Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост

И это мы тоже знаем точно. То есть мы знаем, что мы не знаем. И это как раз всегда именно так и бывает, и не бывает никаких первых случаев, все случаи как раз и есть вторые.

Потому что первые случаи – это фантастика. Но я же не фантазёр какой-нибудь, я-то как раз могу точно сказать только о том, что уже произошло, и то с определённой долей вероятности. Которая всегда равна ровно половине. Или одной второй.

То есть только то, что оно на самом деле было, или оно не было. Потому что я не знаю. И никто не знает. Как оно на самом-то деле было.

Тупит. Когда персонаж тупит, я просто не знаю, что с ним и поделать. Вот сегодня тупит Саня Груздев, он опять оказался в магазине постельных принадлежностей, выпил прекрасного кофе, пообщался, вернее, перекинулся парой реплик с барменшей, а сейчас ходит, рассматривает совершенно ему ненужные перины, подушки, и другие спальные аксессуары с разными кружавчиками, фестончиками, прочими прибамбасами.

Продавец-консультант сперва порывалась его слегка проконсультировать, но он так на неё улыбнулся, что девушка сразу всё поняла, зарделась и убежала в секцию пижам и пеньюаров.

Он тут, среди всей этой буржуазной пышноты, как-то вдруг отчетливо и тоскливо понял, что не просто так сюда зашел, а из за Ирины. Нет, не то чтобы он понадеялся её тут встретить, и уж, боже упаси вас подумать, что он пришел предаваться эротическим фантазиям, воображать прелести Ирины и акробатические этюды с ней в предлагаемых к продаже будуарах.

Что-то такое странное с Саней произошло, сдвинулось в прошлый визит сюда. Влюбился? Чушь собачья. Кто он, и кто Ирина Вадимовна, она же ему если не в бабушки, то в мамки-то точно годится, ну на крайняк в очень старшие кузины.

К таким женщинам относишься с пиететом, любуешься, восхищаешься, можно даже сказать, преклоняешься, но как-то издалека, отстраненно, снизу вверх. Впрочем, ничего этого и не было, просто что-то сдвинулось в Саниной голове.

Побродив еще среди бесчисленного буйства выпуклостей и вспененностей, ощутив идиотизм ситуации и даже как-то внутренне пристыдившись, Саня кивнул красавице, осторожно подглядывающей за ним из дамской секции.

И где они только таких набирают? Похоже, специально для данного антуража и набирают, и экипированы девушки соответственно, глупость, конечно, но очень умышленная глупость.

Впрочем, глупость плохо продуманная, учитывая основной контингент вероятных посетителей, надо было бы сюда мачо парочку выставить, принарядить, гораздо больше пользы было бы, дамочки бабьелетные наверняка бы зачастили сюда, сделали бы выручку заведению.

Офигевая от собственного идиотизма, Саня оплатил шикарный будуар по астрономической цене, написал красавице адрес доставки. Свой, конечно, в смысле маменькин, вот маменька то умом тронется, когда будет это распаковывать, впрочем, не ему же одному офигевать, идиотизм заразителен.

Появление стрелка во внутреннем космосе всегда чревато какими-то неожиданностями и приключениями. Я стою себе за кустиками, он меня не видит, и прёт как танк, впрочем, на танк он нисколько не похож. Он похож на какого-то прощелыгу, и что он именно стрелок, можно догадаться только по луку через плечо перекинутому.

Ну, кто ж так луки-то носит. Только персонажи и могут так носить. Судя по прикиду, это или Иван-царевич к своей лягушонке направляется, или бывший лучший, но опальный пошел Чуду-Юду побеждать.

Ну какой он царевич – на помойках бомжи и то краше выглядят, а бывший лучший оружие уважать должен, казалось бы.

Коня у него нет, пешедралом чешет. Не хотелось бы, конечно, чтобы он Чуду-Юду обижал, Чуда-Юда у меня славная, цивилизованная, авось её не победит, обломается. По сюжету, конечно, он портвейн уважать должен, это на него вполне походит. Высовываться раньше времени не буду, а то еще он и меня победить попробует, в этот раз попробуем обойтись без мордобоя.

Я и не стал высовываться и качать права, убеждать его в своей правоте мне нечем, и я счел более разумным не комплексовать, а действовать. Последовала череда разнообразных приключений, о которых расскажу как-нибудь в другой раз.

А кому понравится, когда и если всё шито-крыто, втихушку обо всём договорились, а тут на тебе. За ушко да на солнышко. Большие дела не делаются под светом софитов. Тем более большие деньги.

Деньги вообще любят темноту и тишину. А еще деньги любят счёт. Это так говорить принято. Правда, не принято уточнять, какой именно счёт они любят. Я почему-то сомневаюсь, что они любят ничейный счёт, типа ноль-ноль. Или один-один.

Разгромный счёт они тоже вряд ли любят. Но это уже из области предположений. Я таким вопросом никогда не задавался, а теперь вот задался.

Решил задаться. Потому что денег то ага, хочется. А кому не хочется? Вот последний вопрос явно риторический, и им-то задаваться совершенно не стоит.

– Ой, Макс, смотри, кибитка удалая! Давай покатаемся, я так хочу на кибитке покататься!

Света с Максом, прогуливаясь по морозному снежку, непроизвольно свернули в парк и увидели прямо какое-то народное гуляние. Родители с детьми, праздношатающиеся парочки образовали какое-то подобие толпы или демонстрации.

В толпе мелькали задорные молодайки в плисовых душегрейках и цветастых полушалках, Чебурашки и покемоны, клоуны с красными носами, Санта-Клаусы и Микки-Маусы разные, некоторые увеселители были с гармониками или мегафонами.

Имелись в наличии импровизированные прилавки с блинами, кулебяками и прочей снедью, в стаканчики разливали чаи и морсы горячие, горячительное не продавалось, но разве нашего человека этим остановишь? – несколько развесёлых компаний разогревали себя из под полы, так это кажется, называется, когда нельзя, но очень хочется, а значит можно.

Конные полисмены взирали на это разухабистое разгулье с высоты своего положения добродушно и благожелательно.

– Где, Свет?

– Да вон же, вон.

Сани розвальни, или как они еще называются, запряженные лошадками в разукрашенной сбруе с бубенцами одни за другими уносились в звенящую снежную даль по аллеям зимнего парка, и возвращались с другой стороны, наполненные счастливыми и чуть помороженными детишками, с родителями и без.

– Свет, я вчера в инете прочитал, детишки уверены, что бразды – это такие звери лютые и пушистые, помесь бобра и дрозда, а кибитка – и вовсе летающая кубическая хреновина, которая этих браздов врывает, мочит нипадецки в клочья и ошмётки, а ямщик вырыл свои ямы, чтобы потом этих браздов потом захоронить, и сидит себе на обруче с лопатой, ждёт, когда эта кубитка всех раздолбает. Сказано же поэтом – бразды пушистые взрывая.

– Ладно, пойдём скорее, а то нам-то браздов не останется.