Эдгар Берроуз - Гении Барсума

Тогда трое оставшихся таридов заняли места павших товарищей, но появилось подкрепление: множество кричащих воинов ворвалось в комнату. Уложив своего очередного противника, я улучил момент и оглянулся.

Три женщины и Умка были в комнате, а на подоконнике стоял Гар Нал.

— Быстрее, Гар Нал! — крикнул я. — Возьми женщин на борт.

В следующие несколько минут я был так занят, что успевал лишь защищаться.

Тариды набросились на меня, и им даже удалось окружить меня. Я одновременно сражался с двумя или тремя воинами. Я не видел, что происходит в комнате, но думал только о безопасности Деи Торис. Внезапно мне пришло в голову, что если мы все погибнем, то она окажется во власти Гар Нала.

Джат Ор сражался рядом со мной.

— Принцесса! — крикнул я ему. — Она одна на корабле с Гар Налом. Если мы будем убиты, она погибнет. Отправляйся к ней.

— И оставить тебя, мой принц?

— Это не просьба, Джат Ор, — сказал я. — Это приказ!

— Да, мой принц, — ответил он и начал пробиваться к окну.

— Помоги ему, Ур Джан, — приказал я.

Втроем мы прорубили Джат Ору отступление к окну, и в этот момент я заметил то, что заставило меня содрогнуться.

Озара, джеддара таридов, билась в руках двух воинов.

— Спаси меня, Джон Картер! — кричала она громко. — Спаси меня, или я буду убита!

Мне нельзя было поступить иначе. Всякий другой поступок с моей стороны был бы бесчестным. Озара сделала возможным наш побег, она помогла спасти Дею Торис. Только моя собственная неосторожность привела к тому, что теперь смерть угрожала джеддаре.

Джат Ор, Ур Джан и я прикончили своих противников: остальные, по-видимому, менее храбрые, не решались подойти. Я повернулся к своим товарищам.

— Быстрее на борт, — крикнул я. — Прикрывайте вход в корабль, пока я не принесу джеддару.

Повернувшись к воинам, державшим Озару, я увидел рядом с собой Умку. Он хорошо проявил себя в схватке, хотя меча у него не было, в тот момент я не понял — почему, ведь на борту корабля было много оружия, но позже я узнал, что таков боевой обычай мазен, которые совершенно не знакомы ни с мечом, ни с кинжалом.

Я видел, как он сражался и понял, что его мощные мускулы и ужасные челюсти нижнего рта делали его опасным противником даже для человека, вооруженного мечом.

Умка получил множество ран. Мы все были окровавлены, но мне показалось, что Умка ранен тяжело, и я приказал ему вернуться на корабль. Он вначале возразил, но потом послушался, и я остался один в комнате, полной таридов.

Я знал, что положение мое безнадежно, но я не мог оставить женщину, которая помогла нам.

Нападая на ее похитителей, я увидел новый отряд воинов, подошедших снизу.

Положение действительно стало безнадежным. Вновь прибывшие не обратили на меня внимания, они подбежали к окну, где находился корабль. Если бы они смогли напасть на него, участь Деи Торис была бы решена. Оставалась лишь одна возможность помешать им, хотя она в то же время означала и мой конец.

Два воина, державшие Озару, ждали моего нападения, но я ненадолго задержался, отдавая мысленный приказ механическому мозгу. Я быстро оглянулся. Ур Джан и Умка стояли в дверях корабля. Джат Ора не было видно, но в тот момент, когда корабль, повинуясь моей команде, двинулся, у входа показался молодой падвар.

— Мой принц, — крикнул он, — нас предали! Гар Нал увлек Дею Торис на свой корабль!

В этот момент сильный удар по голове погрузил меня в милосердное беспамятство.

Я медленно приходил в себя, погруженный во тьму и могильную тишину. Я лежал на холодном каменном полу, голова болела. Ощупав ее ладонью, я ощутил запекшуюся кровь. Волосы мои спутались. Я с трудом сел, потом встал на ноги. Поняв, что я ранен несерьезно, я принялся изучать все вокруг.

Осторожно двигаясь, вытянув перед собой в темноте руки, я вскоре наткнулся на каменную стену. Немного пройдя вдоль нее, я обнаружил дверь. Дверь была прочно заперта с наружной стороны. Я двинулся дальше. Обойдя комнату, я снова оказался у двери. Эта комната, моя новая камера, оказалась маленькой. Вокруг была полная тишина и темнота. Я начал понимать, каково живется в мире слепому и глухому. Мне оставалось лишь осязать, обонять и пробовать на вкус. Вкусовые ощущения вряд ли при нынешних обстоятельствах могли мне пригодиться.

Нос мой ощущал вначале спертый, затхлый воздух, но вскоре я привык, перестав замечать его. Оставалось осязание. Крепкая стена с деревянной дверью — теперь это был мой мир.

Я гадал, надолго ли меня оставили здесь в камере. Это было подобно погребению заживо.

Я знал, что должен напрячь свою волю и не поддаваться ужасающему однообразию этого мира, где лишь стена и дверь могли стать предметами изучения.

Мои мысли… Они не были приятными. Я думал о Дее Торис, одной, находящейся во власти Гар Нала, о бедном Джат Оре, заключенном в корабле, которым он мог управлять лишь вместе с Ур Джаном, грубым убийцей из Зоданги. Я знал, каково ему было, когда он ничего не ведал о моей судьбе и чувствовал только себя ответственным за Дею Торис, которую он не мог защитить и за которую не мог отомстить.

Я думал о бедной Занде, обреченной на смерть на отдаленном спутнике. А Умка? Умка ожидал смерти. Если бы он не встретил меня, хуже ему не было бы. Уж совсем не давала покоя мысль о том, что только моя неосторожность была причиной несчастий для всех, кто надеялся на мою защиту. Так умственная пытка добавлялась к монотонности бесконечных часов.

Похожая на склеп камера, куда меня заключили, была холодной и сырой. Я решил, что меня спрятали в подземелье замка, где до меня не сможет добраться корабль. Мускулы мои затекли, кровь медленно текла по венам. Чувство безнадежности охватывало меня. Однако вскоре я понял, что если действительно дам волю таким настроениям, то погибну. Снова и снова напоминал я себе, что все еще жив. Я говорил себе, что жизнь хороша, пока она продолжается, что всегда есть надежда освободиться и снова служить моей принцессе.

Я начал двигаться по камере, обошел ее несколько раз и вскоре досконально знал ее размеры. Я бегал по ней взад и вперед по кругу; как боксер, сражающийся с тенью, я наносил удары и парировал их, пока вновь не ощутил в теле тепло жизни. Тогда я начал искать другие развлечения, считая камни в стенах моей камеры. Я подошел к двери и двинулся от нее влево.

Это было не самое увлекательное занятие, но, по крайней мере, хоть как-то отвлекало, к тому же я надеялся найти непрочно держащийся камень или отверстие, ведущее в какое-либо другое помещение.

Я, конечно, не мог ориентироваться во времени. Я не знал, долго ли нахожусь здесь, но в конце концов, мне захотелось спасть. Я лег на холодный и влажный пол.