Алан Фостер - Призыв к оружию

— Навязана вам война с этим вашим Амплитуром или нет, это в конце концов не важно. Вы ее ведете в течение столетий и за это время наверняка поднаторели в убийствах. Будете говорить мне, что никогда ваши цивилизации не знали междоусобных войн и внутренних конфликтов, что вы никогда не ссорились друг с другом и не воевали?

— В масштабе целой расы, нет. Конфликты случались между отдельными индивидуумами. Даже между родовыми кланами порой. Но как только жизнь племен более или менее наладилась, они стали развиваться и увеличиваться, настала эпоха взаимопомощи и сотрудничества. Это настолько естественное понятие, что оно понятно даже самым примитивным существам. Невозможно достигнуть высокого уровня развития цивилизации, если ее внутренняя энергия расходуется на междоусобную войну.

Кальдак не понимал, зачем он тратит столько слов и времени, чтобы объяснить очевидные вещи. Да, ученым придется серьезно поломать головы над загадками этого мира, и главное — над загадками его странных обитателей.

— Природа цивилизации, которая целенаправленно уничтожает самое себя, очень противоречива и почти недоступна пониманию. Ваше мировоззрение столь же причудливо, как и ваша геология.

— Ну вот! Теперь вам наша геология не нравится! — воскликнул Уилл. — Я так и знал.

Обстановка требовала присутствия ученых профессоров, но их не было, зато был он, Уилл Дьюлак.

— Мир разделен на сушу и воду, — сказал Т’вар. — Это нормально. Мы ожидали это увидеть и увидели. Но попробуйте наше изумление, когда мы обнаружили, что ваша суша расколота на части, которые находятся на большом расстоянии одна от другой!

— Кажется, это связано с какими-то тектоническими процессами, с активностью строения плит… — Уилл напряг свою память, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из соответствующей дисциплины, которую он в свое время прослушивал в колледже. — Я думаю, что когда-то — очень-очень давно — наша суша была монолитна. Но потом под влиянием каких-то внутренних сил она раскололась и ее осколки отдрейфовали в разные стороны.

— Земля не может «дрейфовать», — твердо сказал Т’вар и переглянулся с капитаном. Затем добавил:

— Земля остается там, где формировалась. Она не может перемещаться по планете.

— У нас может, — с убежденностью в голосе заявил Уилл.

— Никогда не приходилось слышать подобной чепухи, — пробормотал с’ван на языке массудов, обращаясь к Кальдаку.

— Как вы думаете, — спросил тот у Т’вара. — Нет ли тут какой-нибудь причинно-следственной связи между странной геологией этой планеты и той враждебностью, с которой местные жители относятся друг к другу с начала истории их расы? Множество языков, открытых нами, только доказывает предположение о том, что их общество расколото точно так же, как и среда обитания. Не является ли это следствием и причиной?

— Культура цивилизации не может иметь существенной зависимости от геологических проблем среды ее обитания. Во всяком случае, я не назову вам этому ни одного примера. И вообще я в этих вопросах некомпетентен. Обычно веселое лицо с’вана было теперь озабоченным. Было видно, что ему неловко и неприятно вести этот разговор.

— В тектоническом строении эта планета очень нестабильна. Еще действуют вулканы! Какой эффект все это может оказать на судьбу развивающейся в таких условиях цивилизации? Возможно ли, чтобы общество, зреющее на этой планете, отражало в себе, как в зеркале, эту нестабильность?

— А кто здесь может похвастаться своей компетентностью? — спросил Кальдак. — Вопросы эти никогда нами не изучались, ибо мы не знали прецедента. Необходимо все передать ученым отделам на экспедиционный корабль. И точку зрения землянина тоже. Возможно, она поможет решить хоть какие-нибудь проблемы, которые встали перед учеными.

Снова заговорила вейс:

— Вы, кажется, что-то хотите у нас спросить?

Уилл выпрямился.

— Будете говорить, что на ваших мирах не существует отдельных континентов? — спросил он.

Транслятор с большим трудом перевел незнакомые ему понятия.

— На каждой планете есть суша, где может развиваться цивилизация. И океаны. И, может быть, несколько небольших островов, — ответил Т’вар. — Суша представляет собой одну, монолитную массу. Она не может быть разбита на фрагменты. Вашему миру до сих пор не было прецедента.

— Может, это как-то связано с Луной?

— Что?

Кальдак и Т’вар оба опустили глаза на свои трансляторы, полагая, что этот вопрос задал землянин. Никто не ожидал научной догадки от вейс. Ей пришлось выразительно взглянуть на своего капитана и его заместителя и пояснить свою мысль подробнее:

— Масса их Луны заставляет обратить на себя внимание. Она слишком велика для спутника планеты столь незначительных размеров. Скорее уж следует рассматривать эти два небесных тела, как планету-двойню, чем как планету и спутник. Я просто подумала, что размеры и масса Луны имели в далеком прошлом какое-то отношение к расколу суши Земли на фрагменты.

— Интересная гипотеза. Оставим ее на съедение геофизикам, которые работают на орбите.

Кальдак вновь обратил все свое внимание на землянина. Да, он сломал руку Дропаку при первом знакомстве. Но с той самой минуты ведет себя вполне спокойно и даже охотно идет на сотрудничество. Командиру предстояло все же приготовиться к возможности непредсказуемой реакции со стороны землянина на вопрос, который он хотел ему сейчас задать. Выждав паузу, Кальдак четко и раздельно произнес:

— Вы не стали бы возражать против вашего медицинского обследования?

— Кого? Меня?! — вскричал Уилл, автоматически выключая спутниковую антенну и телеприемник. Композитор ощутил страшную сухость во рту. В холодильнике хранилась упаковка с шестью банками ананасового сока. Он достал одну, вскрыл, сунул в дырочку соломинку, сделал жадный глоток и вдруг понял, что он окружен по крайней мере десятком пришельцев. Возможно, Кальдак не соврал насчет того, что большинство из них не вояки. Все же композитор ощущал себя в позорном и пугающем меньшинстве. Ведь он сам не был воякой.

Кроме того, еще вчера стало ясно, что сбежать не удастся.

— Что, если я стану возражать?

Капитан чужаков поджал губы, отчего обнажились острые зубы. Уиллу показалось, что чужак этим движением подавил какое-то поднимавшееся в нем чувство. Хотя, может, Уилл и ошибся.

— Тогда ничего не будет, — ответил спокойно массуд.

— Вы не собираетесь ставить на мне хирургические опыты, а?

— Нет. Вы разумное существо. Зачем бы мы стали причинять вам вред?

Уилл дососал банку.

— Ладно, черт с вами. Только если это будет не больно! Где будем заниматься этим? Здесь?

— Если вы не возражаете, то пройдем на борт челнока. Вся аппаратура там.