Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост

– Терпи брат, это не вредно, постоишь до утра, не убудет с тебя. Вот только максимы свои оставь при себе. Не надо максимы, ты же дерево. Как думаешь, удивятся они или обрадуются?

А вот какая максима мне тут же в голову пришла, не оставил он свои штучки, против природы не попрёшь, никуда же не денешься:

Кто захотел бы определить победу по ее родословной, тот поддался бы, вероятно, искушению назвать ее, вслед за поэтами, дочерью небес, ибо на земле ее корней не отыскать. И впрямь, победа – это итог множества деяний, имеющих целью отнюдь не ее, а частную выгоду тех, кто эти деяния совершает; вот и получается, что хотя люди, из которых состоит войско, думают лишь о собственной выгоде и возвышении, тем не менее, они завоевывают величайшее всеобщее благо.

Пары пачек и пары тюбиков вполне хватило разукрасить этого молчуна по самое немогу. В стране дураков наступало утро.

Господи, родные и наивные мои! Мы уже победили, просто это еще не так заметно.

И число пи останется три-четырнадцать и сколько там дальше, сколько было, столько и есть, и пространство наше не свернулось в ленту Мебиуса, и время не свернулось, и прочие константы так константами и остались.

И так будет, пока все черные дыры во Вселенной не испарятся, то есть десять в двадцать девятой лет, ну или пока снова функция Хевисайда не щёлкнет, а чего она щёлкает, я не понимаю. Я её, эту функцию Хевисайда, вообще не понимаю.

Никто же не станет всерьёз утверждать, что за окном зияет заря коммунизма. Нет, коммунизмом тут и не пахнет никаким. Пахнет, наоборот, голимым чистоганом. Но не из трубы. Возле которой стоит омоновец.

Все эти Сколково когда-нибудь может быть, и заработают на казённые деньги, и может быть, никто ничего и не разворует. Мысль то по сути первоначальная правильная была.

И это, хотели как лучше. А вот теперь, после всех этих перипетий, которые я тут расписываю, у них что-нибудь, да и получится, уже просто не может не получиться. Они просто обречены на успех. Потому что вирусная атака мемов всё-таки состоялась.

А от точки бифуркации до точки невозврата кривую можно прямой аппроксимировать, никакой ошибки не будет, и еще какой прямой, упорно вверх стремящейся. Потом уже стагнация снова наступит, не может не наступить, но мы снова будем начеку. Если доживём, конечно.

Знает ли Маргарита Васильевна, что она тоже стала частью игры?

Что-то я к ней зачастил. А мы с ней даже не представлены. Я клиент, один из, которых у неё много. Может и не много, но есть, не для меня одного же она весь этот антураж приобретала, всю эту синекуру выстраивала.

Это мне, конечно, польстило бы, но будем реалистами. Зарабатывает на этом Маргарита Васильевна, и неплохо, я полагаю, зарабатывает. Чтоб я так жил. Хотя, похоже, у неё и кроме этого есть на что жить.

Но она тоже стала частью игры, вернее всегда была. Я не знаю насколько она сущность зловредная, и в каком обличье она там, в моём внутреннем космосе как бы присутствует, в смысле в заколдованном диком лесу квеста, но это не важно.

Прямых аналогий тут быть не должно, а то, что она тоже заводная кукла суок, это к гадалке не ходи.

Собственно, на Дюдюку она не тянет, баба Яга уже вроде почти определилась, я почти догадался про связь, не в царевны же лягушки её записывать. Хотя, как знать, как знать.

Впрочем, я уже именно к гадалке и пришел, и кто кем играет, мне в настоящий момент понять трудно, да и не зачем.

Конечно, интересно догадаться с трёх раз, кто из нас чаще бывает Будда, а кто бабочка, кто кукловод, а кто заводная кукла суок, но это будет неправильная догадка. Потому что если я её завожу, то и она меня заводит.

И это совсем не то, что вы сейчас подумали.

Функция Хевисайда, вообще-то, это не просто, а очень просто. Проще вообще ничего не бывает. Но я её не понимаю. Почему-то. Нет, на самом-то деле, вроде, как и понимаю, и всем об этом говорю открыто и честно, а вот вам по большому секрету скажу, как оно есть на самом деле.

Впрочем, тут и понимать нечего. Функция Хевисайда, это такая фигня, которая до нуля равна нулю, а после нуля – единичке. Единичке чего? – спросите вы, и будете абсолютно правы. Единичке всего.

То есть чего хотите, того и единичке. Это с нулём вопросов нет никаких, потому что нуль – он и в Африке нуль, потому что нуль, это как бы когда ничего и нет. Нуль жирафов, например, обозначает, что нет ни одного жирафа, ни изысканного, ни неизысканного, ни вообще никакого.

И если вы верите, что изысканный жираф где-то бродит, то на самом деле это не так. Потому что нет никакого на самом деле, а потому и жирафу бродить негде и незачем. А вот с единичкой всё гораздо сложнее. Ну, вы поняли, да?

И поняли, чего я не понимаю. В смысле, почему я не понимаю функцию Хевисайда.

Чтобы вам еще понятнее было, возьмите для примера, что идеального сферического коня в вакууме функция Хевисайда описывает. Представили, да? Идеального сферического коня в вакууме, описываемого функцией Хевисайда, вообще легко представить.

Особенно тогда, когда значение функции равно нулю. Потому что вакуум – это просто вакуум, и нет ничего, то есть, на самом деле, ничего нет. Ни коня, ни вообще ничего. Вот так нет, нет, ничего нет, и вдруг бац и есть.

А что есть-то? Конечно идеальный сферический конь в вакууме. Белый. Потому что, функция Хевисайда как раз и описывает идеального белого сферического коня в вакууме, это знает каждая принцесса, и каждая принцесса эту самую функцию Хевисайда очень даже хорошо понимает, совсем не так, как я.

Она понимает, что вот нет ничего, то есть на самом деле вообще ничего, и вдруг бац, и есть идеальный белый конь. А на нем идеальный рыцарь. И тоже круглый.

На самом деле круглыми бывают только дураки и отличники, что по сути одно и то же. Некоторые принцессы, правда, думают, что рыцарь на белом Мерседесе.

Вот вы можете представить себе идеальный белый сферический Мерседес в вакууме?

Я – нет. Потому что, сколько я ни пробовал, всё равно получается какой-то биллиардный шар. Но не может же принцесса мечтать о биллиардном шаре, что она, дура что ли?

Впрочем, я за принцессу ничего не знаю. Я вообще принцесс толком не понимаю. Как и функцию Хевисайда, ну не понимаю, и всё тут.

Вот этого я и не понимаю.

– Что ж ты, мил человек, творишь-то?

Вызвала бабушка Вера Валентина Васильевича в свою каморку, чаю не предложила, а задала вопрос, прямой и неудобный, с металлом в голосе задала.

Зябко стало Валентину Васильевичу под стальным взглядом серых и неподкупных глаз.

И ведь не заюлишь, не соврёшь, всё бабушка Вера знает, а чего не знает, догадалась уже. Никаких следователей Валентин Васильевич не боится, нечего ему следователям предъявить, не грешен. А вот бабушке Вере есть чего. Потому что 'совесть Эпохи' бабушка Вера.