Антон Демченко - Воздушный стрелок. Учитель

— И как он этого добился, интересно. — Пробормотал майор, небрежно перебивая собеседника. — Конечно, территория парковая лишь условно, но… вплотную к таковой прилегает, а та точно запрещена к продаже. Что скажешь, Законник?

— О! — В этот момент снулый преобразился. И куда только девалась его сонная заторможенность. Сейчас, перед майором сидел именно тот человек, от одного имени которого дрожали все поверенные Москвы. Въедливый гений казуистики, с легкостью щелкавший любые «серые» схемы и процессуальные ловушки, словно белка кедровые орешки. Глаза горят, спина прямая… ну, хоть сейчас на парад! — Это, действительно, было красивое решение. Превышение лимита срока аренды указанного в договоре… на пятьдесят лет. Девяносто девять, вместо сорока девяти. Опечаточка. Документарная проверка выявила нарушение, дело было направлено в суд. Штрафы и сборы выплачены сторонами в полном объёме. Умысел чиновника, некоего Ренна, занимавшегося подготовкой договора, не доказан. За халатность получил выговор и… отправлен на курсы повышения квалификации. Скорее всего, по завершении их, будет поставлен на должность соответствующую его навыкам и знаниям, с испытательным сроком, разумеется.

— И? — Поторопил разливающегося соловьем приказного, майор.

— А после завершения разбирательства и уплаты всех присужденных сумм, господин Николаев подал иск о признании его права собственности на полностью оплаченную им недвижимость. Ввиду известных обстоятельств, суд принял положительное решение по делу, которое и вступило в силу, в середине октября.

— И никаких аукционов. — Восхищённо покачал головой майор. — Глава муниципалитета отделался лёгким внушением, исполнитель получил повышение в качестве компенсации за выговор, а наш пострел — четыре гектара земли в столице по минимальной цене. Хм. Надеюсь, ты догадался перевести его из карцера, в обычную камеру?

Но, глянув на вытянувшееся лицо коллеги, майор понял: нет, не додумался.

— Кошкин! Бегом, пока он не свихнулся, или не начал писать ещё один иск. — Пытаясь сдержаться, проговорил он. Законник с неожиданной прытью сорвался с места, хлопнула дверь кабинета, и майор, наконец, позволил себе выматериться.

Как засуетились‑то все, как забегали. Приятно посмотреть. Неужто, где‑то что‑то сдохло, и клуб эфирников вдруг меня «нашёл»? Хм. Могли бы и пораньше отреагировать. А то за прошедшую ночь, я, кажется, переплюнул тибетских монахов, по крайней мере одной вполне конкретной частью тела. Чёртов «кубик»! Не знаю, как насчет психологического эффекта, но вот моё сродство со стихией Воды, в её ледяной части, кажется, продвинуло меня до «воя». Выйду, проверю. А я выйду… Даже, если приказные вдруг решат меня оставить здесь навечно. Клянусь. Вот только, тогда об идее школы придётся если не забыть, то отложить на неопределённый срок, точно. Потому как, я сильно сомневаюсь, что побег из внутренней тюрьмы Преображенского приказа мне простят…

Наверное, мне стоило поклясться раньше. Потому как, не успел я дать себе это слово, как дверь моего личного «саркофага», знакомо зашипев, отошла в сторону, и уже слышанный голос приказал подняться. Да — да, лицом к стене, руки за спину… разворот, и вот, двое конвоиров снова ведут меня по длиннющим подземным коридорам. Лязгают решетки, отрывисто звучат приказы стоять и идти вперёд… Снова «беседа»?

Как оказалось, нет. Камера — одиночка. Всё тот же серый цвет стен, но… тут, хотя бы есть топчан и вполне приличный, блистающий нержавейкой, унитаз за каменной загородкой. Учитывая сколько времени я здесь провел… замечательная новость.

Конвойные втолкнули меня в камеру, и явно собрались свалить. Ку — уда?!

— Эй, орлы! Браслеты снимите. — Возмутился я. А что? Сидеть со сведенными за спиной руками? Нет, здесь, я и сам могу их снять, но… зачем пугать людей? А в туалет, между прочим, хочется. Очень.

— Одаренным не положено. — Выдавил хмурый детина. Самый разговорчивый из этой парочки.

— С позволения сказать, а струю я, эфиром, по — вашему, в очко направлять буду?! Так ведь, подавители не позволят! Весь пол уделаю, сами отмывать будете. — Я прищурился. Нет, явно вовремя слово дал. Дебилы заржали в голос.

— Давай — давай. У нас тут самообслуживание. Сам обделаешься, сам и уберёшь. — С ухмылочкой заявил конвоир.

— Ладно, но ответственность за порчу государева имущества лежит на вас. Я предупредил.

С коротким звоном, цепочка соединявшая браслеты — подавители лопнула, и я облегчённо повёл плечами. Конвоиры отпрянули, но тут же потянули из‑за ремней классические «демократизаторы».

— Уверены, что страховка покроет множественные переломы? — Злость, плохой помощник, но двадцать часов в холодном «кубике» под выматывающее нервы гудение с потолка, и самого благодушного хомячка превратят в зверя, а я, далеко не хомячок…

Но продолжить «беседу» нам не дал истошный вопль, донёсшийся откуда‑то из другого конца коридора.

— ПРЕКРАТИ — И-ИТЬ!!!

Снулый. Ну вот, не дал пар выпустить, скотина. Или… «Говорливый» конвоир явно что‑то попутал и сунулся в дверной проём, с занесенной над головой дубинкой. О да, поехали! Ха!

Увернувшись от просвистевшего мимо «демократизатора», вновь ухожу в разгон и с наслаждением пробиваю идиоту в грудь. Аккуратно. Мне только трупов тут не хватало, для гарантированной прописки в этой чёртовой камере!

Тело атаковавшего меня приказного, пушечным ядром впечатывается в стену напротив «моей» камеры. Второй, с диким мычанием лезет вперёд, не обращая никакого внимания на топот ног и приближающиеся вопли Снулого. В челюсть! Она у него, судя по всему, железобетонная, особого вреда не будет. Сотрясение… чего? У него голова болеть не может, она кость!

— Стоять! Стрелять буду! — Что ж ты орёшь, как потерпевший, а? Стою я. Стою. А на душе так спокойно и благостно… хоть сейчас на полянку, бабочек ловить. Улыбаюсь снулому, уже успевшему навести на меня ствол и развожу руками.

— Стою. Только не говорите: «стреляю». Это слишком бородатый анекдот. — Вздыхаю.

— М — мальчишка! Ты что себе позволяешь?! — Начинает разоряться снулый, но его прерывает неизвестно откуда вынырнувший мордатый тучный дядька с майорскими знаками отличия. Рослый, куда там конвоирам — динозаврам. За два метра точно будет.

— Замерли. Оба. Кошкин, убрал ствол. — Прогудел майор и, не обращая на нас больше никакого внимания, принялся осматривать постанывающих на кафельном полу конвоиров. — М — да. На вид, сопля — соплёй, а как вломил‑то!

Покачав головой, майор разогнулся и, развернув экран недешёвого браслета, разразился целым потоком приказов. Завертелось… Медики, конвойные, какие‑то чиновники… и всё это, при открытой двери в мою камеру.