Дмитрий Казаков - Война призраков

Курсанты слушали молча, с выражением вежливой, хотя и несколько отстраненной заинтересованности на лицах.

– Обычный человек представляет собой комплекс привычек и шаблонов, – сказал Фишборн, – шаблонов поведения, восприятия, мышления. Его действия легко предсказуемы, он озабочен только самим собой, своими мыслями и желаниями и по причине этого ничего вокруг не видит. А что заметит, то интерпретирует чаще всего неправильно. Он раб навязанного себе же распорядка жизни, невольник стереотипов и штампов. Наш же курс рассчитан на то, чтобы уничтожить у обучаемых все распорядки, шаблоны и привычки! Все до единого! Убрать все то, что помешает им в дальнейшей работе! Мы отучили вас вставать, питаться и действовать по расписанию, извели под корень большинство шаблонов восприятия, излечили от болезненной привязанности к прошлому, которое так часто висит на людях мертвым грузом. Если говорить в целом, – тут полковник вновь на мгновение прервался, но не из-за волнения, а для того, чтобы получше сформулировать мысль, – то мы уничтожили то, что обычно называют личностью. В настоящий момент вы все личностями в узком смысле этого слова не являетесь.

Виктор хмыкнул и покачал головой. Теперь все становилось на свои места. Дурацкие задания, информационная блокада, отсутствие всякой регулярности в обучении, издевательства и придирки – все то, что выглядело ненужным и даже мешающим, неожиданно оказалось главным.

Даже мелочи, вроде рациона питания, вписались в общую схему.

Необычные условия, невероятная интенсивность обучения и колоссальные нагрузки – пройти через это смог лишь тот, кто сумел переломить себя, отказаться от выработанных годами привычек.

А кто не сумел – тех досрочно эвакуировали на вертолете.

– Разрешите вопрос, сэр? – поднял руку Джеффри Сакс.

– Да, конечно.

– А не слишком ли это высокая цена? – спросил австралиец, как-то болезненно кривясь. – Вы соскребли с нас все, оставив голую самость, и думаете, что мы будем вам за это благодарны?

– Не забывайте, мистер Сакс, что я прошел тот же курс и прекрасно понимаю, что вы ощущаете. – В голосе Фишборна прозвучало что-то вроде сочувствия. – И я вам отвечу – нет. Цена приемлемая. Вы забываете о том, что получили в обмен на мелкие эгоистические сокровища, вроде чувства собственной важности или самомнения. А получили вы свободу – истинную возможность выбирать, кем быть и как себя вести. Обычный человек скован страхами, комплексами, привычками и ожиданиями окружающих. У вас же теперь нет ни страхов, ни комплексов, ни привычек, а мнение тех, кто вас окружает, значит не больше, чем прошлогодний снег! Вы можете вырастить в себе любую личность и с необыкновенным искусством воплотить ее в жизнь! По окончании службы в качестве оперативного агента вы даже сможете вернуть ту, которой изначально являлись! Вы удовлетворены, мистер Сакс?

– Да, – ответил австралиец спокойно. – Благодарю вас. А зачем все это нужно?

– Теперь вы сможете приспособиться абсолютно к любым социальным условиям, стать кем угодно. Вы стали неуловимы и подвижны, как призраки! Вы проникнете туда, куда более никто не проникнет, и останетесь при этом невидимыми для всех! И только так вы сможете выжить в той войне, которую ведет Служба! В войне призраков!

– Что будет с нами дальше? – осведомился О'Брайен.

– Еще несколько месяцев обучения, – ответил полковник. – Потом состоится отборочное испытание, которое только и даст ответ о вашей готовности. Если все пройдет благополучно, то примерно через год вы будете зачислены в штат Службы.

Фишборн обвел курсантов взглядом, который стороннему наблюдателю показался бы равнодушным. Но Виктор улавливал в нем и интерес, и тревогу, и даже надежду– все чувства, которые обычно вызывают те, кто должен прийти тебе на смену.

– Ну что, вопросы есть? Если нет…

– Прошу прощения, сэр, – подал голос Сеул Ку Хьон, – а что за «потерю формы» мы пережили?

– Все просто. – Полковник, уже направившийся к двери, остановился. – Все шаблоны восприятия и поведения имеют строгое соответствие в физиологии. Мышцы и суставы каждого человека «зажаты» строго индивидуальным образом, соответствующим его штампам. Избавление от штампов приводит к снятию мышечных зажимов. Процесс это довольно болезненный, но он показывает, что основная цель обучения достигнута! Потерявший форму превращается из человека в призрака!

– Благодарю вас, сэр. – На скуластом лице Сеула Ку Хьона на мгновение отразилось удивление, которое тут же пропало.

– Вопросов больше нет? Тогда идите, – сказал Фишборн, – занятия продолжаются. Мистер Тодзио ждет вас с нетерпением!

27 августа 2218 года летоисчисления Федерации

Земля, Кадис

Корпус летающей машины чуть заметно вибрировал, а сам вертолет, оставивший остров Грасъоса позади, стремительно мчался на северо-запад, к невидимым пока берегам Испании.

Места в его железном чреве было предостаточно. Кресла по правую сторону от центрального прохода занимали преподаватели, по левую – курсанты. Сегодня ранним утром им велели надеть собственную одежду, которая больше года пылилась в шкафах, и, ничего не объясняя, погрузили в вертолет.

То, что рядом оказались и преподаватели во главе с самим Фишборном, лишь добавляло таинственности.

Первые несколько часов полета Виктор дремал, его соседи тихо переговаривались. Смотреть в иллюминаторы было не на что. Уходящая за горизонт поверхность моря, лениво серебрящаяся под восходящим солнцем, представлялась довольно скучным зрелищем.

Когда далеко впереди замаячил берег, низкий и зеленый, полковник поднялся со своего места.

– Джентльмены, – сказал он, выйдя в центр салона, – попрошу минуточку внимания.

Дождавшись, пока взгляды всех курсантов сосредоточатся на нем, Фишборн продолжил.

– Сегодня вам предстоит после долгого перерыва вернуться в обычную жизнь, – сказал он, – но уже в новом качестве. Никакого конкретного задания вы не получите. Просто погуляйте по городу, зайдите в кафе. На всякий случай каждого из вас будет сопровождать преподаватель. Мистера О'Брайена – сэнсэй Ли, Раджаба Сингха – лейтенант Коломбо…

Виктору достался доктор Сикорски.

– Единственный запрет – на пользование связью. – Полковник придал лицу выражение крайней суровости. – Не вздумайте позвонить родным или близким!

Судя по разочарованной физиономии Рагнура, он-то, как раз планировал поступить именно так.

– Не вздумай называть меня «сэр», – предупредил Сикорски, когда они выбрались из вертолета. – Это будет довольно глупо выглядеть!

– Как же называть?

– Дорогой, – томным голосом проговорил социолог и тут же хихикнул, – изобразим пару геев…