Федор Соколовский - Рыцарь Шестопер

Неспешная езда успокоила покачивающегося в седле Василия, головная боль прошла, тело перестало ныть, неуместные опасения о заражении крови развеялись. Аппетит не пропал. Мало того, даже опухоль на губах стала сходить! Разговаривать стало намного легче, и парочка коротких, наводящих вопросов соседям по колонне прозвучала на удивление сносно.

Интересно было присмотреться и к самой дороге. Она оказалась ровной, с утрамбованным гравием на поверхности, с откосами и отводными канавами вдоль обочин. Благодаря ширине в шесть метров на ней свободно разъезжались что воинские отряды, что большие, крытые тентами повозки, что крестьянские телеги. Проскакивали порой навстречу или обгоняли весьма скоростные кареты и даже дилижансы. Последние весьма смахивали на подобные средства передвижения, используемые американцами на Диком Западе. И грузы в таких перевозили, и пассажиров.

Именно повозки и эти самые дилижансы, явно не из нынешнего времени, удивляли и озадачивали. Америку вроде еще не открыли, картошки и помидоров нет. Так откуда взялись эти предвестники первых автомобилей? Да еще на вполне мягких рессорах и с точно выверенными поворотными колесами на передней оси? Видимо, мощные империи, а особенно Римская, так и не развалившиеся к этому времени, подстегнули прогресс.

А уж как это все уживалось и соседствовало с убогими крестьянскими домишками, порой прижимавшимися к самому тракту, — это следовало изучать и познавать отдельно. Окунувшись с головой в подробное изучение истории.

Пока же Василию оставалось только смотреть, внимательно слушать и чувствовать… нарастающий голод.

Так что когда возле придорожного трактира объявили привал на два часа, Райкалин сразу подъехал к оруженосцам и задал главный вопрос:

— А что у нас из съестного с собой?

Кстати, подобным образом поступили еще четыре рыцаря из восьми. Видимо, питание в трактире, смотревшемся снаружи как небольшая крепость или пограничный форт, было не из дешевых. И не считалось зазорным перекусить в своем личном биваке.

Одна беда: съестные припасы, подаренные крестьянами, в большинстве своем оказались долгого хранения. Сухари. Сыр, по твердости не уступающий камню. Вяленое мясо, сравнимое только с подошвой. Разнообразные сухофрукты. Овощи, цельные и нарезанные кусками. И много молодой зелени.

Но даже приятно пахнущая зелень вместе с размоченными в воде сухарями не смогли бы насытить молодого мужчину, крайне нуждающегося после вчерашнего избиения в дополнительном горячем питании. Да и желание похлебать чего-нибудь жидкого стало нестерпимым. Поэтому рыцарь решился на крайность.

Единственное, что могло помешать и в чем он сомневался, — голос. А чтобы задуманное возымело должный эффект, говорить следовало четко, громко и бесстрашно.

Василий устроил репетицию: несколько фраз проорал, а потом и спел кусочек из арии Фигаро. Получилось сносно, и он, жестом приказав своим ошарашенным помощникам следовать за ним, отправился в трактир.

— Ольгерд, я так понял, что все три мои должника обедают вместе с баннеретом?

— Ну да…

— С Найтом все ясно, а на двоих оставшихся укажешь мне и шепнешь на ухо, кто сколько должен.

— Понял! — только и выдохнул блондин.

Что несколько удивило Райкалина, так это стоявшая возле крыльца огромная доска сродни школьной, исписанная названиями блюд и ценами на них. Самому читать было сложно, буквы только наполовину казались знакомыми, да и цифры были не арабские или римские, а в виде тех же букв древнеславянского алфавита.

«О! Еще одна проблема! — разозлился выходец из иного мира. — Заново придется учиться читать, писать, считать. Твою в комиссара дивизию!» — О том, что он все понимает и может легко объясняться на несколько измененном (по сравнению с русским) языке, старался не задумываться. Изначально списал это на подсознательную память доставшегося ему тела.

В зале было не более тридцати человек, хотя могло легко поместиться все сто. Столы оказались разного размера, как в хорошем ресторане. И на двоих имелись, и на четверых, и большие, где свободно могли разместиться человек десять или двенадцать.

Шестопер, не обращая внимания на прищурившегося хозяина заведения, постоял на пороге, слушая шепот оруженосца:

— Рыцарь Жанай, сидящий с баннеретом, должен шесть золотых. А Вишня — два с половиной.

Затем направился к столику, где восседала пара должников. Венгр, видимо предупрежденный своим сотрапезником с редким именем Вишня, только-только начал разворачиваться лицом к двери, как получил дружеский удар по плечам, от которого чуть не подавился. А затем был оглушен радостным возгласом Шестопера:

— Дружище Найт! Я и забыл, что ты мне должен шестнадцать с половиной золотых. А тут вдруг полез в кошель и вспомнил, что меня тати ограбили. Так что, брат, выручай, оплати мне и моим парням обед! И не смотри на меня так испуганно, эта оплата не пойдет на списание процентов. Я ее вычту из общего долга! Ха-ха! Заказывай!

И вольготно расселся за свободным соседним столиком. Но не успел пристроить к стене трофейный меч, как пришедший в себя должник рявкнул на весь зал:

— Грин! Ты что себе позволяешь?!

— Ничего особенного. Просто пришла пора отдавать мои денежки. И если ты сейчас весь долг отдашь, я тебя даже вином угощу. Все-таки мы с тобой настоящие друзья! Не так ли?

— Какие мы с тобой друзья?! — Коннеш Найт вскочил, сжав кулаки.

Но Василий тоже постарался надавить глоткой:

— Как же так? Занимая у меня деньги, утверждал, что друзья, а как отдавать — то уже и дружбе конец?! Может, ты еще и рыцарское слово свое нарушишь, заявив, что ничего мне не должен?

Слово, тем более рыцарское, тут ценилось не в пример двадцать первому веку иного мира. Да и наверняка деньги брались в долг (читай — нагло отжимались) при свидетелях. Поэтому побледневший Найт прорычал, трясясь от злобы:

— Ты знаешь, что у меня этих денег сейчас нет! И, учинив эти разбирательства, тем самым ведешь себя низко и отвратительно! И ты…

— А ты, — успел раньше выкрикнуть Василий, — трусливый жадина и крохобор!

Потому что предвидел: его сейчас обзовут при всех трусом. Тогда придется самому бросать вызов на поединок, а это категорически не входило в его намерения. Выгоднее было получить вызов, оставляя при этом за собой выбор оружия. Подобные правила он вчера вечером запомнил на всю жизнь. Ну и от остальных правил иного мира они не слишком отличались.

Его оппонент от прозвучавшего оскорбления даже растерялся. Видимо, привык всегда оставаться безнаказанным, и теперь подобные слова от вечно трусоватого коллеги его ошеломили. Но следует отдать ему должное, взял он себя в руки быстро. Даже вполне искренне рассмеялся, апеллируя к сидящему напротив Вишне: