Светлана Тулина - По чужим правилам

Переводчик у них был неотлаженный, текст коверкал и игнорировал глаголы. А, может, это просто местный административный сленг такой — Теннари раньше со здешними бюрократами не общался и сравнивать ему было не с чем.

— Вам потребуется заверенная копия?

Теннари покачал головой.

Местный комендант был предупредителен до отвращения — отцы-основатели Ордена постарались. Теннари не знал, пустили ли они в дело финансовую смазку или просто наделили его какими-то фантастическими полномочиями. Ему это было не интересно. Главное, что перед его карточкой распахивались теперь любые двери и любой местный начальник начинал неприятно лебезить, изо всех сил стараясь выполнить любой каприз опасного гостя. Когда-то такое отношение радовалоновоиспечённого рыцаря Ордена Чистоты Генома и составляло одно из основных удовольствий Охоты. Потом — раздражало. Теперь же казалось просто неважным.

— Хотите осмотреть шлюпку?

Снова отрицательный поворот головы — шлюпку Теннари уже видел. И видел хоть и затёртые ремонтом, но всё же явственно различимые сведующему глазу следы повреждений. Много их было. И следы разрушенной органики в районе кресла пилота тоже присутствовали — сам бы Теннари их уловить не смог, но умная аппаратура зафиксировала. Так что рапорт не врал — скорость шлюпки действительно была принудительно погашена от предпороговой до причальной за критически малый промежуток времени. И пилот в оный промежуток действительно в кресле имел место быть… Впрочем, это так, дополнительное подтверждение. Комендант не врал, когда говорил про кремацию останков — ложь любого вида и формы Теннари, как и всякий рыцарь, чувствовал за парсек.

— Хотите поговорить с дежурными?

Теннари ничего уже не хотел. Разве что забиться в самую маленькую щель, закрыть глаза и свернуться калачиком. Разумом он знал, что это всего лишь синдром финала охоты, усиленный неожиданностью и отсутствием жертвы. Разумом он понимал, что ничего страшного не произошло, наоборот, всё завершилось довольно удачно и не пришлось собственноручно нейтрализовывать монстра, которым стала когда-то симпатичная ему ученица. Нет, у него не дрогнула бы рука, кодекс рыцаря свят, и жизни миллионов детей перевешивают чашу весов. Но подобные нейтрализации никогда не проходят бесследно, потом наверняка пришлось бы ложиться на длительную психокоррекцию. Так что случившееся можно назвать удачным исходом — может быть, даже самым удачным из возможных. Новорождённый монстр переоценил свои силы и был случайно уничтожен законом природы. Разумом Тэннари это понимал.

Но желания редко когда подвластны разуму. Ими подсознание управляет, а оно неразумно. Вот и сейчас оно никаких доводов и слушать не хочет. Жертва ускользнула, и точка. И хочется свернуться калачиком и закрыть глаза…

Помедлив, он третий раз покачал головой.

Она потеряла сознание во время большого полуторачасового перерыва.

Уже по-настоящему.

Шум закрытого стадиона стал почти невыносимым из-за тысяч ринувшихся по проходам разносчиков всякой ерунды; от запаха пива, булочек, сигарет и жирных жареных сосисок её тошнило, и голова кружилась всё быстрей. Этот мерзкий запах сводил с ума, запах пота и кухни, прокисшего пива и присыпки для рук, не просыхающих матов и свежей нитроэмали, дешёвого табака и ошпаренных тараканов — о, особенно этот последний, мерзко-кисловатый, ни с чем не сравнимый, всепроницающий и неистребимый, он преследовал её постоянно, доводя до тихой истерики и сводя на нет все попытки съесть что-либо более ли менее питательное.

Сперва она пыталась его игнорировать, потом старалась обмануть при помощи огромного количества разнообразных дезодорантов и освежителей, но от них тошнота лишь усиливалась, да и голова начинала страшно болеть, до рези в глазах, сам же этот уксусный гнусный запашок никуда не исчезал, упрямой струей пробиваясь сквозь все парфюмерные ароматы.

И Стась пожала плечами, смиряясь с ещё одной силой, которую ей не дано победить.

Мало их, что ли? Одной меньше, одной больше…

Какая разница?

И одновременно же она перестала насиловать себя попытками обедов — всё равно бесполезно, зачем же мучиться? И только глотала необходимые поливитамины и пила, пытаясь литрами берёзового сока смыть липкий запах хотя бы с губ. Зачем бесполезно расходовать силы в заранее обречённых на неудачу попытках трепыхаться? Она и без того слишком быстро стала уставать в последнее время, слишком быстро и слишком часто, и уже не получается отдохнуть в перерыве, времени не хватает даже просто успокоить дыхание…

Она не была дурой. И отлично понимала, признаком чего это является и как среагирует на это изменение её состояния Бэт. Когда узнает.

Если узнает…

Стало быть — фиг он узнает. Во всяком случае — ещё некоторое время. Совсем немного осталось. Два плановых, одна персональная и одна товарищеская, всего четыре встречи. Причём серьёзное значение из них имеет лишь одна, вот выиграем — тогда и поговорим.

Или — не выиграем…

Вчера, например, она не сумела бы. В смысле — честно и чисто. Она поняла это сразу, потому не стала даже и пытаться. У соперницы были невероятно длинные ноги, и лягалась она ими с убойной силой взбесившегося страуса. И, когда мягкая, но тяжёлая бутса пару раз просвистела в непосредственной близости от её виска, Стась поняла, что пора с этим делом завязывать.

В хитче практически нет ограничений типа «лежачего не бьют» или там «запрещёнными приёмами не пользуются». В хитче вообще нет запрещённых приёмов. Кроме, пожалуй, одного. Да и то запрещение это не официальное, и связано, скорее, с ущемлением мужского самолюбия. Во всяком случае, судьи редко признают этот приём некорректным, если применяется он сугубо между бойцами одного пола.

А вот женщине, применившей его против мужчины, не прощают. Потому что судьи у нас кто? Во всяком случае, в большинстве своём…

Вот именно.

Это было даже забавно. И весьма удачным оказался тот факт, что среди судей пятеро тоже были сильного пола, а соперницей Стась оказалась эта крупноногая баба. Оставалось только умело подставиться…

Что Стась и сделала мастерски, сначала уйдя в глухой непросматриваемый угол и, словно бы случайно, заслонив спиной камеру, а потом развернувшись эффектным полубоком в самый последний момент, когда соперница уже не могла ни сдержать удара, ни изменить его направления…

Вообще-то, оказалось довольно-таки больно — Стась даже почти не пришлось притворяться. Рухнув на спину и прижав к животу колени, она стонала сквозь зубы, пока ей стучали по пяткам, и размышляла, каково бы ей сейчас было, будь она на самом деле мужчиной? Может, стоит потерять сознание, удар-то нехилый был? Или хотя бы стонать погромче?..