Константин Калбазов - Колония. Дубликат

В ответ на это девушка дернула на себя затвор, но тот встал на затворную задержку, явно указывая на то, что магазин пуст. Плохо отдавая себе отчет, она потащила из кармашка кобуры второй магазин. Пустой. Замахнулась, чтобы ударить Рогова. Моська, ничего не понимая, вновь гавкнула, словно требуя объяснить, что тут вообще происходит. Семеныч без труда вырвал из рук Даши пистолет, открыл бардачок и забросил оружие туда.

Девушка обдала его испепеляющим взглядом и, отвернувшись, дернула дверную ручку. Ничего. Ручка с легкостью провернулась, но механизм дверного замка не сработал. Она попробовала еще раз, потом еще и еще… наконец разрыдалась.

– Ну почему?! Почему ты?!

– Так легла карта, девочка. Да ты не волнуйся, никто не собирается держать тебя как пленницу, да еще и на хлебе и воде. Даже наоборот. И потом, ты сможешь по желанию жить хоть здесь, хоть на Земле. Поверь, с тебя будут сдувать пылинки и выполнять все твои прихоти. Американцы могут быть благодарными. Они способны по достоинству оценить одаренную личность. Вон сколько мозгов сманили из развалившегося Советского Союза. И многие из них пожалели о том, что покинули Родину? То-то и оно. Так что не принимай все так близко к сердцу. Хочешь учить детей, будешь. Выучишь язык, ты способная, и будешь работать учительницей.

– Дядь Ваня, ты ведь присягу давал. Ты три войны прошел. Ведь здесь на Колонии есть твои боевые товарищи. Как ты мог их предать?

Рогов бросил взгляд на девушку. Солнце уже ушло за горизонт, сумерки сгустились еще больше, готовые уступить место ночной темноте, но видно было все еще достаточно хорошо. Сказать, что у Даши был расстроенный вид – это не сказать ничего. Голова склонена… с кончика слегка курносого носика упала капля слезинки, а на смену ей тут же набежала следующая.

У него даже сердце защемило. Нет, Рогова вовсе не проняло чувство вины перед товарищами или Родиной. Что сделано, то сделано, и жалеть об этом глупо. Но вот то, что это ранило Дашу, его по-настоящему волновало. Как ни крути, но она ему нравилась, и он ничуть не лукавил, когда говорил о том, что она ему стала как родная. Так уж случилось, и ничего с этим не поделать. Не будь он уверен в том, что ожидает девушку, кто его знает, как он поступил бы. Несмотря на высокую ставку.

– Я ничего не нарушил, дочка, – наконец заговорил он, чтобы хоть как-то объясниться. – Долг Родине я отдал сполна и без остатка: три войны, четыре ранения, хрен его знает сколько убитых, желавших навредить ей и ее гражданам. И товарищей я не предавал. Я сделал все, чтобы рядом не оказалось никого, потому что не хочу ничьей гибели. А еще, дочка… даже сейчас я готов рисковать своей жизнью. Но только своей, а не внука. Он в Америке. Ему потребовалась операция, очень серьезная и дорогостоящая операция. Они вышли на меня, предложили спасти жизнь внука в обмен на мои услуги. Словом, они сумели обставить все мастерски: и Костю Лукина вычислили, и меня смогли ему подсунуть. Вот только с глоткой моей поделать ничего не получилось. Не помог даже гипноз. Поэтому Лукин меня в свою контору и не взял.

– А как ты через Ладыгина сумел пройти? – поинтересовалась подавленная его признанием Даша.

– Все верно, весь спецназ проходит через Ладыгина. Да только на всякий лом есть другой – крепче, толще и длиннее. Американцы тоже применили гипноз, да так мастерски, что Ладыгин ничего не заподозрил. Да что он. Я сам только здесь все и вспомнил, причем почти через полгода. На меня вышел их агент. Побеседовали, пришли к выводу, что я буду на подхвате. Но случилось так, что вышел в дамки. Нда… Ты не спеши меня винить, дочка, пойми, тут все закладки на годы делаются, вот как я, например. И вообще, Колония – это такой козырь, что… Не знаю, в курсе ли ты, но именно американские ученые помогли СССР в создании атомной бомбы. Просто в один момент небольшая группа яйцеголовых вдруг ужаснулась тому, что им удалось создать. Память о фашизме была еще ой как свежа. Вот и решили они, что одно государство не может владеть такой мощью. Именно поэтому и вышли на русскую разведку.

– Хочешь сравнить себя с теми учеными, дядя Ваня? – Даша исподлобья бросила взгляд на Семеныча.

– Хочу сказать, что Колония – это очень серьезный аргумент, который может оказаться смертельным приговором для миллиардов. Так что оставаться только в одних руках этот мир не может.

– Вот поэтому Александр Сергеевич и не хочет никого сюда пускать, ни российские власти, ни американские, вообще никакие. Чистый мир с чистого листа, – встрепенувшись, выпалила девушка, при этом активно жестикулируя.

– Наивная простота. Нет, не ты. Тебе это простительно, по молодости лет. Я про Ладыгина. Посмотри на меня, Дашенька. Я агент американской разведки, не российской. А сколько здесь российских агентов, я даже предполагать не возьмусь. А еще, неужели ты думаешь, что все остальное мировое сообщество останется безучастным к появлению целого мира? Впрочем, сомневаюсь, что Ладыгин сам верит в то, что у него получится полностью изолироваться от Земли и подковерных игр ее обитателей. Не дурак вроде. Но возможно, что он надеется вырастить хотя бы одно поколение тех, кто не даст здесь распоясаться всякой чиновничьей сволочи. Ладно, дочка, ты не забивай себе голову разной ерундой. Давай-ка ложись отдыхать. Нам всю ночь ехать, а потом еще и день. Не надо так на меня смотреть, дочка. Поверь, я тебе не враг. Случись, сам вместо тебя смерть приму. Я не многих допускаю до сердца, но кого пускаю, за того готов на все. Просто жизнь – мудреная штука. Нередко нам приходится подчиняться возникающим обстоятельствам. Ведь кроме белого и черного, есть еще семь цветов радуги и невероятное число оттенков.

– Дядя Ваня…

– Все, Дашуня. Иди спать. Когда-нибудь ты меня поймешь и простишь. Не сейчас и не скоро, но обязательно.

Ага. Есть. Вон там слегка пошевелилась трава. Вот теперь вздрогнула ветка, склонившаяся низко над землей. Все это едва уловимо и практически бесшумно. А если еще учесть, что движение происходит с подветренной стороны, то и учуять подбирающуюся опасность не так уж и просто. Уж кто-кто, а волколак, спина которого едва мелькнула в панораме бинокля, подкрадываться умеет. И вообще… переиграть его не такое уж и простое дело. Во всяком случае, вблизи человеческих поселений добывать хищников с каждым разом все сложнее.

Местные обитатели, конечно, разума лишены, но ведь кроме него есть еще и инстинкты, как безусловные, так и условные, сиречь благоприобретенные. Словом, хищники здесь насколько кровожадны, настолько же хитры и коварны. Так что между человеком и ими началось самое настоящее соперничество. И звери вовсе пока не согласны принять первенство человека, как, впрочем, не будут готовы еще очень долгое время.