Алексей Красюк - Сквозь время

Я подивился невольному признанию Дмитрия Михайловича, я его привык видеть всегда, будто высеченным из камня, а он вишь какой, в душе то мягкий, за сиротиночку сокрушается.

– Дмитрий Михайлович, Орда большая, может и сгинула Анна в водовороте событий, но коли встречу ее или узнаю что о ней, то непременно твоё поручению выполню и постараюсь ее тебе вернуть целой и невредимой.

– За это спасибо тебе, Алексей, знал, что не откажешь мне.

– Пока не за что мне спасибо говорить, Дмитрий Михайлович. Я попрощался с воеводой и пошёл готовиться к заданию. По дороге мне встретился Никита Чугронов и посмотрев на меня, с хитринкой в голосе спросил:

– Командир, куда выдвигаемся?

Вот черт неугомонный и откуда только узнает о том, что предстоит драка.

– Никита, ну ты, блин, колдун что ли? С чего ты решил, что мы куда-то отправляемся?

– Да вот вижу, идёт командир, спать должен, а он к князю на разговор ходил, значит что-то Дмитрий Иванович ему поручил, а разве он может без нас поручение князя отправиться выполнять? Так куда отправляемся, командир?

– Есть дельце одно, беги сейчас к Сашке, соберите наших возле моей палатки, там все скажу. Никите повторять дважды не надо, он мгновенно развернулся и «галопом» побежал выполнять мои распоряжения, а я отправился к своей палатке, чтобы собраться в дорогу.

Через несколько минут я услышал, что возле палатки стали собираться воины из нашего отряда и, опоясавшись мечом, вышел из палатки.

Передо мной стояли воины моего отряда, которые мне за пять лет стали уже родными. Мне было трудно сейчас сделать выбор в пользу кого-то, уж больно они хороши были каждый в своей области, но выбор сделать было необходимо, надо было отобрать всего двадцать воинов.

– Други мои, соратники верные, уж пять лет мы рука об руку идём с вами вместе и в том Богу благодарен (в, блин, выступил, прям митинг устроил). Есть у меня дело непростое, на которое мне нужно отобрать из вас всего двадцать человек. Больше взять не могу, да и обидеть своим выбором никого не хочу, потому хочу, чтобы вы знали, что каждого из вас ценю и каждому готов довериться в минуту трудную, но….сейчас мне нужны всего двадцать воинов, потому выбор мой пал на…. Я быстро перечислил всех двадцатерых и только после этого посмотрел на оставшихся. Честно говоря, я не ожидал увидеть такую обиду в глазах, какую я увидел в глазах оставшихся на месте воинов моего отряда. Они стояли, как дети малые, которых обидел своим невниманием воспитатель и пытались мне не показывать свою обиду, но у них это не очень получалось.

– Парни, ещё раз говорю, не выбрал вас не потому, что считаю вас неподходящими для выполнения задания, а потому, что мне нужны всего двадцать. Над оставшимися я оставил командиром Илью по прозвищу Колода (то колода не карт, а та, на которой колят дрова), а прозвище он своё получил за то, что спокоен, как та самая колода, хоть кол у него на голове теши. Но уж если поручишь ему что, то можно и не проверять, все выполнит точно и в срок. Поэтому я оставил его старшим, а выбранных мной воинов повёл от лагеря в сторону, чтобы рассказать о задании и исключить возможность, чтобы кто-то подслушал нас. Когда мы оказались на поляне и по сторонам разослали нескольких воинов, чтоб нас никто не мог подслушать (бережёного Бог бережёт), я собрал оставшихся вокруг себя и кратко, но подробно изложил им суть задания.

– Задание у нас, парни, очень важное и выполнить мы его должны обязательно. Коли сможем выполнить его, земля Русская нам спасибо скажет, дело большое мы сделаем. Об одном прошу вас, я научил вас многому, но в стане врага нужна не только сила и умение владеть оружием, но и хитрость и мудрость. Нужно знать где можно сказать, а где лучше промолчать. Задание у нас с вами непростое, многие из нас могут не вернуться домой, но о том говорить не стану, не маленькие, сами все понимаете, на то мы с вами и воины княжеской дружины. Но самое главное, нам надо выполнить задание, в том нам доверился сам князь Московский, в том нам доверилась Русь.

Парни смотрели на меня не мигая.

– В общем так, на сборы всем времени много дать не могу, как стемнеет, отправимся в путь. Двигаться будем ночью, на случай, если встретимся с татарскими разъездами, всем сохранять спокойствие и по привычке не дать никому по морде, а то я вас знаю, у вас, как вы татарина видите, шерсть дыбом на загривке встаёт, как у пса перед дракой. В том нам с вами пока переучиваться надо, нам с вами надо теперь полюбить татар, стать частью их войска, а уж потом мы своё слово скажем. Сразу хочу сказать, только без обид, кто не чувствует в себе силы, пусть сразу скажет об этом, то для дела важно.

Все промолчали, что было для меня лишним доказательством правильного выбора.

– Все поняли? Ну а коли так, то отправляйтесь все по палаткам и собирайтесь в дорогу. Думаю, что говорить о том, что это задание секрет и никому об этом нельзя говорить, не стоит. На том и порешили и ребята пошли готовиться, а я решил (у меня ещё было часа три в запасе) сгонять в обоз, в котором была моя Маринушка и попрощаться с ней, может и не свидимся больше, не мог я не попрощаться с ней. Когда я подъехал на коне к обозу, в котором моя жена помогала бабам стирать и готовить для ратников, Марина вышла ко мне на встречу, я иногда подумывал, что она у меня колдунья, слишком часто она мысли читает, да делает то, о чем я только подумать успеваю.

– Лёша, пойдём ко мне в палатку, покормлю тебя перед дорогой. Я от изумления, чуть с коня не слетел.

– Откуда ж ты о том знаешь, что я в дорогу собираюсь?

Мы вошли в палатку, в которой жила Марина и я сел на скамейку, пытливо всматриваясь в Маринино лицо.

– О том нетрудно догадаться, милый, ты не стал бы в самое неспокойное время ко мне в обоз приезжать, у тебя забот в лагере много, а ты приехал, знать попрощаться хочешь. И только она это сказала, как у неё из глаз покатились слезинки и, оставляя дорожки на ее прекрасных щёчках, стали падать на пол палатки.

– Маринушка, милая, ну что ты? Не плачь, я обязательно вернусь, не успеешь соскучиться, как я буду снова рядом. Об одном тебя прошу, ты держись подальше от войска, когда битва начнётся, там девкам делать нечего, там и мужикам-то дышать будет трудно. Чтобы я знал, что с тобой ничто не случится, постарайся быть подальше от сечи, хорошо?

Марина прильнула ко мне и, продолжая плакать, стала гладить меня по руке со словами:

– Ты только вернись, милый, только вернись ко мне. Я не смогу без тебя жить, не вернёшься, руки на себя наложу. Я аж вздрогнул от таких слов.

– Маринушка, солнышко моё, моя ненаглядная, родная, я обещаю тебе, что обязательно вернусь, обязательно, ты верь мне!

Так мы и просидели с ней обнявшись, а всякий раз, когда я порывался встать, она прижималась ко мне сильнее и, я не мог уйти. Но время подошло и мне действительно было уже пора уходить.