Алекс Орлов - Сокровища наместника

Бейб уже знал, кого отправит на охоту за помощником тайной канцелярии, это был восемнадцатилетний Ронни по кличке Циркач. Он получил эту кличку за умение пробираться в дома по бельевым веревкам, но теперь претендовал на переход в категорию более важных воров, которым доверяли не только добывать кошельки или корзинки с продуктами, но и разбираться с неугодными.

Бейб знал о своих наемниках больше, чем они сами, однако лично он редко направлял того или иного вора на задание, предпочитая перепоручать это авторитетным преступникам. В противном случае это могло стать политической проблемой, а разговор с дознавателями из тайной канцелярии в его планы не входил.

— Черпак, Циркач, айда прогуляемся, — сказал Балануста, он же Лоттар.

Циркач поднялся и натянул босяцкую шапку, а Черпак еще раз бросил кости и обрадованно сгреб с кона несколько мелких монет.

— Мне сегодня везет, Балануста!

— Заткнись, — оборвал его тот и направился к выходу.

Выйдя во двор, похожий на узкий колодец, они прошли в угол, который не просматривался из окон верхних этажей, и Балануста сказал:

— Все, Циркач, детство закончилось. Инструмент у тебя с собой?

— Вот, — ответил Циркач, приподнимая куртку и демонстрируя торчавший из-за пояса кинжал.

— Переложи в штанину.

— Понял.

— Сейчас пойдете с Черпаком по улицам искать стукача. Как только Черпак его опознает, уходит. Ты понял, Черпак?

— Чего не понять? — пожал тот плечами, продолжая подбрасывать на ладони выигранные монеты. — Показал и свалил.

— Черпак идет сюда, а ты за стукачом. В темном уголке его валишь и выворачиваешь карманы, чтобы все выглядело, как будто его грабанули.

— Понял, — кивнул Циркач.

— Ну тогда вперед, — скомандовал Балануста, и воры отправились на улицу, где их уже ждал Трей. Он вышел через другую дверь и маскировался за возом с кислыми яблоками, ожидая, когда появятся отряженные для работы воры.

Обычно подобные задания поручали ему, он знал, как сделать все правильно и незаметно. Но майор Бейб считал, что нужно обкатывать местную агентуру, поэтому теперь Трею чаще всего приходилось выступать контролером, ведь случалось, что воры в последний момент тушевались — не все из них занимались кровавым ремеслом.

Тогда Трею приходилось доделывать их работу, а потом решать вопрос с ними.

— О, братишка, сколько сегодня страху было, я чуть не обделался! — радостно сообщил Черпак, когда они с Циркачом оказались на улице.

— А чего так? — без особого любопытства поинтересовался Циркач, поглядывая по сторонам. Он не разделял восторгов Черпака, поскольку ему предстояла нелегкая работа. Раньше он не бросался на людей с кинжалом, не считая драк, но драка другое дело.

— Они, прям, почти по голове ходили, а я под старыми сетями лежал возле Гнилого дока!..

— Ну да?

— А когда господин Леггойн одного подрезал и попробовал сорваться, его так гасить начали, что я думал — все уже.

— А на самом деле?

— Серые мундиры его спасли, хотя он, как раз, одного из них и подрезал. Эй, смотри-ка, баба отрез тащит… Выдернем?

— Нельзя, мы здесь по другому делу.

— Да ладно, я рвану и за угол, отрез небольшой, под рубахой спрячу, — не унимался Черпак, глаза которого загорелись при виде легкой добычи.

— А вот этого не боишься? — поинтересовался Циркач, когда на другой стороне улицы появился стражник-монгиец. Он был без алебарды, но с колотушкой, а колотушка в руках монгийца была пострашнее кинжала.

— Старший околотошный, — прошептал в ответ Черпак, замечая на плече стражника серебряную пряжку. — Ладно, притихли и не дергаемся.

— Я и не дергался, это ты тут бузу развел. Смотри лучше, может, твой стукач попадется.

— Нету его здесь, он седой, бледный и ходит, как на ходулях.

— А что за человек?

— Понятия не имею. Но, должно, из наших, такие воров за милю чуют, оттого и опасны.

— Так он крепок?

— Нет, я же сказал, как на ходулях ходит — доходяга.

— А может, его серомундирники к себе увезли?

— Может, и увезли. Мы так до завтра его искать будем и хрен чего найдем.

— Можно шпану приспособить…

— Шпане платить надо.

— Но ты же в выигрыше, — усмехнулся Циркач.

— Мой выигрыш — только мой, — возразил Черпак.

— Ладно, давай вместе. У меня двадцать денимов выигрышных, могу дать десять.

— У меня пять выигрышных, могу дать три.

— Годится, пойдем на площадь, там Синяй обретается, а у него самая большая банда.

— Господин Лоттар не обрадуется от такой циативности.

— Инициативности, — поправил Черпака коллега.

— Ишь ты, откуда такая грамотность, Циркач? Слышал, ты даже читать выучился — на хрена такая канитель?

— И читать, и писать, — добавил Циркач, поглядывая по сторонам, в том числе и на оставшегося позади околотошного, который выбирал что-то среди развалов молодой капусты и свеклы.

— А вору это зачем? Вору от этого сплошное расстройство брюха. Ой, смотри, какая баба!..

— Черпак, околотошный все еще посматривает нам в спины.

— Да я не в этом смысле, смотри, как юбки-то поддерживает! Эх, так бы и впился зубами — хороша баба!..

На площади перед домом городского головы торговля шла вяло. Немного овощей, немного прошлогодних яблок и картошки, а в остальном деревянные ложки, деревянные башмаки и немного жестяной посуды.

Здесь не шумели зазывалы, не шел коромыслом дым от жаровен и публика, в основном, была чистая и благопристойная, а потому и за кошельки держалась не так крепко, как на базарной площади.

Этим пользовались оборванцы-беспризорники, которые мастерски срезали кошельки и, передавая друг другу, становились ни при чем, когда их хватали стражники.

Пойманных тащили в местный околоток, где секли розгами и отпускали, а срезанный кошелек переходил к Синяю, пятнадцатилетнему главарю банды малолетних воров.

Синяй «косил» под калеку и сидел на углу улицы, опираясь на костыли, окруженный телохранителями из таких же оборванцев.

Случалось, ему даже подавали за уродство, и тогда подавший становился защищенным от воровства. И если он ронял кошелек или рассыпал монеты, ему тут же все возвращали до последнего денима. У Синяя тоже были свои принципы.

— Вон он, — указал Черпак на владельца площади, когда они с Циркачом вышли к дому городского головы.

— Вижу.

— А охраны-то, как у королевского прокурора!..

— Бобер мечтает посадить его на нож, — напомнил Циркач.

— Ну, это конечно, — согласился Черпак. Бобер был командиром другой подростковой банды, которая контролировала другую часть города и враждовала с бандой Синяя.

— Здорова, Синяй, — сказал Черпак, когда они с Циркачом остановились напротив «уродца» на костылях.