Федор Соколовский - Рыцарь Шестопер

К чести рыцарей и лучников, они в строю даже не шелохнулись, продолжая присматриваться к клубам дыма. Только командир отряда, развернув своего коня, подъехал ближе к прибывшим, снял шлем с головы и начал неспешный, подробный доклад:

— Кто посмел, те уже наказаны, господин маршал. На весь напали, объединившись, три ватаги: тати, дезертиры и беглые краковские каторжане. А здесь на постое был десяток под командованием баннерета Варширока. Они-то и оказали организованное сопротивление грабителям, потому что местные крестьяне с косами годились только на убой. Увы, нападение произошло ранним утром, неожиданно и коварно. Разбойники победили, истребив почти весь отряд. В живых осталось всего пятеро, их решили сжечь, предварительно поиздевавшись. Мы не успели самую малость, спасли только рыцаря Грина Шестопера и его оруженосцев. Вон они…

Полураздетые вояки сделали полупоклон. Маршал требовательно глянул на Василия, но тот лишь нервно дернул головой. Даже на кивок толком не походило. Наверное, поэтому маршал озлобился.

— Рыцарь, не павший на поле боя?! — загремел он своим воистину командным голосом. — Попавший в плен?! И почему в таком виде? Без оружия?!

Райкалин только и смог прошепелявить разбитыми губами:

— Фтое шашое шофаче фело?!

Его больше волновали физиономии сбежавших от него пленников и каталожный меч под ногами. Хотелось почему-то мужикам накостылять по шее, потому и посматривал за ними, опасаясь, что сбегут. Ну и мысленно порадовался, узнав, как его зовут. Теперь оставалось уточнить, что такое Шестопер: прозвище, рыцарский псевдоним или родовое имя.

К счастью, обладатель алого плаща не понял выплюнутой в его адрес реплики «Твое какое собачье дело?!» и недоуменно уставился на оруженосцев шепелявящего рыцаря. И те наперебой зачастили:

— Господин Шестопер получил ранение и не скоро сможет говорить.

— Язык ему повредили…

— А на нас пятерых во время боя набросили сеть, на каждого по отдельности, затем раздели до исподнего…

— И водрузили на костер. До сих пор не верим в чудо, что отряд баннерета Молн а ра успел нас снять с огня.

— Я спрашиваю, почему в таком виде он сейчас? — рявкнул маршал, указывая рукой в кольчужной рукавице на Шестопера, который, подняв у себя из-под ног меч, начал его рассматривать.

— Доблестный рыцарь Шестопер получил ранение в бою… — начал было один, но прервался из-за смешка-хрюканья у него за спиной.

Зато своевременно продолжил его товарищ:

— А до того нас раздели до исподнего.

— Поэтому пришлось искать чистые тряпки для перевязки и хоть какую-то временную одежду. Вот он и решил зайти в уцелевший дом и попросить у его хозяев…

И опять хрюканье показало, что некий рыцарь в строю не верит подобным россказням. Судя по сбруе, неуместно веселился побывавший здесь недавно Коннеш Найт, видевший голого рыцаря с мечом над телами селян. Да и сам баннерет Молнар не сумел скрыть иронию на своем лице. Не иначе как слава о Шестопере бытовала не ахти какая приятная.

Это несколько обидело оруженосцев, а может, и напугало возможным наказанием. Они наперебой заторопились высказаться перед краснеющим от гнева маршалом:

— Тем не менее он голым справился вот с этими двумя предателями, которые прятались в доме колдуна и атаковали его вот этим топором и вот этим мечом!

— Да! Он справился с ними, а потом, уже с топором, вновь вернулся в дом, разбираться с его хозяином. Но тут вдруг дверь закрылась, и чуть позже послышался вой вл а снеча, который наверняка собрался перекинуться в тварь. И вой этот все услышали.

— Уже никто не верил, что рыцарь живой оттуда выйдет…

— А он — вышел!

Маршал раздраженно мотнул головой:

— Власнеч?! Да еще и неучтенный? Откуда в этой веси могло взяться это премерзкое чудовище? Эй, а это кто? — Он указал на двух испуганных мужиков, которые угодливо кланялись, боясь приблизиться. — И почему они были в доме?

— Это местный староста и старший кмет, назначенный здесь жупаном, — с готовностью доложил один из оруженосцев. — Вчера вечером мы их видели, а утром, во время боя, их и след простыл. Ну и никто из нашего отряда даже не догадывался, что в веси проживает власнеч.

— Ну-ка поставьте их сюда! — распорядился маршал.

Сопровождающие его гридни, не слезая с коней, подтолкнули копьями мужиков пред ясны очи своего командира. Тот вначале показательно снял рукавицу и лишь затем направил указательный палец на старосту.

— Почему никто не знал, что поганец вольного власнеча в веси пригрел?

— Да какой он поганец, ваше сиятельство! — залопотал, слегка заикаясь, мужик. — Знахарь он и травник, все село лечил, от любых хворей спасал, да еще и урожаи помогал большие выращивать. Все его любили и темного лика его не боялись…

— Так он еще и арап? — искренне поразился рыцарь в позолоченных доспехах.

— Арапов много в наших землях… — развел руками староста, напоминая, похоже, об очевидных фактах.

Но указательный палец рыцаря уже тыкал в старшего кмета:

— Ну а ты почему жупану не доложил про власнеча?

— Не было в нем ничего злого или недоброго, никому жить не мешал. — Этот тип выглядел более смелым и адекватным, не заикался, по крайней мере. — Только помогал! Ну и у светлого волхва странствующего я совета спрашивал, как быть. Так он сам с дедом побеседовал, а когда уходил, наказал старца не беспокоить вниманием жупана и никому о нем не рассказывать.

Тут не удержался от комментария баннерет Молнар:

— Экий ты глупец! Не знаешь, что власнеч любого может заговорить и духом его завладеть? Хм! Наверное, он и тебя заговорил… Потому ты его и защищал, ничего не соображая.

Маршал его поддержал, кивая с грустью:

— Как и старосту… Особенно когда этот арап в силу вошел. — Дальше он, словно добрый пастырь, стал спрашивать: — А сами как у него в доме оказались? Да еще и на рыцаря бросились?

— Ничего не помним, ваше сиятельство! — весьма искренне и честно ответил старший кмет. — Помним, что спать ложились у себя по домам, а потом боль, падение — и мы… вдруг здесь встаем на ноги. А доблестные оруженосцы рыцаря Шестопера нас за шиворот держат… И тут вой раздался…

— Ага, ага, понятно… И вы бежать решили?

— Ну… страшно ведь! Мы все четверо вон за тот дом забежали со страху.

— Да, вой это страшно, — сочувствующе кивнул маршал, вроде как пожалев селян. Тем более неожиданным оказался его приказ гридням, отданный спокойным голосом: — Рубите им головы.

Мужики не успели ни вскрикнуть, ни оглянуться, а их две головы уже покатились по земле. Следом и оба тела рухнули, фонтанирующие кровью.

До этого момента Василий ощущал себя скорей как зритель на шикарно декорированном спектакле. Ни то, что был на волосок от смерти на костре, ни массовое побоище, ни личное ранение, выбитые зубы и пострадавшие губы — ничто на это его ощущение не влияло. Мысли, конечно, упрямо возвращались к вопросу «Где я?!», но по большому счету было плевать. Умер, да и умер! Ни приключения в избе, ни собственное омоложение, ни дознание о колдуне Райкалина не волновали. Наверное, так психика пыталась справиться со стрессом гибели и фактом странного послесмертия. Важнее казалось толком рассмотреть меч и определить его стоимость в долларах.