Андрей Лень - Стеклянная оболочка

— Нравится?

— Еще как! У моих родителей была такая, на лужайке, за домом. Можно сказать, рос вместе с ней.

— Тебя, наверное, стригли не так часто, как ее.

— Да уж, не то что теперь. — Астер машинально проводит рукой по короткому ежику. — Слушай, Тулип, а кем ты был до того, как сменил прическу?

— Аспирант на кафедре нейрофизиологии.

— В каком университете? Жардин или Гемюс?

— Гемюс.

— У старика фон Клее?!

— Мой научный руководитель. А ты откуда знаешь?

— Ха! Знаю ли я, — Астер уставился на меня, как девица на рок-звезду, — да у нас в Жардине, во время последней сессии, только и говорили о том, как к вам пробраться. Вы же изобрели мозговые ускорители!

— Вообще-то правильно — «стимуляторы аксонных связей», или сокращенно САС. Газетчики переврали название и раструбили повсюду.

— Но эти штуки правда работают?

— Ну, в общем — да. Увеличивают скорость проведения нервных импульсов на два порядка.

— Ого! На студентах испытывали?

— Ты что, обалдел? In vitro, конечно. На мышах успели только две серии тестов провести.

— И как?

— Неплохо: на стимуляторах подопытные проходили лабиринт в десять раз быстрее контрольной группы.

Астер присвистнул:

— Ничего себе! А дальше что?

— Дальше — мобилизация. Всех, кто призывного возраста, сгребли «под ружье». На кафедре осталось три с половиной профессора. Клее с расстройства подал в отставку.

— Здесь для тебя работы не будет. Если верить нашему сержанту, в армии думать вредно.

— Точно. А ты где учился в Жардине?

— Прикладная математика: программы и компьютерное «железо», спец на все руки, — Астер подмигнул, — еще немного лингвист, но это так, больше для души.

— Тяжело, наверное, без любимых игрушек?

— Уже во сне их вижу… с девчонками вперемежку.

— Я тут краем уха слышал: у Както терминал сдох. Может, пустит тебя поиграться, в смысле починить.

— Здорово, — Астер хихикнул, — давай еще тебе мышек наловим, и этот мир станет богаче ровно на две счастливые морды.

Сержанту наш смех — как осиное гнездо за пазуху, взвивается мгновенно:

— Хватит валяться, тюлени пережравшие, тут вам не пляж. Рота, в шеренгу становись! Смирно!

Мысленно расчленяя мучителя на субатомные элементы, замираем, предчувствуя недоброе. И точно, он командует:

— Прошло время обеда, наступило время любви, неистовой и горячей! Предмет любви — полоса препятствий. Любить будете по очереди, парами и группами, до вечера. Чемпионы получат увольнительную в город. Проигравших закопаем там, где свалятся. Вопросы есть? Напра-во! На полигон, бегом — марш!

Еще один куплет, и я ему врежу!

Густой слой грязи и лужи на дне траншеи. Барьеры высотой в два роста. Брусья, заботливо намазанные солидолом. Нагромождение бетонных глыб с торчащими кусками арматуры. Ямы, заполненные горящей нефтью. Лестницы из обрывков ржавых цепей и колючей проволоки. Полоса препятствий имени сержанта Както. Мы гробимся на ней третий час. Пот перемешивается с сажей, глиной и ржавчиной. Дивная боевая раскраска, отличный камуфляж. Кровоточащие царапины уже не в счет. Четверо выбывших: вывих с разрывом связок, глубокие порезы, перелом и ожоги. Сержант только ухмыляется:

— Пусть лучше оторвет руку здесь, чем голову в бою. Согласен, рядовой Тулип?

— Так точно, сэр! Солдат без головы не сможет носить каску — грубое нарушение формы одежды, сэр!

— Остришь, рядовой? А ну-ка еще разик прошелся на старт. Двигай псевдоподиями!

— Сэр, у меня не псевдо…

— Когда пройдешь полосу меньше чем за пятнадцать минут, тогда назову твои культяпки по-другому. А пока — шевели тем, что есть. Живо-живо! — гад щелкает кнопкой секундомера.

По дороге на ужин никто не поет.

В казарме перед отбоем вялое брожение. Рядом со мной, спасибо сержанту за сегодняшние зверства, освободилась койка. Астер перебирается на нее. Сил осталось — только до подушки добраться. Переговариваемся нехотя, вполголоса:

— День прошел, и фиг с ним!

— Что у нас завтра?

— Как обычно: до обеда — плац, после обеда — ад!

— Чего нас так гоняют?

— Я малость покопался в файлах Както. Ждут генеральский смотр на следующей неделе.

— Е-мое, это ж еще шесть дней минимум… я сдохну!

— Строевая и стрельбы еще туда-сюда, но эта долбаная полоса — убийство в чистом виде.

— Как там ребята, не слыхал?

— Двоих отправили в окружной госпиталь, здесь не починят.

— Не повезло. Вместо танцулек в увольнении — гипс и обожженная шкура.

— Ловко сержант придумал. Кнут и пряник творят чудеса: парней наизнанку выворачивает, а все равно: лезут на этот чертов аттракцион, как муравьи на сахар. — Астер хмыкнул. — Кстати, Тулип, ты, когда своих мышек в лаборатории мучил, что им для приманки в лабиринт подкладывал?

— …

— Эй, приятель, спишь, что ли?

— Тихо, есть мыслишка одна. Не спугни. Завтра поговорим. Оставайся со мной полы драить в спортзале.

— Договорились.

— Тогда отбой.

Восемь часов тишины, нарушаемой лишь храпом, сонным бормотанием, звоном ведер и хлюпаньем мокрой тряпки: трудится дежурная смена.

— Ну, что ты задумал? — Астер нетерпеливо теребит меня за рукав: занятия по рукопашному бою закончились, рота утопала в столовую, и мы остались одни в гулком зале. — Только не говори о повышении интеллекта Както. Не поверю в твою доброту, да и повышать там нечего!

Согласно хмыкаю:

— Нет, конечно. Я подумал вот о чем: аксонные связи обеспечивают не только высшую нервную деятельность. На них еще завязаны штучки попроще: рефлексы, координация движений, глазомер и скорость реакции.

— Ну и что?

— А то, что мои мышки так лихо проходили лабиринт не только потому, что стали лучше соображать. САС заставили их быстрее реагировать на раздражители, они увереннее ориентировались в пространстве, двигались шустрее, чем прежде.

В глазах Астера зажигается огонек понимания:

— То есть ты хочешь сказать, что полоса препятствий…

— Конечно! Стимуляторы — ключ к выживанию в этом заповеднике садизма.

— И где ты их возьмешь? Фон Клее вышлет посылкой?

— Меньше сарказма, больше доверия, дружище, смотри сюда, — я достаю из кармана плоскую коробочку и подбрасываю на ладони, — что скажешь на это?

— Это… то, что я думаю? О чем ты говорил? САС?! Можно посмотреть?

— САС, САС, не ори ты так… — раскрываю коробку и передаю ему.

Астер чуть ли не выхватывает ее и жадно разглядывает содержимое: в ячейках лежит дюжина шариков размером с горошину из армированного силикагеля. Материал почти прозрачный, с легкой опалесценцией. В глубине, на просвет, различима паутина проводников и темно-зеленые крапинки бескорпусных интегральных схем. Наружу выходят игольчатые контакты — три заостренных волоска. По-моему, внешне это больше всего похоже на заурядный набор булавок. Тем не менее приятель теряет дар речи. Легонько встряхиваю его: