Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира

– Ворон, следи внимательно за экраном, – сказал Пригоршня.

– Темнеет снаружи, – буркнул тот.

– Вижу, тем более внимательно следи. Химик, а ты спроси у бразера Вила, есть ли у него тут чего пожрать. А то я паек, который стоял на столе, весь слопал.

Химик перевел вопрос, выслушал ответ и сказал:

– За радиостанцией переносной холодильник.

– Ты сам есть хочешь?

Но гипер не слышал, он уже склонился над приборами, и Пригоршня позвал:

– Ворон?

– Я бы поел, – откликнулся тот.

– Ладно.

За радиостанцией действительно стоял небольшой холодильник, в нем была вода, копченое мясо и маринованные овощи, а сверху лежала коробка с галетами, консервированная рыба, тушенка, паштеты. Он взял пару бутылок воды, несколько галет и две банки, к которым скотчем были приклеены раскладные вилочки. Вернулся за колонну, половину снеди отдал Ворону, другую поставил на пол, сел, раздвинув ноги, и принялся есть.

Экраны потемнели, но ночью в нормальном смысле назвать это было нельзя. Марево вокруг котлована мягко светилась, в глубине его гуляли тени.

– Что будет, если они поставят Маяк на пирамиду? – спросил Ворон, жуя галету и глядя на экран, показывающий часть берега с базой и сломанным мостом. Отряда Ведьмака видно не было, кажется, они вошли в казарму.

– Вил считает, что Ковчег вырвет из этого пространства-времени, – сказал Химик. – И это уничтожит континуум. Мир-брана развернется.

– Ковчег? – Ворон повернулся к нему.

– Ты еще не слышал объяснений? Возможно, мы находимся внутри Ковчега, который создала какая-то древняя раса. Нет, правильнее – вид разумных существ. Кисс называет их альфарами, и они не из нашей вселенной. С помощью прибора я кое-что прочел в памяти Ковчега. Точнее, ознакомился с записью-дешифровкой. Трудно понять, все это только моя и работников «Биофарма» упрощенная интерпретация. Это как будто рассказывать о каком-то крайне сложном малопонятном процессе очень облегченно, описывая только поверхностный смысл событий.

– Да говори уже! – взмолился Пригоршня, отставляя пустую банку.

Химик тронул переключатель на приборе, повернул верньер рядом.

– Ковчег подвергся нападению червей. Они – биоружие, направленное вслед за Ковчегом древними врагами альфаров. Поврежденный Ковчег аварийно «затормозил» в мир-бране под названием Террана. И во время остановки он своим излучением выдул из нее пузырь новой реальности, новый мир. Или антимир… Землю.

– Херня какая-то, – сказал Красный Ворон.

Химик покачал головой, отвернулся. К нему подошел Вил Кисс, они склонились над приборами. Пригоршня, дожевывая галету, разглядывал мерцающие соты внутри пульта. Красный Ворон стоял под стеной, сложив руки на груди.

– Закончи, о чем рассказывал, – потребовал он.

Химик, уже заговоривший с Киссом на английском, снова повернулся к ним.

– Зачем? Это же ерунда.

– А может и нет, – пожал плечами Ворон. – Просто так кажется. Закончи.

– Это не так-то легко закончить, – вздохнул Химик. – Короче говоря: вселенная, где находится планета, на которой мы обитаем, свернута в сферу. Под ударом гравитонного двигателя Ковчега, во время его старта, она развернется. Я вижу по вашим лицам, что вы не… Ну, хорошо, готов предложить более простую метафору, чтобы стало понятнее. Представь себе Террану и Землю как два надувных шарика. Они касаются друг друга и в этом месте, где мы находимся, соединены… скажем, булавкой.

– Соединены? – переспросил Пригоршня. – Как шарики могут быть соединены булавкой?

– В том смысле, что она их пробила в этом месте, часть булавки торчит в один шарик, часть – в другой.

– Ковчег – это булавка? Его нижняя часть погружена в другой континуум?

– Да. Вероятно. Или нет… Но мы точно находимся в месте склейки двух реальностей. По мнению Вила Кисса, если поставить заряженный «доминатором» Маяк обратно, то Ковчег вырвет из континуума.

– Выбросит с Земли?

– А точнее – из всей этой вселенной. И при этом – да, Ворон, понимаю, это трудно осознать – Ковчег и породил Землю. Он создал ее своим аварийным «торможением» в Терране. При этом Ковчег как бы выдул второй шарик из первого. Это глобальное потрясение на Земле известно как Всемирный Потоп. То есть до Потопа нашей Земли как отдельной реальности не существовало.

– Нет, стоп, – сказал Пригоршня. – Это какой-то креца… креаци… Короче, это какое-то фуфло про то, что динозавров не было, а кости их в земле подброшены атеистами, чтобы сбить с толку честных праведников. Как же всякие там геологические данные, исследования? Ну и не только геологические.

– …А также реликтовое космическое излучение, – кивнул Химик. – Правильное возражение, если бы речь шла про обычный креационизм. На самом деле история вселенной насчитывает, конечно, миллиарды лет, а отнюдь не десятки тысяч, прошедшие, как считается, со времен Потопа. Просто все, что было раньше – история другого мира. Терраны.

– Я не понимаю, – сказал Ворон. – И, по-твоему, это «просто»?

– А я понял, – Пригоршня повернулся к нему. – Они тут раньше про Древо Миров болтали, так вот, если тебе эти надувные шарики и браны в голову не ложатся, то представь себе такое большое дерево. Одна ветка – мир. В эту ветку – бабах! – врезается Ковчег. И там, где он стукнул, от ветки отрастает вторая. Параллельная как бы. Это Земля. Она потоньше и похлипше. И если Ковчег отсюда улетит, то ветвь Земли отвалится.

– Своим стартом Ковчег погубит Землю так же, как своим появлением когда-то породил, – добавил Химик.

Красный Ворон закрыл левый глаз, почесал веко и ничего не сказал. А Пригоршня, сосредоточенно уставившись перед собой, заговорил:

– Давайте разберемся окончательно. У нас есть две угрозы. Первая – если Ведьмак установит Маяк обратно на пирамиду, всему конец. То есть мы внутри этой пирамиды, может, и спасемся, хотя тоже не факт, она же повреждена… но вот континууму сразу наступает глобальный и окончательный трындец. Так? – он загнул один палец. – Есть, принято, понял. Теперь вторая угроза: даже если мы Ведьмака к пирамиде не подпускаем, все равно Ковчег из-за взаимодействия с «доминатором» и Маяком начал что-то там излучать, как сумасшедший. Гравитоны долбанные эти. И амплитуда его излучение постепенно достигает… чего?

– Это связано с интенсивностью рождения пар виртуальных частиц в вакууме, – пояснил Химик.

– Ладно, я снова ничего не понял, важно другое: интенсивность излучения Ковчега становится все сильнее, прямо на глазах, и когда она достигнет какой-то величины, то будет что? – загнув второй палец, Пригоршня уставился на топчущихся у приборов научников.

Химик вздохнул – в последние часы он делал это все чаще – и сказал:

– У Вила есть смелое предположение.