Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира

Силен был Ведьмак, нечего сказать. Челюсть перекосило, острая боль пробила ее. Пригоршня замычал – кричать не мог, ведь надо было разинуть рот, а это после такого удара стало просто-таки невозможным делом.

Артефакт, почти угасший и снова медленно разгорающийся, прочертил в воздухе дугу, трость обрушилась на голову. Если бы они находились дальше друг от друга, рукоять в форме «Т» молотком вломилась бы в темя, но расстояние между противниками было небольшим, и Пригоршня получил удар палкой.

Хватило и этого. Ноги подкосились, помутилось в глазах. Он скатился с вездехода, ударился головой о плот, рассыпавшийся после того, как тяжелые траки проехали по нему. Попытался отползти, даже получилось немного, но через пару метров силы совсем оставили его, и сделалось так дурно, что хоть «скорую» вызывай. Боевой артефакт, маячивший над кормой вездехода, горел, будто глаз дьявола. Он рывком сместился, когда владелец трости спрыгнул на землю. Подняв трость выше, Ведьмак зашагал к Пригоршне.

В голове грохотало, будто на поле боя в разгар стрельбы. Химик со стоном приподнялся… или только попробовал… он даже не смог сообразить, пошевелился или нет.

Все-таки удалось разлепить веки. Бледные волны свечения лениво накатывали на базу и таяли, в полутьме неподалеку светился яркий огонек. Поначалу тусклый, он прямо на глазах разгорелся, и Химик сообразил, что это артефакт «удар», вмонтированный в трость.

Тычок артом прямо в голову что-то там нарушил: зрение все никак не фокусировалось, по хребту сбегали импульсы боли, конечности не слушались. Ни перевернуться на бок, ни тем более встать он не мог, единственное, что с большим трудом удалось – приподнять голову.

На корме, у люка на треть въехавшего в казарму вездехода, стоял Ведьмак. Вскоре обнаружился и Пригоршня, он хрипел и слабо ворочался на обломках плота. Ну, хоть его не парализовало, как Химика…

Ведьмак повернулся, обратив в сторону Химика лицо с повязкой на левом глазу. Второй глаз нечеловечески блестел в полутьме, а под полоской белой ткани сверкал янтарный огонь. Отвернувшись, шагнул на край вездехода, трость стукнула по железу. В такт шагам в колене его проворачивалось, вспыхивая и угасая, что-то светящееся. Торс Ведьмака переливался аномальным свечением. Химик вспомнил, как Пригоршня когда-то воскликнул: «Да он какой-то киборг аномальный!» – именно так, по сути, это киборгизация. Ведьмак использует артефакты так, как не умеет больше почти никто, для изменения и усиления своего тела и разума.

И он, как вдруг сообразил Химик, собирается добить Пригоршню.

Красного Ворона было не слышно и не видно, вездеход вколотил его внутрь казармы, возможно, раздавив насмерть или переломав руки и ноги. Химик застонал, медленно, с натугой поднимая голову. Поползти он точно не сможет, но надо попытаться сесть.

Ведьмак шагнул с вездехода на землю, и в колене снова провернулись обручи света. Сцепленные в конструкцию вроде проволочной головоломки, они вращались и подрагивали с каждым шагом.

Пригоршня забормотал, перевернулся на живот и попробовал встать. Не смог, упал, ударившись подбородком о бревно. Пополз прочь от Ведьмака, а тот пошел следом, занося трость. Арт в рукояти горел, как факел. Химик почти смог сесть, но тяжело свалился на бок, голова упала на землю. Мозг, пораженный ударом артефакта, постепенно возвращался в норму, брал контроль над телом, однако нужно было еще хотя бы несколько минут, чтобы прийти в себя.

И этих минут у него не было. Точнее, их не было у Пригоршни, который полз упорно, но слишком медленно. Химик, не в силах сдвинуться с места, лежал на боку, вытянув одну руку, а вторую придавив своим телом. Лежал и наблюдал, стиснув зубы.

Пригоршня услышал шаги над собой, повернулся на спину. Трость взлетела над ним.

Но Химик не только наблюдал. Пальцы вытянутой руки шевелились, будто сплетая невидимые нити.

Пригоршня выругался в лицо нависшего над ним лысого великана. Трость пошла вниз.

Пальцы Химика сложились в кулак.

Он помнил рассказ о том, как боец из Комплекса мысленно манипулировал аномальной энергией артов, как с помощью этого спас их с Вороном возле спецпоезда, на Станции, сумев «стравить» излучение нескольких артефактов, лежащих в сумке бандита. И сейчас Химик впервые попытался сделать то же самое.

Получилось топорно. Слишком мало опыта, ведь он никогда такого не делал. Даже не тренировался, так что ни о каких тонких манипуляциях и речи не шло – лишь о прямом, грубом вмешательстве.

Но все же у него получилось. Сияющие обручи в коленном суставе сломались, брызнув огненными осколками.

Ведьмак закричал. Химик впервые услышал, как лысый скупщик, главарь группировки, бывший музейный директор Борис Григорьевич Ведьмаков кричит от боли. Нога подогнулась, он упал на колени, рукоять трости врезалась в землю возле головы Пригоршни. Вспышка света разлилась, на миг высветив бревна, обломки фанеры, камни, траву, и ушла в глубину. Земля дрогнула так, что даже лежащий в стороне Химик ощутил это.

А потом Пригоршня тоже сел, и они с Ведьмаком оказались лицом к лицу. В коленном суставе догорали, вспыхивая как угли, обломки аномальной конструкции. Скрежеща зубами от боли, Ведьмак протянул к Пригоршне руку и взял его за горло.

Оскалившись, тот почти неторопливо достал из кармана раскладной нож, выдвинул лезвие и вонзил Ведьмаку в глаз, скрытый под белой повязкой. Воткнул и медленно провернул.

Янтарная вспышка почти ослепила. На миг Химик четко разглядел светящиеся очертания черепа под темным ореолом кожи, янтарное сияние высветило впадины глазниц и дыры ноздрей, носовые хрящи, десна, челюсть – будто рентгеновский снимок возник в воздухе. Раздробленный ударом арт затопил черепную коробку сиянием, шар света разросся внутри нее и пролился вниз по позвоночному столбу, как по трубе.

Ведьмак повалился вперед, с торчащим из глазницы ножом, прямо на Пригоршню. Тот опрокинулся на спину и согнул ногу, уперся ею в грудь врага, который клонился на него, будто могучее, подрубленное у корней дерево. Руки подергивались, он хрипел и дергал головой. Пригоршня тоже захрипел, сгибая ногу под навалившимся на нее весом, и все же сумел оттолкнуть Ведьмака, спихнув с себя, опрокинул на землю рядом.

Химик, наконец, сумел сесть. Из пролома, в котором стоял вездеход, донеслись шорохи, скрип, а потом тихое бормотание Красного Ворона.

Биоскаф снова включил ночное зрение, и в тусклом зеленоватом свечении Роб увидел зал с коническими островками, между которыми хлюпала вода. Возможно, раньше она была спокойной, но сейчас, когда пирамида накренилась, возникло течение.