Крис Кельм - Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Что ж, пора и честь знать. В доме колдуна меня больше ничто не задерживало. Разве что… Я снял рваную и окровавленную рубаху и сменил ее на свежую. Так лучше. Окинув взглядом помещение — не забыл ли чего, — я вышел из дома и направился по тропинке к дороге, которая должна была привести меня обратно в Джавге-Да-Зан. Плана действий у меня по-прежнему не было, но не сидеть же на одном месте? Глядишь, на месте что-нибудь, да, придет на ум.

В пути мне стало хуже: раны разбухли, начали нарывать и сочиться сукровицей, поднялся жар, закружилась голова. То и дело приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. В сумке лежала «Лечилка», но я решил приберечь ее на крайний случай. А пока мне во что бы то ни стало нужно было срочно обратиться к лекарю.

Через полчаса я кое-как добрался до дороги и зашагал на юг.

— Здоров, братиш, — окликнул меня грустный голос, едва я отошел от обугленного дерева.

Я резко обернулся, выхватывая меч.

На дороге стоял парнишка лет двадцати пяти. Волосы заплетены в дреды, приподнятые зеленой банданой, на теле простая давно не стираная рубаха, просторные мятые штаны, сандалии.

— Расслабься, чувачок, я реально безобидный. — Он примирительно выставил перед собой руки.

— Чего надо? — спросил я его.

— Спросить хочу.

— Спрашивай.

Он задумался.

— А… да, братиш, ты случайно не от Полики топаешь?

— Ну и…

— Так он уже вернулся или как? А то потерялся куда-то…

— Вернулся… и снова ушел.

— Куда?

— Далеко. Так что будет нескоро.

— Вот, козел! — воскликнул в расстройстве чувств парень и тут же пояснил свою реакцию: — Он у меня взял кое-что, а когда пришло время отдавать, — исчез… Козел.

Он замер, уставился в одну точку, словно началась перезагрузка. Я не стал ему мешать, развернулся, собираясь продолжить свой путь. Мне становилось все хуже и хуже.

— Постой, братиш! — прогнусавил он мне вслед. — А ты наш, походу… Ну, настоящий, не цифра.

— И что?

— Ничего.

И он снова завис.

Я вернул меч в ножны и пошел на юг.

— Братиш… Меня Нирвана зовут.

— Очень приятно, — ответил я, не оборачиваясь.

— Постой! Куда вы все бежите? Мир не терпит суеты.

Философ…

Он догнал меня и схватил за руку. Воспаленные раны вспыхнули огнем, мир подернуло туманом, меня качнуло так, что я не устоял на ногах и упал в кусты…

Потом последовала череда провалов и пробуждений, тело горело огнем, постоянно хотелось пить, в кошмарах меня преследовали по лесу орды ходликов, Хозяин леса на живую резал мое тело скальпелем, большая черная пантера рвала клыками горло, а смеющийся колдун сматывал в клубок мою душу…

Однажды, открыв глаза, сквозь мутную пелену я увидел склонившееся надо мной чудовище с шипами, торчащими из головы, безумным взглядом и садистской ухмылкой. Я тут же вцепился в его горло ослабевшими пальцами.

— Ты чего, чувачок? — взмолилось чудовище заторможено-растянутым голосом, и не без труда избавилось от моей удушающей хватки.

Я снова потянулся к его шее, но оно накинуло на меня сеть и запеленало, как младенца.

Я дернулся раз, другой, но быстро выбился из сил и притих. Мы целую вечность смотрели друг на друга: я — беспомощно и обреченно, он — выжидающе и самодовольно.

Пелена медленно спала с глаз, и теперь я смог разглядеть своего мучителя. Это был человек. То, что я принял за шипы, оказалось спутанными волосами, взгляд у него был встревоженный, а улыбка растерянной, но дружелюбной.

— С возвращением в мир живых, братиш, — поприветствовал он меня нормальным человеческим голосом, разве что немного гнусавым и усталым.

— Где я? — А вот у меня с голосом точно было что-то не в порядке. Вроде бы я задал вопрос, а такое впечатление, будто говорил кто-то другой.

— Это моя хаза. Welcome, так сказать…

Я огляделся.

Точно, хаза. Домом это… хм… жилище можно было назвать с большой натяжкой. Собранные из бамбуковых шестов стены просвечивали прорехами, в лучах пробивавшегося сквозь них света весело кружили пылинки. Потолок из жердей, выстланных пальмовыми листьями, выглядел более добротно, но все равно убого. Из мебели в помещении я разглядел только низкий табурет — такие обычно подставляют под ноги. Даже кровати как таковой здесь не было — то, на чем я лежал, укутанный пледом, можно было назвать как угодно, только не кроватью. Еще имелся выложенный камнем очаг, над которым висел закопченный чайник, а рядом высилась поленница дров, вдоль стен стояли плетеные корзины, прикрытые такими же крышками. И повсюду висели пучки трав, какие-то коренья, сушеные грибы…

Н-да…

— Что со мной случилось?

Я ничего не мог вспомнить.

— Сам в непонятках, — ответил хозяин дома. — Ты был покоцаный с ног до головы. Такое впечатление, типа ты приставал к кошке, а она тебя сначала отходила когтями, а потом долго добивала ногами.

Кошка?!

Да, большая черная кошка…

И тут я вспомнил все. Даже человека, который в позе лотоса сидел передо мной.

Его зовут… Нирвана, кажется.

— Как я сюда попал? — задал я очередной вопрос.

И парень рассказал мне, как я упал на дороге в Джавге-Да-Зан, как он тащил меня через лес к своей «хазе», как чистил раны, обрабатывал их отварами, как отпаивал меня травками, когда я на короткие мгновения вырывался из горячечного бреда…

— Давно я здесь?

— Четвертый день уже.

Ничего себе!

И что это было? Яд ходликов? Грязные когти Хозяина леса? Магия Кахмаша?

— Братиш, не пугай меня так больше, лады? — попросил Нирвана. — Я уж думал все — кирдык тебе. Я же не лепила какой, только травками балуюсь, — сказал он и глупо хихикнул. — А… во… кстати, о травках!

Он завел руку за спину и достал невесть откуда изогнутую трубку — она едва дымилась, — поднес к губам, несколько раз вдохнул, задержал дыхание и медленно выпустил струйку дыма под потолок.

— На, пыхни для профилактики, — протянул он мне трубку.

— Не, — поморщился я. — Это не мое.

— Бери, бери, чувачок. Она безвредная, не подсядешь. Боль снимает, тонус поднимает, даже голод утоляет — просто панацея.

— Ты даже такие слова знаешь? — удивился я.

— А то! — гордо ответил он и назидательно добавил: — Не суди о человеке по внешнему виду. Я, между прочим, уник закончил с красным дипломом.

— А здесь как оказался?

Он захихикал.

— Рванул за новыми ощущениями. Кенты шепнули, что здесь, в Йоле, травка улетная, грибочки, там, разные, корешки всякие. Вставляют не по-детски, пруха — конкретная, круче, чем в реале. И все — натурпродукт, никакой химии. И никаких последствий. Ну, почти… Попробовал — понравилось. Так и остался здесь, — он развел руками.

— Домой, в реал, не тянет? — спросил я.

— А че там делать? Разве что, лабу жалко. У меня крутое оборудование было, примочки всякие. А здесь… приходится изощряться. А так — ниче, все в елочку.