Мария Симонова - Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием

Учитывая все это, Грабер, еще находясь на службе у Левински, подобрал кое–какой материальчик на случай, если и над ним когда–нибудь повиснет карающая рука босса либо, чем черт не шутит, представится случай обеспечить себе за его счет нехилый взлет карьеры. Не последнее место в этом материале занимал список недругов и конкурентов Левински, к числу которых Грабер, не без оснований, причислил остальную мафиозную верхушку – всю камарилью «крестных отцов». Теперь, когда Грязный Гарри стал Наследником и вырвался наверх, оставив других «темных боссов» далеко внизу с перспективой быть вскоре свергнутыми, а скорее даже убитыми по старой памяти, они наверняка не прочь были бы заиметь против него такой мощный козырь, как контроль над бессмертием.

Вот с ними Грабер хотел бы наладить контакт, еще как хотел бы! Просто руки чесались – подмять под себя Бессона и вставить такой гвоздь под задницу этому выблядку Левински, чтобы тот до конца дней садился только на краешек стула! Хе–хе!!! Единственное, что до сих пор препятствовало его грандиозным замыслам, – это полная невозможность связаться с внешним миром.

А когда умер Рунге и все идиотские планы Бессона по поводу создания из этой помойки Ч33 Мекки бессмертия пошли, по мнению Грабера, прахом, ему стало окончательно ясно, что другого пути, кроме как связь с мафией, попросту нет. Поэтому появление на следующий день Палютина он воспринял как сигнал, поступивший ему непосредственно от всевышнего: действуй, мол, Отто, я на твоей стороне!

Общий язык с Палютиным Грабер нашел очень быстро – тот оказался парень не промах и мигом просек всю выгоду для себя от участия в деле «Система против Левински», пускай для начала и просто в роли передаточного звена. А там – кто знает, с его–то способностями!.. Это тебе не мелкие подкупольные интрижки – услуги местным олигархам в урывании большего куска от пирога «Бессмертие». Когда за твоей спиной такой аппарат, то начинаешь постепенно всем существом ощущать, что вся галактика готова лечь не к чьим–нибудь, а именно к твоим ногам!

Словом, Палютин с потрохами купился на предложение Грабера, пообещал даже обеспечить портал для связи и передачи заложницы в нужные руки. Дело оставалось за малым – умыкнуть эту самую заложницу из–под самого носа у Бессона. И здесь уже Граберу предстояло действовать самому, подвергая риску – и немалому! – собственную шкуру.

Задача оказалась весьма нелегкой: целых двое суток он исподтишка подкарауливал Жен, прикидывая, где и каким образом ее лучше будет прищучить, чтобы при этом не поднялось шума. И наконец пришел к выводу, что наилучшим способом будет ее убить. Причем сделать это надо ночью – около полуночи, когда она обычно принимает душ в их старом внепогоднике: народ здесь мылся нечасто – дай бог если раз в полгода, и Жен поражала местных парий фантастической чистоплотностью, ополаскиваясь по три раза на дню.

Грабер не любил убивать. Вернее, убирать людей он любил, и даже очень, но обычно предпочитал делать это чужими руками. Однако, раз уж обстоятельства так приперли…

Он убивал ее ровно три раза: первый – в машине при похищении, когда она, выйдя из душа, не успела еще ничего понять, второй – когда она, очнувшись по пути в Купол, позвала Бессона, и, наконец, третий раз – специально для Палютина, в порядке, так сказать, демонстрации. При этом он все–таки избегал стрелять ей в голову, предпочитая грудь – тогда еще никем не проводилось конкретных экспериментов, насколько успешно способен восстановиться мозг бессмертного после поражения.

И мог ли Грабер даже предположить, что такие – и разные прочие эксперименты будут вскоре проведены не на бессоновской шлюхе, а непосредственно на нем, Грабере! Палютин и впрямь оказался парень не промах: предоставив Граберу возможность связаться через компорт с мафиозной верхушкой и обговорить с ними все условия, он уже сам переправил им женщину Бессона, замкнув тем самым договор на себя, а самого Грабера – коварная, подлая дрянь! – скрутил и бросил в подземелье, на разделочный стол! Находясь на этом столе, Грабер не раз и не два пожалел о своем бессмертии.

Ну теперь–то этот проныра, этот жадный хорек с имперскими замашками поплатился за все! Спасибо Бессону (инфинитайзером его по башке)! И сейчас было бы очень неплохо, если бы этот дурак Бессон его, бесценного, великого, единственного в своем роде Отто Грабера (будущего хозяина бессмертия, кстати сказать), отсюда вытащил.

А он вытащит. Уж постарается. Не в первый раз.

* * *

Хлестнув бесчувственного Грабера по бледной морде – пустячок, а приятно, – я швырнул на его толстое новенькое брюхо одежду лаборанта:

– Одевайся, быстро! Поведешь нас к порталу. – В принципе у нас уже имелся один проводник, знающий, где что находится в этих катакомбах, – Наплеков, разумеется. Но ему, насколько я понял, упорно не давали покоя лавры национального героя Ивана Сусанина.

Грабер после пощечин как–то очень шустренько воспрял, быстро оделся – одежда оказалась ему здорово тесна, штаны и рубашка просто не застегивались, так что он надел сверху белый халат и застегнул его на все пуговицы. И ботинки напялил. Потом сделал несколько первых неуверенных шагов, споткнулся и как бы невзначай оперся рукой на приборную панель. Лежавшего на столе лаборанта спасло лишь то, что он был раза в два уже Грабера в поперечнике – луч лазера уперся в стол впритык к его пояснице. Пытливый муж завизжал так, что у меня заложило уши. Отпихнув Грабера, я выключил лазер, а заодно и лаборанта – он сразу умолк, с невыразимым ужасом глядя на манипулятор и явно готовясь заорать снова. Повезло крысе – хотя ожог второй степени ему был обеспечен, зато кишки, к великой досаде Грабера, остались в целости.

Я не стал заострять внимания на этом мелком инциденте, и зря Грабер так поспешно рванул к выходу, опасаясь репрессий с моей стороны: гнида укусила гниду, только и всего. Это их, гнидовские счеты, а нормальным людям пора уже подумать о том, как бы унести ноги из этой богадельни.

Тайный министерский портал, как я и предполагал, находился здесь же, в подземелье, и даже оказался не слишком мощно защищен – одной только железной дверью, открывшейся при помощи все той же хозяйской карты. Думаю, Наплеков скорее удавился бы, чем разорился еще на парочку титановых дверей, когда все яйца можно было положить в одну корзинку. Традиция, мать ее, сгубила жмота!

Даже не берусь описать, насколько велик был для меня соблазн уйти отсюда именно через портал: я соскучился, сидя на одной планете, стосковался без регулярного акта насилования матушки–Вселенной посредством телепортации, сиречь – мгновенного пронзания всей своей физиологией ее умопомрачительных глубин. Не говоря уже о том, что это был бы самый простой и естественный в нашем положении способ бегства.