Сергей Спящий - Время terra incognita

Учёные так и не открыли бессмертия, как и лекарства от всех болезней. Бесконечная энергия и сверхпрочные материалы оставались пока достоянием фантастов. Военные с лунных баз чаще смотрели в сторону земли, чем в пронизанную блуждающими излучениями и голосами звёзд космическую бездну. Поделившие территорию луны три великих страны: Советский Союз, Объединённый Халифат и Соединённые Штаты Америки — на одну научную лунную базу строили по три военных. И над головами землян летала огромная каменная глыба, напичканная всеми видами оружия, изобретенного неосторожными людьми и никто на земле не взялся бы предсказать чем всё это может закончиться.

До коммунизма оставалось ещё очень далеко, почти как до мира во всём мире.

Наши герои закончили школу. Конь на одни пятёрки, хотя из них двоих на пятерочника больше походил вечно лохматый Мотылёк, а плечистая фигура Коня если на какого-то отличника и тянула, то только на отличника физподготовки. Два года друзья мотались по всей стране, испробовав пару десятков различных профессий в рамках союзной программы помощи молодёжи в выборе дела, которому они хотели бы посвятить жизнь. Это была распространённая практика.

Наконец пришла пора выбирать. Посмотрев, как люди живут в других городах, друзья вернулись в родной Новосибирск, поближе к вкусным пирогам мамы Мотылька и соленьям мадам Конеевой, Колиной бабушки.

Мотылёк поступил на инженерно-конструкторский факультет, а Конь на факультет системного администрирования в сибирский технический институт. Отучившихся неполных четыре года, ещё не инженеров, но уже и не первокурсников, отправили проходить практику по специальности в конструкторские бюро и на заводы Новосибирска. Никому не нужны оторванные от жизни теоретики — гласил краеугольный принцип советского образования: —Только постоянная проверка практикой, только применение усвоенных знаний на настоящем, живом производстве могли воспитать сотни тысяч высококлассных специалистов, востребованных индустриальной сверхдержавой.

У Коня на новосибирском ТяжМашСтрое работал дядя и друзья попросили в деканате направление на этот завод.

Процесс автоматизации, начавшийся ещё до появления первых компьютеров (с изобретения автоматического суппорта для токарного станка) и успешно продолжившийся в двадцатом и двадцать первых веках, достиг своего рассвета с появлением единых управляющих систем. Сокращённо — ЕУС.

Что такое ЕУС, без которой сегодня немыслимо ни одно сколько-то серьёзное производство? Это логическое объединение, на базе вычислителей, всех этапов производства. Это используемый всеми инструмент: от работающих на станках операторов, до аналитиков и директоров. Это одновременно сердце и мозг любого завода или производственного комплекса. Единые управляющие системы, словно человеческое подсознание, выполняют сотни миллионов необходимых, но незаметных дел, оставляя сознанию — людям — только важные задачи, чьё решение требует интеллекта.

ЕУСы иногда называли системами искусственного интеллекта и это было верно ровно наполовину. Искусственные. Но не интеллекты.

Вопрос «что такое разум» слишком сложен. Даже если забыть о всей той чуши, что веками накручивали вокруг него философы и подойти исключительно с технической точки зрения.

Лично мне по нраву следующее волюнтаристическое определение: быть разумным, значит выйти за рамки, в которые загнала слепая природа или нерадивый разработчик.

У сей дефиниции имеется любопытное следствие. Нельзя остановиться и сказать, всё, баста — мы изобрели письменность, чтобы компенсировать свою слабую память и свою смертность, поставили на мозге, заточенном на «социальные взаимодействия в стаде», «заплатки» математики и логики — теперь мы разумны. Это неправда. Точнее, не совсем правда. Всё, что субъект может утверждать в конкретный момент времени, это то, что он, в лучшем случае, стал сегодня более разумным, чем был вчера. Всё дальше и дальше выходя из-под предварительно установленных ограничений. Ограничений, возникших в ходе эволюции и естественного отбора. Или ограничений, следующих из спущенного аналитическим отделом техзадания и принятой идеологии разработки. Говоря проще: разумен тот, кто сумел стать большим, чем был ещё вчера.

Но это моё субъективное мнение и я не планирую никому его навязывать.

Что до Коня и Мотылька, то второй, в свободное время, использовал ЕУС новосибирского ТяжМашСтроя для создания интерактивных виртуальных моделей, строительством которых изрядно увлекался. А первый, проходя практику в отделе системного администрирования, приметил закономерность в искажениях карты распределения информационных потоков возникающих в вычислительных блоках и искусственных нейронных сетях единой управляющей системы завода, когда его друг отвлекал все свободные ресурсы системы на собственные нужды. Они не были первыми, кто, в моменты простоя, использовал вычислительную мощность ЕУС, неизмеримо превосходящую вычислительную мощность домашнего терминала, для личных нужд. Так же как и не являлись первыми, кто подметил возникновение едва заметных искажений в единой управляющей системе — разных, для разнородных задач. Эти искажения считались паразитными. Безобидными и непонятным (в мире так много непонятного), с ними почти не боролись. Пара-тройка студенческих научных работ по изучению паразитных искажений, позволившая своим авторам защититься, давно и без смысла пропадала в архивах.

И тогда Конь выдвинул первую из своих знаменитых теорем. Впоследствии они говорили всем, что придумали её под градусом, но на самом деле в тот вечер друзья были трезвы, веселы и немного утомлены (как раз вернулись со смены, плюс ещё пришлось задержаться, так как Мотыльку хотелось закончить генерацию одной из своих моделей). Конь собирался на свидание, о котором вчера договорился с Леной из бухгалтерии. У Мотылька подобных планов не имелось и он лежал на диване, водрузив ноги на спинку стоящего рядом кресла, дружески подтрунивая над товарищем и немного завидуя, так как сам тоже засматривался на Лену. Только Мотылёк побоялся сделать первый шаг, а Конь сделал. Но это не важно, так как всё равно у Коня с ней ничего не получилось из-за кардинального несовпадения жизненных ориентиров.

Важно другое. Перекачивая из сети модный узор на свою выходную рубашку, Конь вдруг сказал: —Подумал насчёт этих искажений. Что если ЕУС как бы «нравиться» решать одни задачи больше, чем другие? И если подбирать ей задачи такого класса, отслеживая результат по закономерности возникновения «паразитных» искажений. Ну как бы: если девушка любит шоколадные конфеты, то дарить ей эти конфеты, но не просто так и не при каждой встрече, а со смыслом.