Олег Бондарев - Выбор сталкера

– К сожалению, Смычков прав, – признал Картуз, впрочем, без всякой охоты. – Его «веселый призрак» поджарил. Каюк ему. Увы.

– Ну а если не каюк? – продолжал упрямиться оперативник. – Этот ваш «призрак», он же… он же вроде молнии? Так вы говорили? Я в Инете видел, как в одного типа молния два раза попала, а он…

– Ему каюк! – повысив голос, проорал Картуз. Глаза его злобно сверкнули. – Рома, опомнись, какой Инет? Какой «тип»? Это Зона. У нее свои законы. И самый главный – не пытайся помочь человеку, который угодил в аномалию.

– Интересные у вас, «красных» сталкеров, законы, – тихо, чтобы не услышал оперативник, пробормотал Смычок. – Гуманные, аж блевать хочется.

Взгляд, которым его одарил старик, буквально обжег лицо.

– У нас есть задача, – рассерженно процедил Картуз, – которую надо выполнить во что бы то ни стало! Мы ищем подпольную лабораторию. Денис уже погиб, ему не помочь. Хочешь на тот свет вместе с ним? Валяй!

Рома, закусив губу, оглянулся на труп товарища.

– Так мы его, получается, там и оставим? – тихо пробормотал оперативник. – Просто… бросим?

– Рома… – тихо сказал Смычок.

– Что? – резко отозвался оперативник.

Судя по всему, Костя ему, мягко говоря, не нравился. Сам сталкер, впрочем, понял это уже давно, а потому реакция брюнета его совсем не удивила.

– Ты когда-нибудь задумывался, что происходит с жертвами аномалий? – продолжил Костя совершенно спокойным голосом.

Рома чертыхнулся тихо и отвернулся.

– Они остаются лежать там, где лежали, и знаешь почему? Потому что Зона постоянно меняется. Даже если ты оттащишь труп в безопасное место, пока будешь рыть могилу, чтобы его похоронить, на тебя вполне может свалиться – в прямом смысле слова – какая-нибудь «паутинка». Или «жгучий пух» принесет ветром. Или «зеленка» бесшумно стечет прямо к твоим ногам…

– Черт с вами всеми, – пробормотал оперативник, качая головой. – Уходим так уходим.

Он подошел к старику Картузу, вручил ему контейнер и, подхватив с травы автомат, сказал, обращаясь к Смычку:

– Вы, конечно, не знаете, но Денис был крестным моего сына. Что я его жене скажу, когда вернемся?

– А ты думаешь, я тут мало кого потерял? – мрачно признался Смычок. – И брата. И племянника. И друзей – уйму, по пальцам не сосчитаешь. Это просто место такое гиблое, Ром. Как огромное болото, где сплошные топи кругом.

Оперативник шумно выдохнул и, посмотрев на Костю уже без прежней злобы, отрывисто кивнул.

– Заканчивайте вы со своей лирикой! – поморщился Картуз. – Надо еще второй контейнер найти!

От этих слов у Смычка брови на лоб полезли. Значит, кума из аномалии спасать глупо, а химикаты институтские там же искать – нет? Что за двойные стандарты?

– Я туда больше не полезу, – заявил Рома, угрюмо глядя на старика. – Хотите – сами ищите, раз он так вам нужен.

Картуз окинул усыпанный телами участок задумчивым взглядом, потом мотнул головой.

– Ладно, черт с ним. Пойдем отсюда, пока «призраки» кого-нибудь еще не поджарили.

Он взял трофейный контейнер в правую руку и, обойдя спутников, первым устремился вперед. Отойдя шагов на пять, старик оглянулся через плечо и раздраженно бросил:

– Вам что, особое приглашение нужно?

– Шел бы ты, – тихо буркнул Смычок.

– Согласен… – поддержал его Рома.

И они пошли следом за недовольным ветераном Зоны, который, пыхтя, тащил драгоценный контейнер с институтской эмблемой.

Когда Логвинов пришел в себя снова, все было по-прежнему – он снова лежал на кушетке и смотрел в серый потолок. Он бы и вовсе решил, что предыдущее пробуждение ему приснилось, если б не отсутствие слепого мужчины: угол, где бедолага сидел прежде, теперь пустовал.

Впрочем, возможно, он тоже был частью сновидения.

Двигаться, однако, было так же мучительно тяжело, как и в прошлый раз. Игоря не покидало чувство дежавю, он не мог до конца разобраться в происходящем. Было ли правдой его прошлое пробуждение? Скорее нет, чем да. Это ведь уже давно не больница, а всего лишь ее остов, выжженный пришельцами и ныне занятый бандитами. Так откуда здесь взяться слепому калеке, одетому в сорочку пациента?

С трудом усевшись, Игорь опустил голову и уставился на босые ноги. Хорошо было видно достопамятное пятно на икре, а на пальцах левой ступни – что еще за чертовщина? – почему-то отсутствовали ногти.

Внезапно его бросило в жар, будто под его кушеткой моментально разгорелся костер. Офицер крепко зажмурился, моментально вспотел и задышал шумно, тяжело. Сорочка прилипала к потному телу, лоб покрылся испариной.

Игорь широко распахнул глаза.

Сорочка?!

Взгляд его скользнул от босых стоп вверх, к коленям. Они действительно оказались скрыты подолом сорочки – точь-в-точь такой же, какая была на том слепом бедолаге из сна… или все же из реальности?

Затылок пронзила острая боль, и Логвинов, поддавшись порыву, запрокинул голову и заорал во весь голос, будто пытаясь тем самым отогнать напасть. Однако странная мигрень только усиливалась. Несчастный сталкер завалился на бок, скатился с каталки вниз и…

Внезапно боль отступила.

Он полусидел-полулежал на полу, отчаянно хватая ртом воздух, будто только что вынырнул из морской пучины. Глаза Офицера блестели от слез. Он до сих пор не мог осознать, что приступ закончился также внезапно, как начался.

Что же с ним происходит? Бык устроил ему неслабую взбучку, с этим не поспоришь. Но могло ли это избиение привести к таким странным последствиям? Черта с два. Даже с учетом того, что потом его наверняка били еще, причем долго и с прилежанием.

Ну а ногти на несчастной левой ноге чего стоят?

Точнее, их отсутствие.

Игорь придирчиво осмотрел руки. Кажется, все в порядке. Правда, ноготь на безымянном пальце левой как-то подозрительно шатается…

Логвинов отдернул руку. К черту. Так запросто можно зайти на новый виток паранойи, а ему сейчас надо заняться чем-то более важным.

К примеру, найти способ сбежать.

Игорь отыскал взглядом дверь, тихо чертыхнулся: то ли его поместили в палату для буйных, то ли это бандиты так заморочились, но вместо хлипкой «пустотелки», каковые обычно ставят в больницах, перед Офицером был стальной гигант черного цвета. Нет, такую хреновину без соответствующего инструмента не вскрыть, даже пытаться не стоит. А у него всего приспособлений – шатающиеся ногти на руках, которые, кажется, вот-вот отвалятся, да запас сил, как у новорожденного цыпленка.

Логвинов перевел взгляд на окно. Оно все так же было заколочено досками, через щели между которыми виднелась грязно-белая решетка. Неизвестный завхоз явно не жалел гвоздей и беспощадно бил «двухсотки» прямо в старую раму – видимо, потому что вытаскивать их больше не собирался.