Олег Кожевников - Эпоха выживания

За стол мы сели в восемь часов вечера, плотно поужинали, потом налили женщинам шампанского. Мужчины все решили пить коньяк, чтобы как-то снять накопившуюся усталость — да и повод был не особенно радостный, предстояло услышать рассказ о невеселых событиях. Первой начала рассказ о себе и о том, как судьба привела ее к нам, — Татьяна:

Зовут меня Татьяна, по мужу фамилия Селезнева, в девичестве Аверина, мне 25 лет, по специальности учитель химии. Окончила Педагогический институт, но в школе я проработала всего год, потом вышла замуж за Костю и больше не работала. Мой муж, работал Топ менеджером в одной торговой компании в Москве, сам он из Курска, там оставались жить его родители. Четыре дня назад мы ехали от них домой в Москву, тогда и случился этот кошмар.

Мы только недавно купили машину «Лэнд ровер» — жутко дорогую и престижную. И в принципе, поехали в Курск, чтобы муж мог похвастаться перед родителями и перед своими старыми друзьями детства. В Курск мы поехали на следующий день, как рухнул этот проклятый метеорит — как раз тогда все вроде успокоились.

Приехав в Курск, я практически все время сидела с родителями Кости, а он в это время пьянствовал с друзьями. И в тот ужасный день, когда было землетрясение, он пришел домой очень пьяный. Само землетрясение родительский дом выдержал очень хорошо, ничто не обрушилось, не развалилось. Хотя в городе было много рухнувших зданий и масса жертв — особенно когда пошел отравленный воздух.

Всю неделю после землетрясения, мы сидели дома, следовали рекомендациям, которые передавались по трансляции. Слава Богу, у нас было много продуктов. Мы с Костей привезли родителям, полную машину различных консервов и деликатесов из Москвы. Так же было много водки и Костя с тестем каждый вечер напивались. Как говорил Костя:

— А что еще делать? Выйти нельзя, телевизор не работает.

Квартира у родителей Кости была на третьем этаже четырех — этажного дома — еще дореволюционной постройки. Поэтому там у некоторых жильцов остались даже печки, а дымоходы были во всех квартирах. У тестя, правда, вместо печки был сделан камин, которым он очень гордился. Вот мы и сидели целыми днями у этого камина — грелись. Отопление и все остальное отключилось сразу после землетрясения.

Как только отменили газовую опасность, и можно стало выходить на улицу, мы с мужем сразу начали собираться в Москву — домой. Родители Кости с нами ехать отказались. Тесть уперся, говоря:

— Здесь мы с матерью что-то значим и нас уже записали на эвакуацию в заводской пансионат — там есть отопление и электричество и там будут, правда, по талонам ежедневно кормить. А в Москве, хоть Костя и говорит, что он один из совладельцев фирмы и очень уважаемый там человек, но мы-то все равно там будем никому не нужны — да и сам Костя с нами намучается.

Так мы и отправились вдвоем в Москву, у нас был почти полный бак бензина и еще в запасе двадцатилитровая канистра, как сказал Костя:

— Можно доехать до Москвы и вернуться обратно, ни разу не заезжая на заправку.

Подъезжая к Туле, решили ехать через город, вдруг удастся, что-либо купить поесть, а самое главное, нам нужна была вода, ту, которую брали с собой, уже заканчивалась. В городе еды мы конечно не нашли, но воду набрали — ее развозили на машинах и они стояли на всех крупных площадях, так же как в Курске.

Когда выезжали из города, а это было в три часа дня, нас остановил милицейский патруль. Они с интересом осмотрели нашу машину, спросили у мужа, — когда она куплена, — потом попросили предъявить документы. Меня тоже попросили выйти, — чтобы осмотреть машину.

Подошедший человек в штатском, но с оружием, о чем-то переговорил с милиционером, потом обращаясь к моему мужу, сказал:

— Нужно пройти к милицейской машине, проверить данные по компьютеру…

Он пропустил Костю вперед, поднял автомат и выстрелил моему мужу прямо в затылок. Я все это видела и попыталась броситься туда — но, стоящий рядом милиционер, ударом повалил меня в снег, заломил руки и одел наручники. Потом, они вместе с гнусным убийцей затащили меня в УАЗик и приковали наручниками к какой-то скобе и этот страшный маньяк меня предупредил:

— если ты тварь будешь кричать, то сука, я заткну тебе пасть, какой-нибудь грязной тряпкой.

После этих слов Таня разрыдалась…

Я налил ей 50 грамм коньяка и почти что силой заставил выпить. Через некоторое время она уже смогла продолжить свой рассказ:

— В милицейской машине я просидела еще часа два, потом туда засунули еще одну женщину и приковали наручниками к скобе на другой стороне автомобиля. Она была тоже зареванная и побитая — ее звали Ирина. Перед этим я слышала три выстрела. Мы вдвоем просидели так в машине еще час, затем нас отвезли на эту проклятую базу и посадили в маленькую темную каморку, бросив туда два матраса. В эту же комнатенку поставили ведро для туалета. Света там не было — освещение шло только через маленькое окно из коридора. Мы чтобы не видеть этих гнусных бандитских рож, обычно это окошко закрывали на железную створку.

Поесть и воды нам дали только один раз. Мы с Ириной прорыдали все время до позднего вечера — пересказывая друг — другу все ужасы, которые с нами случились. Ирина тоже видела, как убили ее мужа и родителей. Отца и маму застрелили совершенно хладнокровно два милиционера — они даже свою беседу прервали буквально на одну минуту.

Ночью нас с Ириной развели по разным комнатам. Я не знаю, что случилось с Ириной, а меня мучило это животное, этот ублюдок всю ночь. Это тот, который застрелил моего мужа, и, которого я убила бы еще раз с большим удовольствием.

Под утро он привел меня обратно в каморку, дал продуктов и воду, а потом, гнусно ухмыляясь, сказал:

— Передохни тут до вечера, а ночью должна показать мне все, на что способна. Если конечно хочешь жить и готовься, может, я позову своего друга, — после этих слов он жутко рассмеялся.

Ирина так и не появилась, днем привезли еще одну женщину — Полину. У нее была примерно такая же история попадания к бандитам. Она ехала, сопровождая груз муки на хлебозавод, с ними ехал и вооруженный охранник. На въезде в Тулу их остановили на милицейском посту для проверки документов, а потом застрелили водителя и сопровождавшего их охранника — хоть у него и был автомат. Их с охранником вызвали из кабины под предлогом, что в кузове груз сейчас развалится. На улице охранника просто застрелили сзади, в голову, водителя убили прямо в кабине.

Полина тоже была потрясена пережитым и нашим рабским, безысходным положением. Мы просто превратились в игрушки для утех этих зверей. Меня в этот вечер не трогали. Полину же увели, сказали, — на прописку. Потом втолкнули всю избитую, часа через три. Я всю ночь не спала, со страхом ожидая, что вот сейчас, придут за мной. Но пьяный гвалт, доносившийся из коридора до середины ночи, наконец, утих, и к утру я уснула.