Сергенй Кусков - Рыцарь в алмазных доспехах. Принцесса и рыцарь

Гортензия говорит, в последнее время стало только хуже, она не помнит меня совсем. Почти не выходит из мира иллюзий.

- А привезти ее сюда… - вздохнул я, говоря сам с собой, но она восприняла это как вопрос:

- Через миллионы километров космоса и отсутствие гравитации?

- Как же ты живешь с этим? – вырвалось у меня.

Она подобралась.

- Вот так и живу. Гортензия иногда прилетает, рассказывает новости. Передает дядины письма, которые я при ней сжигаю, не распечатав. Мне нельзя домой, и потому я связала всю свою оставшуюся жизнь с Венерой.

- С Венерой, Хуан! – воскликнула она, и в голосе ее вдруг прорезались нотки истинной аристократки – величие, гордость и привычка повелевать. – Я никуда не денусь отсюда, буду с тобой до конца, и я не какая-то бомжиха-беспризорница!

- Ты о чем? – не понял я, внутренне напрягаясь.

- Я – принцесса! – воскликнула она. - Причем самая что ни на есть законная и легализованная! Отличная партия для племянника королевы и внука адмирала Веласкеса!

И вновь огонь в глазах. ТАКОЙ огонь, что стало не по себе. И наверняка станет не только мне.

- Паулита, солнышко… - Я поперхнулся. – Переведи!

- Они задумали афёру с Фрейей, - зло продолжила девушка. – И она не выгорит. Просто потому, что Фрейя тебя не любит, а ты не любишь ее. Но у тебя будет гораздо больше возможности влиять на политику, если твоей супругой стану я. Я – Веласкес, член клана, принцесса, да и ты – представитель семьи, хоть и бастард. Никто из знати не посмеет и пикнуть, когда тебя поставят на самый высокий из возможных постов. На котором ты сможешь если не задвинуть королеву, то оградить от дурного нашептывания.

Я – твоя лестница в небо, Хуан, - закончила она. - И я… Я люблю тебя!..

Сказав последние слова, будто украдкой, она вновь подалась вперед и, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась мне в грудь. Да уж, ну и денек сегодня!

- Прости, что ТАК, - пролепетала она, - но я не могла открываться, как сопливая девчонка. Я должна была понять, убедиться. – Она подняла мокрое от слез лицо. – Я должна была быть уверена, что это именно ТО чувство, понимаешь? Я не эта дуреха Гюльзар, я не могла ошибиться!

Я снова поймал себя на мысли, что совершенно не знаю, ни что говорить, ни что делать. Полное стопроцентное бессилие. Тогда, как что-то сказать и сделать придется, потому, что это правда. Красноволосая, как бы ее ни звали, не врет. Она не СЧИТАЕТ, что любит, как некоторые, а именно ЛЮБИТ. И ради этого, чтоб понять сие, и были устроены в свое время различные стены и табу.

- Ты не смотри, что я такая… Прошла огонь и воду, - шмыгнула она, не поднимая головы. – Может на мне печати и негде ставить… Только и ты ведь не монах.

- Об этом я думаю меньше всего, - погладил я ее по голове.

- Я не буду больше. Правда. Я искала тебя давно… Не представляешь, как долго я тебя искала! – Она вновь подняла голову и встретилась со мной глазами. – Я хотела, чтобы ты избил этих подонков-братцев там, на Земле! И поставил на место их дружков! А потом дал окорот тетушке – не представляешь, как она меня ненавидит! Больше Гортензии, хотя я ей всего лишь племянница. Я хотела, чтобы ты защитил меня там, на Земле, и мне не пришлось бы убегать… Но ты встретился мне слишком поздно!..

Я прижимал ее, ласкал, внутренне одергивая себя от любой реплики. Слушать! Только слушать! Любое слово разрушит этот неуловимый миг, когда я могу понять, что творится у нее в душе! Ведь я столько времени мечтал это сделать…

Гюльзар не мастер коконов. Мастер коконов не Гюльзар.

