Виктория Гетто - Беглецы-Х

— Чтобы вы не лгали, завтра мы отправимся в указанные вами координаты. Посмотрите своими глазами, что там творится.

Настоятельница опустила голову. Значит, действительно, произошла катастрофа… Двери лифта открылись, и его пассажиры оказались в большом зале, где и располагалась точка питания. К удивлению Влада, народа было не так много, куда меньше, чем он ожидал. Все по очереди подходили к раздаче, накладывали себе еду, находящуюся в больших лотках, брали себе понравившееся, ставили на подносы, присаживались к столу. Второй решил организовать приём пищи именно так, потому что кому то стандартной порции будет много, кому то – наоборот, мало. Например беременным или кормящим мамам. А детишки оставят половину на тарелке. Кто лучше родителя знает, сколько съест его ребёнок? Так что процесс шёл спокойно и деловито.

Влад отпустил руку Палатин, кивнул в сторону раздачи:

— Ешьте, госпожа. Потом можете здесь и посовещаться. Зал будет открыт всю ночь, но еда будет только утром.

Взглянул на застывшую на месте Сайету:

— Что?

Она с трудом отвела взгляд от стоящих в очереди людей, поморщилась, затем странным жестом тряхнула кистями рук, словно отбрасывала что‑то грязное, неприятное.

— Ничего. Просто…

Вздохнула, затем шепнула ему, пользуясь тем, что настоятельница уже отошла от них и медленно шла к раздаче:

— От них… Аура… Кажется, так это называется? Тоска и безнадёжность. Они уже умерли. Живые мертвецы.

— Да? Надеюсь, ты ошибаешься.

— Вряд ли. Они утратили веру в себя. А это – всё–равно, что умереть заживо.

Влад усмехнулся:

— Интересный оборот речи. И много у тебя таких?

Теперь улыбнулась вампирша, и на мгновение от вида появившихся клыков человеку стало не по себе. Но только на мгновение.

— Вся жизнь и культура Высших построена на восхвалении Смерти. Ибо она даёт нам жизнь.

Человек кивнул:

— Понятно. Но… Думаю, скоро многое изменится в этом мире.

Она удивлённо подняла голову:

— Почему?

— Потому что я ненавижу, когда умирают дети и женщины. А их было на кораблях, убегавших от Республики – две тысячи сто. Правители государства преступили все законы войны. Значит, они умрут.

Спокойное констатирование факта удивило Сайету ещё больше:

— А что толку? Тогда вместо них придут другие, точно такие же!

— И они умрут. Зато следующие задумаются о судьбе предшественников.

— Не задумаются. Мы следим за своим «кормом»…

Влад на секунду поморщился, но вампирша не обратила на это ни малейшего внимания:

- …тысячи лет. И всегда на смену очередному правителю приходил ещё худший. Особенно, когда образовалась Республика…

Влад усмехнулся:

— Тогда умрёт Республика.

— Ты собираешься истребить всех?!

Ответом было отрицательное покачивание головы:

— Нет. Сказано не мной, но очень верно – всякая демократия является преступлением против человечества. Поэтому Республики, Образования Свободных и ваших.. Гнёзд… больше не будет.

Сайета напряглась.

— А что взамен?

— Империя.

— Империя?!

— Да. Законы Империи гласят – земля, на которую ступил сапог имперского солдата, принадлежат ей. Я - здесь. Значит, эта Вселенная принадлежит Империи.

Удивление в глазах вампирки сменилось откровенным страхом – человек не обманывал. Она это чувствовала, его силу, его ауру, дух. Что ждёт её мир? Может…

— Даже не думай, девочка.

Влад спокойно положил свою руку, затянутую в чёрную перчатку, ей на плечо, и Сайета впервые ощутила его ужасающую силу. И ей стало ещё страшнее…

Они молча вернулись, каждый в свою каюту. Сайету трясло. Как она думала, от услышанного. А Влад… Ему было чем, точнее, кем заняться. Поэтому он долго не задерживался, а быстро перекусив, отправился в тюрьму, где ждала пленница. Та сидела точно в такой же клетке из бронированного пластика, правда, шлем с неё сняли. Киберы притащили кресло, которое скрипнул, принимая вес человека. Повинуясь его сигналу, стена растаяла, сменившись маревом силового экрана. Некоторое время прошло в молчании, и чем дольше оно продолжалось, тем больше нервничала пленная, которую пробирал озноб.

— Имя?

— Лайета Суралган, старший лейтенант, командир эсминца «Гордость Республики – пять».

— Бывший старший лейтенант, бывший командир.

Та вскинула голову в попытке изобразить гордость:

— Меня никто не разжаловал! И если я временно в плену, то это ничего не значит!

Ответом были ленивые аплодисменты:

— Браво, браво. Оскорблённое достоинство в действии, старший лейтенант.

— Кто дал вам право оскорблять меня?

— Право сильного.

— Что?

Не поняла та, и Влад терпеливо объяснил:

— По праву сильного. Вы у меня в плену, на моей территории, и обращаюсь я с вами по моим законам.

Чуть удобней откинулся на спинку кресла.

— Есть общие законы войны! И там…

— Мне плевать, что говорят ваши законы. Вы – военный преступник. Поэтому никакие правила, обычаи и законы в отношении вас не действительны.

— К‑как это?! Какой военный преступник?! У нас был приказ, подписанный лично главой Чрезвычайного Совета Республики об уничтожении всех членов Ордена Джар из‑за попытки государственного переворота! Я – солдат!

— Палач.

Холодно произнёс Влад в ответ. Затем повторил:

— Палач. Даже хуже – садист и убийца, спокойно расстреливающий беззащитных женщин и детей. Поэтому вы будете казнены.

— Но… Как… Почему?! Я же только выполняла приказ!!!

Влад поднялся с кресла – пленная была ему больше неинтересна. Всё что хотел узнать, она сказала сама. С лязгом встала на место временно отсутствующая стена. Человек молча покинул тюремный блок, отдав соответствующую команду киберам. Ни жалости, ни сожаления у молодого человека не было. Таких он вообще за людей не считал…

Пискнул зуммер оповещения – шлюз в тюремном блоке открыт. Всё. Приговор приведён в исполнение. Спокойно вошёл в лифт, набрал комбинацию. Вздохнул – похоже, покой нам только снится…

…Проснулся посреди ночи от того, что Второй при помощи кибера, отчаявшись докричаться, столкнул того с кровати. Протирая глаза, зло спросил:

— Что ещё?! Беженцы взбунтовались?

— Издеваешься?! Твоя вампирша загибается!

— Что? С чего?!

А руки уже натягивали одежду. Искин неожиданно задумчиво обронил:

— Идеи есть, как и мысли. Но вот надо бы её проверить.

Влад вогнал ноги в обувь, та зашипела, утягиваясь по стопе, вскочил, уже на бегу спрашивая Второго:

— Куда бежать то?!

— В медотсек, естественно…

Сайета лежала в колбе регенератора. Огромные глаза закрыты, чуть трепещут длинные ресницы. Больше ничего не видно из‑за дымки спецраствора, медленно клубящегося причудливыми протуберанцами. Временами точёное личико искажалось гримасами боли, и индикаторы регенератора сразу переходили в бешеный ритм. Он положил руку на прозрачный пластик, затем тихо спросил: