Брайан Анселл - Крыло смерти

— Иногда, Шивания, ты говоришь опасные вещи.

— Верный навигатор всегда охотно исполняет приказы, гнёт свою спину под кнутом Имперской доктрины, — высмеяла она ласково.

— Шивания! — он попытался отстраниться от неё, внезапно почувствовав, что она стала чем-то обвивающим и удушающим. — Что ты говоришь? Прислушайся к себе!

— Я делаю это в течении многих лет! — резко сказала она. — Всегда слушаю только себя с тех пор, как чёрный корабль пришёл и забрал меня из дома!

— Ты астропат. Привилегированный, уважаемый! Твоя душа связана с Императором!

Она усмехнулась.

— Ха! Это выжгло мои глаза. Связывание — разве не синоним рабства?

Солонэйц покачал головой в замешательстве.

— Я не буду спорить с тобой. Но когда говоришь подобные вещи, помни, какой могла бы стать твоя судьба.

— И ты думаешь, что это лучше?

Она села и зачесала волосы назад. Её голос звучал сухо, будто голос опытного, утомлённого убийцы; женщины, чья плоть была покрыта шрамами. Солонэйц осознал, что нельзя по-настоящему узнать кого-либо, пока не разделишь с ним постель.

— Тебе легко быть таким благодушным, — сказала она горько. — Корабль здесь, корабль там. Можно менять места, пользуясь влиянием большой семьи. А что я? В сравнении — просто рабыня, сданная в аренду Схоластикой. Я не выбирала своё назначение сюда, навигатор. Твоя жизнь принадлежит тебе. А моя?

Она повернулась к нему лицом, и белые глаза между прикрытыми веками показались змеиными.

— Я принадлежу Фиддеусу и его клану. Моя свобода на борту этого корабля — лишь иллюзия.

— Ничего хорошего из этой беседы не выйдет, Шивания.

Она пожала плечами.

— Неважно. Я тебя обидела, шокировала. За это я прошу прощения. Ты мне нравишься. Тем не менее… — она вздохнула, её голос приобрёл задумчивый оттенок. — Наверное, было ошибкой покинуть корабль. Понимаешь, я не хочу возвращаться.

Солонэйц прикоснулся к ней.

— Забудь. Не говори ничего. Вернись ко мне.

Неохотно она прижалась к его боку.

— Иногда, великий страх приходит ко мне. Я чувствую, как бездонная пропасть ждёт, чтобы открыться у моих ног.

— Не сейчас, — прошептал Солонэйц и крепко обнял её.

Граян Фиддеус руководил размещением груза, беспокойно шагая по грузовому трюму, в то время как члены экипажа тщательно закрепляли ящики. По настоянию Граяна в трюм, пыхтя и ворча, также спустился брат Габреус, сжимая в руках курящееся кадило с приобретенным в Ассирионе ладаном, и горсть недавно протравленных талисманов.

— Мы не можем быть слишком осторожными, — сказал Граян. — Этот материал, при всей своей ценности, довольно опасен. Я опасаюсь, что это может вызвать варп-протечку внутрь корабля. Габреус, я хочу чтобы вся Дэа Брава была освящена заново; каждый уголок, каждый проход, каждая руна должна быть благословлена и умащена. Это понятно?

— Как ореол туманности, капитан. Не бойтесь, беспримерный дух Габреуса сокрушит и подавит любые миазмы варпа, ищущие входа!

Граян улыбнулся и похлопал по грузному плечу жреца.

— Я знаю, что могу доверять тебе, брат. Теперь я должен выследить нашу маленькую «коммуникационную систему» и попросить её передать сообщение моему отцу. Я намерен попросить его устроить банкет для моего экипажа в знак признательности от клана Фиддеус!

— Он наверняка успеет вырастить несколько поколений бычков к тому времени, как мы будем дома, — усмехнулся Габреус.

От Граяна не укрылось, что между его навигатором и астропатом имеет место чувственная связь. По некоторым причинам это вызывало у него сильный дискомфорт. Он решил, что внутри Шивании кроется разнузданность. Быть может поэтому он не доверял ей. Иногда, когда он отдавал ей приказ, он чувствовал недоброжелательность в её поведении, в мимике лица. Он опасался, что она может изменить смысл его сообщений, когда она передаёт их, просто из озорства, чтобы вызвать конфуз и неудобство. Могло ли действительно такое случится? Шивания могла быть лазером, по сравнению с ровной но маленькой свечой Бассоса, но Граян не мог заставить себя полагаться на неё.

Также он боялся, что она может плохо повлиять на Солонэйца. Кто знает что твориться в голове навигатора? Ни для кого уже не секрет, что в прошлом он получил ужасные ранения, и после этого душевный срыв. Гомери просил его относится к навигатору с заботой, и приглядывать за ним. Инстинкты Граяна натягивались как удила, когда он представлял себе Солонэйца, находящимся в тисках непредсказуемой Шивании. Он решил что серьёзно поговорит об этом с отцом по возвращении; нельзя больше брать на борт эту девушку. Экипаж корабля — закрытое сообщество, существующее почти что вне времени и пространства, поэтому для благополучия всего экипажа на корабле нужно, чтобы отношения между его членами были гармоничными. Один эксцесс — и вся деликатная структура может развалиться, особенно при возможности враждебного вмешательства варпа. Эта возможность тревожила Граяна больше, чем отказ двигателя или варп-шторм. Дэа Брава была его царством, и он был чувствителен к его настроениям.

Спустя несколько дней корабль приблизился к точке прыжка в варп, чтобы наконец отправиться на Землю. Граян, одолеваемый своими тревожными мыслями, сопровождал Солонэйца к навигационному блистеру, заодно пытаясь увидеть признаки напряжения и утомления в нём.

— Ты разобрался со своей шеей?

— Что? Ах, да. Фосс поработал над ней. Теперь всё в норме.

Граян выпятив губу, стоял на рампе, ведущей к навигационному посту, и внимательно наблюдал как Солонэйц втискивает себя в тесное пространство блистера и опускается на кресло.

— Сол, могу я говорить с тобой…честно?

Солонэйц повернул голову и посмотрел вниз на рампу.

— Это приказ?

— Сол!

— Извини, в чём дело?

— Шивания…

— Ох…

Солонэйц начал возиться с органами управления на варп-дисплее, его лицо приняло упрямое выражение. Граян нервно заёрзал.

— Я должен сказать, Сол, как друг и капитан. Будь осторожен.

Солонэйц посмотрел на него снова, выражение лица осталось прежним. Он хотел сказать: «Кто дал тебе право называть себя моим другом?», но излил раздражение с другими словами.

— Я не инвалид, Граян! Я хочу, чтобы ты перестал относиться ко мне, как к полупьяному, покалеченному ветерану! Откровенно говоря, ещё немного, и я буду вынужден уйти со своей должности. Я вполне осознаю что произошло. Это не делает меня уязвимым. Я взрослый и…

— Хорошо, хорошо! Я должен был с тобой поговорить, пойми меня.

— Она знает, что ты её не любишь, — резко сказал Солонэйц, снова уставившись в экран. — Как этот разговор исправит ситуацию?

— Рискуя дальнейшими упрёками: как серьёзно это… дело у тебя с ней?