Алексей Гарин - Прекрасные озерные девы

- Ну допустим, представляю. Я же делала материал о "пасынках Махатм", когда эти придурки вконец достали Совет, помнишь? Ой, а какой материальчик я приготовлю теперь… — Алина зажмурилась, словно сытая кошка.

Юля бросила на подругу ехидный взгляд:

- Как не помнить — ты ведь там нашла своего лейтенанта, накачанного, как Илья Муромец?

- Старшего лейтенанта.

- Ах, уже старшего… Алиночка, я тебя очень прошу — не забывай, что нас здесь двое… иначе месть моя будет страшна и люта!

"Специальному инспектору Козину Н.Г.

Ситуация изменилась. Согласно полученной от детей информации, установка повреждена; боюсь, у нас нет времени на исследования. Прошу "добро" на немедленный штурм объекта по категории "Т".

Руководитель группы наблюдения инспектор Кихта Н. Е.".

- Твой лейтенант не говорил, что это за "категория Т"?

Алина ответила не сразу. Девушка намотала на палец длинный рыжий локон, глаза сузились по-рысьи.

- Жаргон безопасников. Категория Т — "терминатор". Штурм, невзирая на потери среди гражданских или заложников. Крайний случай, ситуация глобальной угрозы.

- Ой…

- Не тяни, читай дальше!

- Кажется, несколько страниц потеряно…

"…в огромную комнату. Даже не комнату — огромный зал, с красивыми блестящими стенами. Наверное, это был полированный камень? Впрочем, и здесь на стенах виднелись черные пятна и отметины — то большие и глубокие, то короткие строчки небольших отверстий.

Эмиль усмехнулся, увидев на стене кривую уродливую надпись: "Получите, шлю…" — слово явно осталось незаконченным. Мне не хотелось улыбаться — здесь еще сильнее ощущалось, как давит на сердце нечто неосязаемое; словно бы в воздухе до сих пор витают отголоски давней ярости и отчаяния.

В центре зала стояли кругом шесть невысоких железных колонн, выкрашенных в яркий красно-желтый цвет; вода здесь была прозрачной, и в полу виднелся большой железный круг с рифленой поверхностью. Крышка люка? Шагов десять в ширину — в какой же коридор он ведет? У дальней стены находилось нечто вроде помоста, и я с удивлением увидел, что если подплыть туда, то вполне можно выйти из лодки. Сразу почувствовал, как ноют мышцы, уставшие от сидения в неудобной позе…

- Эмиль, плывем туда!

Меня уже не смущало то, что в стоящих у стены креслах снова лежали человеческие кости, а на полу виднелось проржавевшее оружие Прежних.

- Леша, слышишь? — Эмиль завертел головой, — вроде, шаги?

Я ничего не слышал. Тем не менее мой друг наклонился и достал из-под скамейки свой маленький арбалет. Уперев приклад в грудь, здоровой рукой натянул тетиву и закрепил в гнезде деревянную стрелу. Я усмехнулся, понимая, что нашими стрелами вряд ли можно защититься от призраков Древних, если им вдруг захочется встать из могил — уж слишком страшное оружие они имели. Тем не менее, я тоже сдвинул рычажок на своем "дыроколе" и положил палец на крючок…

Мы как раз миновали середину зала, проплывая мимо люка в полу, когда впереди раздался шорох — и часть стены отошла в сторону. Через открывшуюся дверь в зал не спеша вошли три фигуры в белых балахонах Сестер, с лицами, скрытыми под капюшонами.

- Здравствуйте, дети.

Мы одновременно ойкнули. Это был голос… не может быть!

Женщина посередине откинула капюшон. Матушка-Учительница!

- Значит, вы все-таки решили уйти? Да, мальчики?

Я взглянул в сторону: Эмиль напряженно вглядывался в фигуру, стоящую справа от Матушки.

- Я не знаю, как вам удалось пробраться мимо патруля Сестер. Впрочем, вижу, — она усмехнулась, — вы все-таки повстречались… Почему-то Лес пропускает только вас, созданий Темного… впрочем, чему здесь удивляться. Откуда вы узнали о существовании Двери?

- Какой двери? — выдавил я.

- Ну, ну, зачем же врать своей учительнице… Той двери, до которой вы все-таки сумели дойти. Вас не устраивает наш светлый мир, вам хочется к братьям-дикарям? Что ж, семя изменника неистребимо. Эмиль, один вопрос: это отец сказал тебе? Признайся, и ты избавишь его от ненужных страданий.

Мы молчали. Я вовсе перестал что-либо понимать, только чувствовал, что сейчас произойдет что-то ужасное.

- Сестра, ну помоги же мне!

Эмиль отчаянно поднял арбалет; кончик стрелы плясал из стороны в сторону — в таком страхе не попадешь даже в стену собственного дома. Послышался негромкий смешок — и вторая женщина сбросила капюшон.

- Эмиль, сынок! Неужели ты выстрелишь в собственную маму?

- Мама… — арбалет звонко булькнул, уходя на дно. Лицо моего друга стало таким же бледным, как и тогда — когда стрела Сестры вонзилась в его мышцы, — Мама!

- Хватит, сестры, — скучным голосом произнесла Матушка, — нас ждут. Закончим то, что положено. Сестра, ты больше не испытываешь сомнений?

Она повернулась к третьей фигуре, так и не открывшей лица. Вновь перевела взгляд на нас… медленно подняла руку с зажатым в ней маленьким черным предметом…

- Подожди, — глухо прозвучало из-под капюшона, и я почувствовал, как мир рушится.

- Ты сделаешь это сама?

- Да, — сказал голос, такой родной и милый, но сейчас звенящий сталью, — я больше не сомневаюсь. Да!

Мама — моя мама! — легко взмахнула рукой… и на грудь Матушки вдруг плеснуло красным. Учительница издала странный булькающий звук, судорожно дернулась — и получив еще один вроде бы несильный удар, рухнула в воду, окрашивая ее в алый цвет. Я вытянул руку, и оружие Древних загрохотало, дергаясь, словно живое. На стене взлетели фонтанчики пыли… вторая Сестра пригнулась, поднимая свой арбалет, уже снаряженный… ее словно ударило в грудь чем-то тяжелым, и белоснежная накидка мгновенно покрылась кровавыми пятнами. "Так вот, как это бывает", — сказал кто-то в моей голове. Последний удар пришелся в лицо — брызнули осколки костей, и женщина медленно сползла на пол.

- Мама! — дико закричал Эмиль, — Мамочка!

Я бросил бесполезную железку и нагнулся, нашаривая весло.

- Мама, я сейчас!

- Не вздумай, сынок, — она счастливо рассмеялась; — Ты действительно вырос мужчиной. Жаль, что я в этом совсем не виновата…

Мама повернулась к стене, что-то нажала — и внизу, под полом, что-то зарычало и сдвинулось. Я оглянулся — крышка в полу поползла в сторону, и вода вдруг устремилась туда, закручиваясь в страшный водоворот, увлекая за собой нашу лодку. Вверху завыло — глухо, однообразно.

Нас потащило вниз. Я еще успел обернуться — и увидеть, как рванулись из проема фигуры в белом, как что-то сверкнуло и ухнуло, разбрасывая их, словно куклы… А потом вода втянула нас в страшный черный зев наклонной трубы, и мир померк.

Я открыл глаза. Солнце садилось — тусклое, слабое. Похоже, я все-таки жив… А Эмиль, где Эмиль? Я с трудом повернулся.