Федор Соколовский - Рыцарь Шестопер

— Вы о чем? — фыркнул Грин с возмущением, хотя уже примерно догадывался.

— Если ты не знаешь рецепта, то где ты взял лекарство?

— Да это проще всего! — беззаботно махнул рукой рыцарь, стараясь в несколько предложений вместить и свою новую, наспех придуманную легенду: — Я четко знал два места, где в наше время один волхв упрятал это самое лекарство. Поэтому сразу, в первые часы своего появления здесь, проверил их. Благо, что умер я там же, где и повторно ожил, только лет триста назад. Один тайник оказался пустым, а во втором флакон был в целости и сохранности. И когда я сегодня утром почувствовал жуткое недомогание, то стал пить лекарство по глотку в час.

По кислой физиономии Гонты стало понятно, что он поверил. Пусть в общем, не вникая в частности и детали, но поверил. И теперь мысленно хоронил свои мечты о дойной корове, от которой можно получать всякие устройства и приспособления будущего или готовые тайны иного колдовского могущества.

Наконец он вышел из задумчивости и протянул руку.

— Ладно, договорились! Давай лекарство.

— Вначале — зубы и «Месть».

— Не дури. Мое слово кремень.

— Рыцарское слово — крепче стали. А вот камень крошится…

— А сталь — плавится или ломается, — упорствовал старик.

— Но мы в неравных условиях, — не стал скрывать опасения рыцарь. — У меня есть только лекарство. У вас — все. Даже после потери ингредиентов да порошков по выращиванию зубов или после использования баснословного по цене киселя вы все равно останетесь со знаниями, авторитетом и умениями, что позволит вам сделать новые ингредиенты. Тогда как я при потере флакона лишаюсь всего. В том числе новых зубов и возможности отомстить своему убийце.

— Но разве мое слово…

— Я в него верю! — не совсем вежливо перебил Василий. — Но представим такой трагический момент. Вы сейчас выходите из казармы, и на вас совершают покушение ваши враги. Вас убивают, допустим, молнией, лекарство сгорает. Что мне тогда остается делать в этом чужом, враждебном для меня мире?

— Врагов у меня нет, — ухмыльнулся старик. — Но гипотетически… допускаю, ты можешь оказаться прав. Поэтому я согласен на твои условия. Тем более что флакон я уже увидел, количество лекарства в нем замерил…

Рыцарь запоздало перехватил взгляд волхва: бутылочка лежала у него под боком. Видимо, когда поправлял подушку, устраивая ее под спину, подарок Зареславы и выкатился на открытое место. Покрутив его в руке, переложил с другой стороны тела.

— Тогда тем более…

— Только не вздумай выпить! — последовала угроза. — Держись! Часа через полтора я вернусь и принесу тебе нечто бодрящее из своих запасов.

— А сразу нельзя? — Райкалин почувствовал очередной приступ недомогания. — Допустим, через оруженосца моего передать, а?

Волхв присмотрелся к состоянию больного, задействовав свои колдовские сканеры и рентгены, и сжалился:

— Ладно, передам. Ну и пусть тебя за это время подкормят хорошенько. Сутки придется голодать, даже пить не сможешь… И не кривись! Зубы вырастить — это не выбить их с одного удара! — И, вставая, опираясь на свой посох, разрешил: — Зови своих головорезов…

Парни наверняка подслушивали под дверью и, как только рыцарь крикнул, осторожно заглянули в комнату.

— Петри, — распорядился Шестопер, — сопроводишь уважаемого Гонту, получишь лекарство для меня.

Тот поклонился, потом еще раз, пропуская старца, да и пристроился ему в кильватер.

— А ты, Ольгерд, мне поесть принеси. Много! Сам знаешь чего и какой консистенции.

Только парень уходить не спешил, а стал докладывать, оглядываясь на закрытую дверь:

— Тут недавно эти русские девицы приходили. Две в броне и одна в шляпке. Но узнали, что здесь великий светлый волхв, сразу ретировались, сказали, придут позже. Потом Коннеш Найт приходил, злой как собака бешеная. Но тоже сразу сник, узнав, с кем ты тут беседуешь. Постоял минуту, повздыхал, да так и ушел, ничего не сказав.

— Хорошо, спасибо. Беги за съестным.

Оруженосец убежал, а Райкалин вспомнил о проживающем в сумке лягушонке-домовом. Погладил его, отдал капельку крови и на всякий случай накидал в сумку штук десять кураги. Пусть создание не ущемляет себя в пище, если она ему понравится.

Ну и попутно, продолжая возиться со смерченем, окунулся в размышления. Причем, что самому показалось странным, думал не о мести, которая, возможно, вскоре свершится в его прежнем мире, а о Зареславе: «Так вот она какая, вампир жизненных сил! Кто бы мог представить подобное? А чего представлять, сам виноват! Граф Левадский честно предупреждал, что нельзя с этой ведьмой связываться. Все, кто ее касается, умирают. Получается, что я выжил чудом… Да и вины именно Зареславы в моем состоянии нет. Наверное… Она же не специально меня коснулась?..»

Если верить объяснениям волхва (а не верить не было причины), прежде чем умереть, жертва была обязана добровольно коснуться вампира. После чего тот уже своим встречным касанием выпивал жизненную силу досуха. И как получилось в действительности?

Он сам, как идиот, схватил девичью ладошку и стал прижиматься к ней щекой. А одураченная письмом, вся в эмоциях, юная красавица совершенно бесконтрольно ответила встречным касанием.

Вот тогда все и случилось. Рыцарь упал чуть ли не бездыханным. И что оставалось делать ведьме, понявшей, что она нечаянно учудила? Кричать и звать на помощь? Глупо и бесполезно! Рыдать над умирающим и рвать на себе волосы? Совсем никакого резона! Слезами в таком случае уже никому не поможешь. Поэтому ведьма срочно позвала своих служанок… А может, и не звала служанок? Скорей всего ей личной, удвоившейся силы хватило для водружения бессознательного рыцаря на кровать. После чего она в раскаянии покинула комнату.

Или не в раскаянии? Лекарство-то сразу не принесла! Хотя… если человек без сознания и при смерти, то ему никакое лекарство не поможет. А вот утром, заметив, что мужчина слаб и всеми силами борется с недомоганием, Зареслава пошла на крайность, выкрав из своего приданого бесценное лекарство и сумев передать его через свою наперсницу. Или через подругу. А может, через родственницу? Не важно! Главное, что передала — и все-таки спасла нечаянно пострадавшего.

«Вот же меня угораздило влипнуть в историю! — поразился Василий. — И как теперь себя дальше с ней вести? Вдруг придет вскоре?.. А у меня тут такой бардак! Да и я в каком виде!»

Как ни наказала его жизнь, как ни вопил здравый рассудок об осторожности, все равно мужское начало требовало продолжения интрижки. Даже находило для этого доводы: «Сразу-то не умер? Значит, впоследствии вообще можно некий иммунитет против ее касаний выработать. Или еще что-нибудь придумать. Да и у самого вампира должен быть некий предохранительный клапан. Не может ведь она умерщвлять каждого, кого коснулась в ответном жесте!»