- Я видела тебя во сне, - продолжила она. - Лет с четырнадцати. Мы учились тогда в той дурацкой школе, где ходили в платьях, как у монашек. Гортензия говорила, что это нормально – всем девочкам снятся такие сны, особенно ТАМ. Но я знала, что не всем. Мы не занимались с тобой любовью, в этих снах ты… Просто был. И защищал меня. Я сильная, и всегда была сильной! Чемпионка префектуры, призер первенства Венесуелы… Стрельба, контрас… Но я знала, что ты сильнее! И ты защитишь!..

…Я не видела твое лицо, Хуан. Не знала имени. Ты был просто образом… МУЖЧИНЫ…

- А потом тебя принесли в нашу каюту… - закончила она.

- Ты знала, что я очнусь, когда не пошла вместе со всеми в столовую? Решила покрасить волосы?

Она пожала плечами.

- Чувствовала. Я вообще как дура торчала в каюте всё свободное время. Они все смеялись, подкалывали… Но я чувствовала, это не просто так. И когда…

Я вздохнул и плотнее прижал ее к себе.

И что мне с нею делать? Это, действительно, не Гюльзар. Паула… Мерседес – девушка опытная, и очень-очень умная, хотя и своеобразная. И если она решилась на такое откровение… Ведь она не пыталась и не пытается сейчас меня совратить, хотя могла бы. Нет, она собиралась ПРИЗНАТЬСЯ. Ради этого весь антураж, ради этого девчонки сговорились пустить ее последней, на ночь. Ох уж эти заговорщицы!

- Гюльзар не сильно ревновала? – вырвалось у меня. Мерседес покачала головой.

- Она отошла. Сделала всё, как ты велел – обратилась к нам. Начала рассказывать, всё-всё.

И мы помогли. Действительно, Хуан, помогли. Тормошили ее, проводили курсы коллективной психотерапии.

- …Мы не только ей помогли. – С губ ее сорвалась улыбка. - Мы и друг перед другом раскрылись. Потому и с Сестренками тебе легче, и Кассандра последнее время не задирается. Мы все стали ближе… Благодаря тебе.

Я покачал головой.

- Не такая великая заслуга. И меня в вашем круге нет.

- Ты работаешь с каждой из нас по отдельности, - не согласилась она. - И ты… Мальчик. В твоем присутствии мы бы не смогли, уж извини.

Да, чего уж там! Всё и так понятно.

- Па… Мерседес, солнце, я не могу так быстро. Я…

- Понимаю. – Она кивнула и отстранилась. – Ты же видишь, я не давлю. – По лицу ее пробежала улыбка, а рука прикрыла грудь раскрывшимся было краем полотенца.

- Почему сегодня?

Она пожала плечами.

- Почувствовала, что время пришло. Ты дошел. К тому же, раздал долги, закрыл все старые счета, теперь у тебя совершенно новая жизнь.

- А завтра начнется вторая фаза операции наших сеньорин... – зло выдохнул я, чувствуя, как по кончикам пальцев бежит огонь. Практичная девочка, ничего не скажешь! Впрочем, я уже говорил, что она далеко не дура, хотя иногда пытается ею казаться.

- Я поговорю с Леей, - вскинулась «не дура». – Объясню ситуацию. Ты не представляешь, насколько сильна будет наша партия на шахматной доске Венеры. Сильнее только брак с одной из ее дочерей, но она либо не допустит этого, либо… Не захочешь ты сам. – Голосок Мерседес дрогнул, выдавая очередную недомолвку этой аферистки. Впрочем, понятно, какую. – Зачем тебе мучиться всю жизнь с не ставящей тебя ни во что капризной куклой, с которой не сможешь даже развестись, если есть я? И я за тебя, и душой, и сердцем! Я не просто буду женой, я буду правой рукой! Я – силовик, и я – способная! Тебе ведь нужен будет свой… Ну, например, глава департамента безопасности?