвие блеснуло во мраке, отразив пробившийся в окно лунный луч. Она не понимала, что делает, но не могла остановиться. Перегнувшись через Лугарева — даже сейчас она и в мыслях не могла причинить ему какой-либо вред — она размахнулась и всадила кинжал точно под левую лопатку соперницы. И тут же Селестиэль поняла, что что-то пошло не так. Лезвие провалилось в тело без малейшего сопротивления, лишь пробив одеяло и кожу, и тут же послышался свист выходящего воздуха. Женская фигура под одеялом начала быстро съеживаться и опадать. Селестиэль ошарашенно стояла над кроватью с кинжалом в руке, не понимая, что происходит. Лугарев почувствовал движение рядом с собой, тотчас же проснулся и не менее ошарашенно выкатил глаза на Селестиэль, стоящую над ним с кинжалом в руке.