Сергей Спящий - Время terra incognita

— Косолапов, приготовиться к штурму. Свиридов, уходи.

Боец дёрнул головой, но промолчал. В повреждённой броне он не тянул на полноценную боевую единицу. Вдобавок одно проникающие ранение. Когда закончится действие стимуляторов, он превратиться в тряпку.

— Уходи— повторил капитан.

Стая заражённых накатывалась подобно волне. Не хотелось думать о судьбе членов отрядов самообороны поставленных в начале улицы. Поставленных больше чтобы заворачивать случайных прохожих, нежели в надежду на серьёзную поддержку. Вспыхнула надежда — может быть мальчишки догадались схорониться. Вспыхнула и погасла. Мальчишки есть мальчишки. Заражённые сметут хлипкий заслон, с лёгкостью человек сдувающего пыль со стола. Хорошо, если стоящих на страже мальчишек обратят. Заражённые старались при любой возможности увеличивать численность стаи. Это было что-то вроде искусственных инстинктов вложенных в ужасное детище бездушными создателями. Но сейчас заражённых явно гнал приказ имеющий высший приоритет. Думать об этом было больно. Почти также, как думать о том, что каждый заражённый на самом деле живой советский человек. Возможно даже друг или родственник. У капитана жила в Чернореченске семья двоюродного брата. Наверняка они успели укрыться в убежище, но вдруг…

Нельзя, нельзя думать. Нельзя медлить. В этом страшная опасность чудовищного оружия исламистов. Задумался — пожалел — помедлил — умер. Или стал частью стаи. Подлое оружие. Наверное, самое подлое оружие на свете — превращающее друзей во врагов, а людей в биороботов.

Эпидемиологические вспышки воздействия программирующего оружия купировались максимально быстро. Город рассекался на зачищаемые один за другим сектора. В случаях, когда численность заражённых превышала сотню человек подключались военные, заливая улицы усыпляющим газом. Почему-то сейчас армии всё ещё нет. Не успели прибыть или где-то в другом месте нужны больше чем здесь? Время размышлений прошло. Настало время действовать.

Одновременно с двух сторон, безопасники огромными прыжками преодолели расстояние до магазина. Заражённые попытались открыть огонь по смазанным силуэтам, но толком не успели. Да и не просто прицелиться в меняющую высоту, скорость и направление прыжка, практически летящую вперёд, фигуру.

Под стенами, вне сектора обстрела, капитан активировал три пары интеллектуальных наручников. Шустрые механизмы самостоятельно отыщут себе цели. Человека в боевой броне им не остановить, но заторможенный «псих» почти идеальная цель. С противоположенной стороны здания раздался взрыв. В небо взметнулся огненный цветок. Словно опомнившись, замороченный помехами детектор показал скрытые маскирующим полем, медленно ползущие к капитану, противопехотные мины.

Он подпрыгнул, многократно усиливая прыжок короткой реактивной струёй. Ближайшая мина прыгнула следом — не достала. И, посчитав, что не сможет сколько-то значимо повредить цель, без взрыва упала вниз. Ещё в прыжке капитан разнёс мину из ручного гранатомёта. Под ногами полыхнуло огненное море. Будто ангел на распахнувшихся вовсю ширь огненных крыльях, он влетел в окно второго этажа. Стекла было выбито раньше. Массивная бронированная фигура проломила оконный проём вламываясь внутрь. Внутри оказались двое «психов». Прежде чем они успели среагировать, одного удалось оглушить из пневмопистолета. Второго капитан отбросил в сторону. От обилия помех создаваемых разбросанными по зданию одноразовыми генераторами, сканеры сходили с ума. Броня ослепла, но также слепла и броня террористов. Сколь бы не была совершенна и умна техника, но, в конечном счёте, при схватке с равным по техническому оснащению противником, всё, как и раньше, сводится к носящему броню человеку. Взгляд против взгляда. Рука против руки. Вера против веры. Пожалуй, это самое важное. Если вера слаба, то не помогут ни рука, ни псевдомускулы брони, ни ручной гранатомёт.

Битва профессионалов скоротечна. Неумехи могут избивать друг друга часами и оба оставаться на ногах. Сделавшим войну своим призванием порой достаточно одного единственного удара решающего исход.

Террористы ждали его внизу. Капитан знал об этом. Экран сканера забит помехами, но если бы он защищался, то сам бы устроил засаду внизу. И террористы знали, что он знает. Но к магазину стекалась большая стая заражённых и другого пути не было.

Вперёд полетала ЭМИ граната. С двухсекундной задержкой ещё одна. Затем, в развороченный двойным взрывом зал, упал капитан.

Слишком близко, чтобы стрелять. На чистой интуиции он увернулся от яркого луча одноразового лазера ослепившего, несмотря на светофильтры, и взорвавшего стену за спиной. Универсальный десантный нож воткнулся в броню террориста. Человеческой силы удара не хватило бы чтобы прорезать мгновенно затвердевшую ткань, но сражались двое сравнимых по техническому оснащению противника и усиленный псевдомусколами удар превысил предел прочности вражеской брони. Она пошла трещинами в месте удара, осыпаясь бесполезными осколками. До определённого предела броня держит удары как единое целое, но когда предел превышен — локально выходит из строя. Пробивший броню нож вонзился в тело, пробивая его насквозь и одновременно сбрасывая с лезвия, в сторону, где находился второй нападавший.

В бок ударил свинцовый град. Капитан неправильно оценил местоположение второго террориста. Ведущемуся практически в упор огню из крупнокалиберного оружия, предназначенного для близкого боя с защищённым бронёй человеком, он не мог сопротивляться. Треснула, разлетаясь на куски, броня. Треснула, разлетаясь веером рубиновых капель, жизнь. Умирать не больно. Может быть, на пыточном столе палача… Но так, в горячке боя — не больно. Скорее обидно. Семья, люди, дела — всё оставалось здесь, а он уходил. И не мог задержаться как бы сильного того не желал.

Смерть не несёт с собой боли. Умирать стыдно. Капитан ушёл, оставив после себя невыполненный приказ.

Считается, будто в космосе тихо. В безвоздушном пространстве звуки не передаются.

Только человек находится отнюдь не в безвоздушном пространстве. Он ограждён от него обшивкой кораблей, перекрытиями лунных баз или, хотя бы, стеклом шлема. Вместе с собой человек везёт в космос маленький кусочек привычного мира. Маленький кусочек со всем, чем положено — теплом и светом, вырабатываемым реакторами. Запахами пролитого масла, разогретого металла, ионизированного воздуха. И, разумеется, звуками — тяжёлым журчанием реагента в охладителях, едва слышным шелестом работающих вычислительных машин, скрипами и стонами разнообразных механизмов и агрегатов. Наконец, человек всегда может всегда услышать собственное дыхание и отдающийся в ушах ток крови. Может быть, когда-то, в космосе действительно было тихо — до того как сюда пришёл человек. Пришёл и принёс с собой кусочек собственного мира. Принёс стремления, надежды и мечты. Принёс и распри.