Эдгар Берроуз - Великий воин

— Откуда ты?

— У меня нет родины. Я пантан.

Пантаны — это наемники, бродящие по свету и предлагающие свой меч тем, кто нуждался в их услугах. Это единственные люди, которые могут входить безнаказанно в любой марсианский город.

— О! Пантан! Значит, ты неплохо владеешь мечом.

— Все, кого я встречал, делали это не лучше меня.

— Я мог бы использовать тебя на Играх, но ты стоил мне слишком мною денег, и я не хочу, чтобы тебя убили.

— Об этом можешь не беспокоиться.

— Ты очень самонадеян. Что ж, посмотрим на деле. Выпусти его в сад, — приказал он воину и последовал за нами.

— Дай ему меч, — распорядился Ксансак, обращаясь к другому воину, — а ты, Птанг, — повернулся он к следующему, — проучи его как следует, но не убивай.

Затем он повернулся ко мне.

— Это не дуэль, раб, как ты понимаешь. Я только хочу посмотреть, на что ты способен. Можете ранить друг друга, но не убивать.

Птанг, как и другие черные пираты, с которыми мне приходилось сталкиваться, был превосходный фехтовальщик, ловкий и напористый. Он повернулся ко мне с еле заметной улыбкой на губах.

— Тебе придется сразиться с одним из лучших бойцов Камтоля, — сказал он.

— Тем лучше, — заметил Ксансак, — сразу станет ясно, на что он может сгодиться. Я узнаю, сможет ли он выступать на Играх и завоевать для меня приз и таким образом оправдать покупку.

— Сейчас увидим, — сказал Птанг, скрестив свой меч с моим.

Прежде чем он понял, что произошло, я нанес ему укол в плечо. Улыбка сошла с его губ.

— Случайность, — небрежно заметил он.

Но тут же я уколол его в другое плечо. Теперь он совершил роковую ошибку: он разозлился. Гнев может придать силы, но нападающий становится безрассудным и забывает о защите. Я наблюдал это много раз и всегда пользовался этим.

— Давай, давай, Птанг, — подбадривал его Ксансак. — Неужели ты не можешь поразить раба?!

Птанг напористо двинулся вперед. В глазах его не было ничего кроме стремления нанести мне удар. Он был готов раздавить меня.

— Птанг! — рявкнул предостерегающе Ксансак. — Только не убивай!

Я рассмеялся и во время очередного выпада царапнул грудь Птанга. Из раны заструилась кровь.

— Неужели ты — лучший фехтовальщик Камтоля? — спросил я.

Ксансак и воины молчали. Я видел их угрюмые лица.

Птангом овладела ярость. Он бросился на меня, как бык, замахнулся так, словно хотел снести мне голову. Я увернулся и открытым выпадом ранил его в левую руку.

— Может быть, хватит? — обратился я к Ксансаку. — А то он умрет от потери крови.

Ксансак не ответил, а мне все это уже наскучило. Я хотел покончить с бессмысленной возней. Поэтому я сделал обманное движение, и… меч Птанга взвился в воздух.

— Ну что, теперь достаточно? — снова спросил я.

— Вполне, — согласился Ксансак.

Птанг был крайне удивлен. Он смотрел на меня, даже не пытаясь поднять свой меч. Мне стало жаль его.

— Тебе нечего стыдиться, — сказал я. — Ты превосходно сражаешься. Но то, что я сделал с тобой, я могу повторить в схватке с любым воином Камтоля.

— Я верю, — ответил он. — Хотя ты и раб, но я горжусь, что скрестил с тобой свой меч. Мир не знал лучшего фехтовальщика, чем ты.

Ксансак обращался со мной так, как на Земле обращаются с лошадью-фаворитом, способной выиграть дерби. Меня поселили вместе с его охраной и обращались как с равным. Он поручил Птангу обеспечить мне необходимый режим тренировок, а также, как я полагаю, проследить, чтобы я не сбежал. А все мои мысли были заняты только одним: где же Ная Дан Чи и Лана.

Между мной и Птангом завязалось что-то вроде дружбы. Он восхищался моим искусством и поделился своим восхищением со своими товарищами. Однако они высмеяли его за то, что он проиграл какому-то паршивому рабу. Тогда я предложил Птангу встретиться с любым из его обидчиков и проучить.

— Я не могу, — ответил Птанг. — Без разрешения Ксансака ты не можешь сразиться ни с кем — вдруг тебя убьют или ранят.

— Ничего не случится. Ты это знаешь.

— Да, — улыбнулся он. — Но все равно, я должен получить разрешение.

Чтобы закрепить дружбу с Птангом, я показал ему несколько приемов, которым я обучился в тысячах дуэлей. Но я не мог научить его всему и не мог дать ему ту силу и резкость движений, которыми обладал сам.

Ксансак наблюдал за нашей тренировкой, когда Птанг спросил его, можно ли мне встретиться в поединке с одним из тех, кто издевается над ним. Тот отрицательно покачал головой:

— Боюсь, что Дотара Соджета ранят.

— Я гарантирую, что этого не произойдет, — заверил я.

— Хорошо. Но ты не должен убивать ни одного из моих воинов.

— Обещаю оставить их в живых. Я просто продемонстрирую им, что никто не выстоит против меня так долго, как выстоял Птанг.

— Договорились. Кто издевался над тобой, Птанг?

Птанг назвал имена пятерых, самых язвительных насмешников, и Ксансак вызвал их.

— Я слышал, — сказал он, когда все собрались, — что вы смеетесь над Птангом, который в поединке уступил рабу. Кто-нибудь из вас считает, что мог бы успешнее противостоять ему? Если да, то я могу предоставить вам возможность испытать себя.

Хор голосов заверил Ксансака, что все готовы сразиться и победить.

— Посмотрим, — сказал он, — но предупреждаю: я запрещаю убийство. Дуэль должна быть прекращена по первому моему знаку.

Все они дали обещание не убивать меня, и вот уже первый из них приготовился к бою. Я быстро расправлялся с каждым из них по очереди, нанося болезненные уколы и выбивая из рук оружие.

Должен сказать, что они принимали поражение без возражений — за исключением одного, которого звали Бан Тор. Он был самым злобным из наемников.

— Раб обманул меня! — заорал он. — Позволь мне сразиться с ним еще раз, и я убью его.

— Нет, — сказал Ксансак. — Он пустил тебе кровь и обезоружил. Он доказал, что сильнее тебя. Если здесь и была применена хитрость, то это — фехтовальный прием, которого ты не знаешь. Тебе вряд ли удастся победить такого мастера, как Дотар Соджет.

Бан Тор все еще ворчал, когда уходил следом за остальными четырьмя воинами. Я понял, что из всех перворожденных Бан Тор стал моим самым злейшим врагом. Но это меня мало беспокоило. Впрочем, я не видел способа, которым этот воин мог бы отомстить мне.

— Бан Тор всегда не любил меня, — заметил Птанг, когда все ушли. — Он постоянно проигрывает мне на турнирах и состязаниях. Да и вообще он мерзкий тип. Ксансак держит его при себе только потому, что он родственник его жены.

На этом мы прекратили всякие разговоры о Бан Торе, и он пока не трогал нас, но, по всей видимости, затаил обиду и не собирался прощать.

Да, моя жизнь у Ксансака в самом деле чем-то напоминала жизнь фаворита в конюшне, да и, пожалуй, сами Игры перворожденных можно сравнить именно со скачками.