Алан Фостер - Призыв к оружию

— Не пойму, куда вы клоните?

— Если мы улетим, перед ними будет две дороги: одна к истинной, самобытной цивилизации, другая — к самоуничтожению. Если мы останемся, катастрофы не случится, но и по-настоящему цивилизованными земляне, возможно, не станут. Мы подавим их своим более высоким уровнем, вольно или невольно. Между тем землянин Уилл постоянно твердит нам о том, что его общество неуклонно движется к мирному существованию. Наше присутствие здесь — преграда для землян. Разве наши нужды и нужды Узора дают нам право вмешиваться в жизнь этих существ; возможно, уже начавшую налаживаться жизнь? Имеем ли мы право сталкивать землян с мирной дороги, на которую они уже, возможно, прочно встали, только потому, что интересы войны Узора нам кажутся более важными? Имеем ли мы право вообще на вмешательство в самобытную жизнь иного разума, который стоит на пути к цивилизации?

Ученый умолк.

— В общем, я рад, — закончил он как-то странно.

— Рады?! Чему? — осторожно спросил Кальдак.

— Рад тому, что не на мне лежит ответственность за принятие решений такого масштаба.

С этими словами второй помощник руководителя по науке удалился, оставив за спиной погруженного в тяжелые размышления капитана. Кальдак неподвижно смотрел на искрящийся световой рисунок… и не видел его.

Уилл сидел в кокпите своего катамарана и слушал Т’вара. С’ван говорил и одновременно вытирался полотенцем. Из всех рас Узора композитору легче было общаться со с’ванами. У массудов были интеллигентные манеры, но их лица все-таки сильно напоминали крысиные морды, увеличенные в несколько раз. К тому же у массудов все время что-то подергивалось или подрагивало. Это производило угнетающее впечатление и даже пугало. Что же касается гивистамов и их бессменных ассистентов о’о’йанов, которые составляли основу научного потенциала группы контакта и много трудились на разраставшейся с каждым днем базе, то они слишком походили на рептилий, чтобы их общество согревало.

Вдобавок к тому, что с’ваны были млекопитающими, двуногими и больше других походили на людей, они еще были чрезвычайно общительны и говорливы. Они также обладали удивительно тонким чувством юмора. Их остроты были всегда понятны представителям иных рас и удавались им с такой ловкостью, о которой Уилл мог только мечтать.

На базе было также несколько лепаров, но они держались всегда в своей среде и были настолько замкнуты, что Уилл не только не знал, как с ними заговорить, но и всегда испытывал неловкое чувство, встречаясь с ними в коридорах базы или в воде.

Уилл не боялся с’ванов. Трудно бояться существа, которое всего трех футов росту. Порой им овладевал дикий интерес узнать, как выглядят лица с ванов под плотными завитками густых черных бород, свойственных представителям как мужского, так и женского пола. Такие же волосы покрывали голову, руки, оставляя лишь смутные просветы кожи кофейного оттенка.

Уилл захлопнул томик «Двенадцатой Симфонии» Джорджа Ллойда и широко улыбнулся: он соскучился по компании. В отличие от Кальдака или гивистамов, которые навещали его только для того, чтобы задать нужные им вопросы и записать его ответы, Т’вар приходил поболтать. Ему, похоже, тоже нравилось общество землянина.

— Вы чем-то взволнованы, — догадался с’ван.

Уилл кивнул.

— Меня пробила важная мысль, Т’вар. До сих пор я делал все, чтобы только убедить вашего командира и ученых в том, что мои соотечественники никак не приспособлены к участию в вашей войне. Но это не из-за того, что я прав, а их наблюдения неверны. Правы обе стороны. Один из специалистов-гивистамов несколько часов подряд расписывал мне нашу земную непредсказуемость. Он полагает, что это делает нас еще менее приспособленными к участию в войне, чем если бы мы оказались нацией патологических пацифистов. Раньше я как-то не догадывался смотреть на проблему под этим углом зрения, но теперь чувствую, что в его словах есть правда. Я собираюсь обсудить это с Кальдаком.

— Этот вопрос уже тщательно обдумывается им, — сообщил Т’вар композитору. — Но суть дела от этого не меняется. Мы все еще очень надеемся на то, что вы окажетесь способными принести нам пользу.

— Проклятье! Что же вас убедит наконец в том, что мы бесполезны, что нас надо оставить в покое?! Мы пытаемся задвинуть тысячи лет бессмысленного самоистребления в глубокую историю, на странницы учебников, изгнать из жизни! Почему Кальдак не хочет понять этой простой вещи?! Прошу прощения, «вы».

Т’вар стал внимательно изучать коротенькие и толстенькие пальцы своей правой руки.

— С’ваны считают благоразумным не высказывать слишком много серьезных суждений.

— Да, я это заметил, — сказал Уилл и опустился на стул около штурвала, чтобы его взгляд был вровень со взглядом с’вана. — Кстати, почему это происходит с вашими соплеменниками? Создается впечатление, что вы намеренно позволяете массудам, гивистамам и даже о’о’йанам принимать все важные решения, в то время как сами стоите в сторонке и не раскрываете ртов.

Если заместитель командира экспедиции и улыбнулся при этих словах композитора, то Уилл все равно ничего не увидел за этой непроходимой чащей бороды.

— Вы умны, но почему-то не хотите этим пользоваться и отдаете все на откуп другим.

— Я скажу вам одну вещь, Уилл Дьюлак. Вам мне это говорить легче, чем коллегам по экспедиции. Простая истина заключается в том, что с’ваны действительно умнее массудов, гивистамов, вейсов и о’о’йанов.

— Тогда почему же вы не принимаете решений? Почему вы даете это делать другим?

— Нет, нельзя сказать, что мы стоим в стороне и плывем лишь по течению. Мы предлагаем. Мы влияем. Мы обнародуем наше мнение. Вы должны понять, что даже в рамках цивилизации с высоким уровнем развития роль самого умного не самая благодарная. Особенно, если раса умных немногочисленна, а ее представители не отличаются физической статью. Благодаря нашим способностям мы занимаем непропорционально большое количество высоких постов в иерархии Узора, а между тем среди общего населения союза наш процент весьма невелик. Это открывает перед нами широкие возможности оказывать свое влияние. Но одновременно подставляет нас под угрозу примитивных эмоций, которые не исчезли с развитием цивилизации. Поэтому мы предпочитаем быть очень осмотрительными и осторожными. Приведу простой пример: мы не открываем своих колоний на чужих планетах, как это делают гивистамы и бир’риморы.

Уилл нахмурился.

— Вы что же, побаиваетесь своих собственных союзников?

— Узор не столь уж монолитен, как вам, вероятно, кажется. Внутри него столько разных конфликтов и непонимания, что вам даже и не снилось. Трещины в нем росли так быстро, что, если бы не общая угроза в лице Амплитура, я голову даю на отсечение, что союз распался бы, как у вас говорят, как карточный домик. Ненадежность внутрисоюзных связей — это опасность, которая и сейчас существует у нас и которую мы начинаем осознавать.