Дмитрий Казаков - Война призраков

Вернулся в дом, прошел в большую комнату. От стоящей на столе миски поднимался пар и шел умопомрачительный запах пшенной каши со шкварками.

— Угощайся, — пригласила хозяйка, из кувшина наливая в кружку молока.

— Благодарствую, — повторил Авдей и сел за стол.

После завтрака отправились к церкви. Там потихоньку собирался народ.

— Утра доброго, — завидев Авдея, прогудел Евдотий. — Сегодня опять с нами?

— Коли будет на то Господня воля.

Вчера Авдей работал вместе с Евдотием, Феофилактом и еще троими мужиками в лесу. Отъехали далеко от селения, вооружились бензопилами и принялись валить деревья. Вернулись только к вечерней молитве почти с двумя десятками бревен в кузове.

— Господня воля — это как Василий скажет? — усмехнулся подошедший Феофилакт, но тут же осекся и сделал преувеличенно смиренное лицо.

— Ох, Феофилка, твои шутки от диавола! — сердито буркнул Евдотий и аж сплюнул на землю.

Когда подошел Василий, разговоры тут же смолкли. Загрохотал отпираемый замок, народ принялся степенно заходить в открывшуюся дверь.

В церкви сегодня почему-то было душно, запахи горячего воска и сырого дерева казались густыми, точно сметана. Василий руководил молитвой без привычной страсти, словно мысли его витали где-то далеко. Последние псалмы и вовсе читал вполголоса, едва слышно.

Молитва закончилась, и обитатели селения поспешили к выходу — всех ждала работа. Авдей уловил несколько любопытных девичьих взглядов, но не обратил на них внимания.

Божий дом не место для грешных дел и мыслей, да и время неподходящее.

Часть мужиков разбрелась по домам — заниматься собственным хозяйством. У входа в церковь остались те, кому сегодня выпало исполнять общинные работы. В их числе оказался и Авдей.

— Так... — Василий нахмурился. — Евдотий, бери тех же, что и вчера, и отправляйтесь в лес. Старая ферма долго не простоит, как бревен добудете — станем новую строить.

— Хорошо, — кивнул толстяк.

Оставив старосту раздавать задания, Авдей вслед за остальными пошел через площадь к складу.

Транспортер стоял на месте, на одном из боков красовалась поставленная вчера свежая вмятина.

— Забирайтесь в кузов, — велел Евдотий, бывший в маленькой артели за старшего. — Поедем, с Божьей помощью!

Авдей обошел могучую машину и по короткой лесенке перелез через откидной борт. В кузове было пусто, вдоль стен тянулись лавки, пол усеивали мелкие кусочки коры и опилки.

Едва успел сесть, как транспортер с гулом сдвинулся с места.

Евдотий осторожно вырулил на площадь, проехал по улице, заставляя кур в испуге разбегаться. Когда выехал за околицу, добавил хода. Авдей про себя помянул Богородицу и милость ее, а сам крепче вцепился в торчащие из борта скобы.

Знал, что сейчас будет немилосердно болтать.

Ехали примерно час, а когда мотор смолк, то в кузов проникли лесные звуки — шум ветра в листьях, скрип стволов, резкие крики обитающих тут тварей, треск валежника под ногами...

— Чего расселись? Вылазьте! — сказал Евдотий, заглядывая в кузов. — Пора за дело, во имя Господа!

Выбравшись наружу, Авдей с удовольствием втянул свежий воздух. Вокруг виднелись могучие, возносящиеся к небесам стволы цвета мокрого асфальта. Кроны, похожие на зеленые облака, клубились далеко вверху.

— Берись, ребятушки, не ленись. — Феофилакт, распахнув дверцы кабины, подавал работникам бензопилы.

— За дело, — сказал Евдотий, когда все были снаряжены, и перекрестился.

Разошлись в разные стороны, чтобы не мешать друг другу, и лес огласился резкими воющими звуками. Авдей запустил собственную пилу и перестал слышать других. Инструмент мелко трясся в руках, медленно вгрызаясь в вязкую и твердую древесину.

Авдей мог предсказать последующий день вплоть до минут: первое дерево, на которое уйдет не меньше трех часов, второе; потом обед из вареных яиц и нескольких кусков хлеба; еще одно или два дерева, как позволят силы; погрузка и путь назад; разгрузка, вечерняя молитва и сон.

Он знал, что завтрашний и послезавтрашний день будут похожи на этот — тяжелый труд, прерываемый молитвами, и больше ничего. Жизнь ревнителей истинного благочестия не отличалась легкостью или разнообразием, но разве не для того рожден человек, чтобы страдать?

Из-под пилы летели опилки, щедро усеивая темную, почти черную землю.

О том, что сегодня воскресенье, Авдей совершенно забыл. Космический перелет заставил его сбиться с привычного ритма, и о празднике он вспомнил после завтрака, обнаружив, что Клавдия не торопится, как обычно, в церковь.

— Сегодня большой молебен, праздничный! — ответила хозяйка дома на вопрос постояльца. — В полдень, не раньше. Так что отдыхай, милок.

Свободное время Авдей посвятил чтению Писания. Иного отдыха в общине ревнителей истинной веры не представляли — что здесь, на Новом Вавилоне, что на Земле. Светские книги находились под запретом, как и развлечения вроде игр или кино, придуманных непосредственно Сатаной.

Дома, на родине Авдея, воскресными вечерами для молодых устраивали посиделки под присмотром старших, где дозволялось пение. Он полагал, что нечто подобное будет и здесь.

Чтение увлекло его, и, когда Клавдия заглянула, Авдей одолевал книгу пророка Амоса.

— Душеспасительное чтение всегда полезно, — сказала хозяйка, — но нам пора. Василий опоздавших ждать не станет, а потом сурово отчитает. Так что собирайся, милок.

Сборы не заняли много времени, и вскоре они вышли из дома. Накрапывал дождик, солнца не было видно за низко плывущими, серыми тучами. Под ногами хлюпали свежие лужи.

Когда вошел в церковь, то свет множества свечей, горящих у икон, показался Авдею после уличного полумрака очень ярким. Он на мгновение зажмурился, давая глазам привыкнуть.

Женщины сегодня пришли в разноцветных платках, и даже мужики принарядились — начистили сапоги и расчесали бороды. Оклады икон сверкали особенно ярко, а святые, чьи лица выступили из обычно скрывающего их полумрака, казались живыми. Глаза на темных лицах внимательно следили за происходящим.

Молитву начали как обычно и только потом перешли к воскресным чтениям.

— Всемирную славу от человек прозябшую и Владыку рождшую, небесную дщерь, воспоим Марию Деву, безплотных песнь и верных удобрение, — повторял Авдей вместе с остальными. — Сия бо явися небо и храм Божества; сия преграждение вражды разрушивши, мир введе и царствие отверзе!

В нужные моменты клал поклоны и крестился.

Молитвы были хорошо знакомые, сотни раз повторенные, но Авдей вкладывал в них всю душу, зная, что сегодня, в праздничный день, сам Господь слышит обращенные к нему слова истинно верующих.