Андрей Белоус - Рассвет

Именно горный массив чем то и привлек внимание Серого. Он тактично взял управление телом, и сместив изображение на голографе, приблизил один ничем не примечательный горный участок. Хотя такое определение мало подходило относительно той невероятной высоты, на которую немыслимое тектоническое усилие взметнуло пики многочисленных горных вершин. Двадцать, тридцать тысяч метров, и это далеко не придел, а средний уровень высоты горного хребта.

Серый поменял ракурс, повернув изображение и приблизив горы вплотную, указав мне на предмет своей интереса. Расщелина, прорезающая всю многокилометровую толщу горного массива, пересекала его практически под прямым углом. Первое мнение относительно подобного плана вырвалось у меня непроизвольно:

– Это самоубийство!

Общий замысел был понятен без слов. Двигаясь по этой расщелине, можно снизиться, находясь практически внутри горы, видимые только с очень узкого диапазона верхнего пространства. Если бы не одно “но”. Из собственного опыта я знал, что по интенсивности движения воздушных масс в подобной расщелине, ее смело можно сравнить с аэродинамической трубой. Плюс восходящие потоки… Даже на исправном челноке нечего соваться в подобную круговерть, что уж тут говорить про наш, не способный как следует ни рулить, ни планировать. Но весь мой критический настрой смог переломить всего лишь один довод Серого:

– У тебя есть другие предложения?

Действительно, других вариантов не было, а потому забыв о всех сомнениях, я как можно более твердо ответил:

– Хорошо, так и сделаем.

Тем более, что время принятия решения было на исходе. Планета приближалась, а еще необходимо просчитать маневр, который предстояло выполнить до подхода к расщелине. Но у Серого и на этот счет имелось интересное предложение. Он предложил двигаться не прямо к расщелине, а с целью сохранения инкогнито, начать разгон к поверхности планеты как можно дольше прикрываясь корпусом падающего крейсера. Когда челнок будет неизбежно обнаружен, и за ним направят погоню, предстояло начать удаляться в нужном направлении, продолжая снижение. Основной целью подобного маневра являлось убедить преследователей, что мы намерены приземлиться, где-то в предгорном районе.

Не желая давать нам фору после приземления, они попытаются сократить дистанцию, кинувшись за нами вдогонку. К своему стыду только тогда я понял, в чем заключалось коварство замысла Серого. Шиханийский Жук по принципу работы отличался от челнока невозможностью планирования. Шесть или восемь выносных тяговых двигателей обеспечивали этому классу аппаратов невероятную маневренность и управляемость в любых условиях, но соперничать в скорости планирования с челноком он не в состоянии.

Заставив их разогнаться в направлении поверхности, мы могли, заложив вираж и используя набранную скорость, вновь начать набор высоты, в то время как Шиханийцы будут вынуждены сначала затормозить снижение и только потом начать набор высоты. На то, чтобы затеряться в горах, можно не рассчитывать, и мы это оба прекрасно понимали. Поэтому вся затея сводилась лишь к временному исчезновению с экранов их радаров. А если удастся благополучно миновать расщелину, тогда появлялся шанс приземлиться до того как их оборудование вновь зафиксирует наше местонахождение. Обнаружить челнок с заглушенными двигателями значительно сложней, что давало нам дополнительное преимущество во времени. При этом я заметил одну интересную особенность. Свой план, Серый передал мне одним сжатым блоком информации, чему мне еще предстояло его обучить.

Просчитать маршрут оказалось довольно непросто. Челнок поврежден, и это обстоятельство вносило определенные коррективы, игнорировать которые нельзя. Работать пришлось только правой рукой, потому как левая оставалась в распоряжении Серого. На что я вновь не смог не обратить внимания. Подобная синхронность совместных действий достигалась в результате длительных тренировок, по праву считаясь элементом высшего пилотажа взаимодействия Дубля. Впрочем, особо вникать в подобные обстоятельства не позволял острый дефицит времени.

Не отвлекаясь от выполнения своей задачи, я краем глаза наблюдал за действиями Серого, занятого проверкой снаряжения. Первым делом он решил проинспектировать аптечку. Ее комплектация являлась стандартной, причем как для военных, так и для гражданских судов. Причем это обстоятельство возмутило его настолько, что он даже забыл о своей привычке скрывать эмоции. Поместив аптечку внутрь Медблока, он уверенно переукомплектовал ее заново.

Причем, как я отметил, место антидепрессантов, противоалергенных и прочих безвредных препаратов, заняли инъекции из красного сектора. Там находились наиболее сильные стимуляторы довольно широкого спектра действия, а также не менее мощные обезболивающие, назначаемые только врачом. Также в комплектацию аптечки вошел перевязочный материал, причем как от поражения взрывом плазмерного заряда, так и от ожога лазером.

Окончив расчет маневра я решил сообщить Серому одну немаловажную деталь, закрыть на которую глаза было нельзя:

– При посадке мы затормозить не успеем.

Внимательное молчание со стороны Серого означало просьбу пояснить подробней, что я и сделал:

– Для достижения устойчивости челнока при прохождении расщелины необходимо двигаться с довольно высокой скоростью, причем, при намеченной траектории движения, по мере снижения она будет неизбежно возрастать. А потому, несмотря на работу тормозных двигателей, к моменту посадки скорость будет превышать допустимый предел в двенадцать раз.

К этому времени в соответствии с графиком предстояло начать выполнение разгона, что наглядно просматривалось на построенной мной голографической схеме.

– Подходим – сказал я, чтобы нарушить напряженное молчание.

– На счет посадки не беспокойся, что-нибудь придумаем, ты до нее дотяни сначала – произнес наконец Серый, освобождая левую руку, предоставив мне полную свободу действий.

Выслушав это довольно двусмысленное напутствие, я отключил автопилот, и плавно потянув на себя селектор тяги, начал разгон. Внимательно наблюдавший за моими действиями, Серый, вдруг неожиданно произнес:

– Кстати, уже придумал.

Это было просто поразительно. То, с какой скоростью он генерировал идеи, не могло оказаться результатом планомерного анализа всех возможных вариантов, как это привык делать я. Тогда где же он их берет? Причем каждый раз оспорить их правильность казалось невозможно, что окончательно ставило меня в тупик. На этот раз ожидая разъяснений, с внимательным выражением молчал я. В целях экономии времени всю информацию он вновь направил единым блоком, уже вполне уверенно пользуясь этой способностью.