С. Микхайлов - Мир закрытых дверей

– Какая-то это неправильная пена, – произнес Вася, глядя на содержимое своей кружки.

– А мне все равно, – отозвался Саня.

Бармен уже ушел и суетился теперь у другой, более платежеспособной компании веселых молодых ребят – те гоготали на весь бар, даже перекрикивая музыку, однако было совершенно невозможно разобрать, что они говорили.

Вася отхлебнул пару глотков и поставил кружку на стол, пробурчав:

– По предыдущим талонам выдавали нормальное пиво, а тут подсунули что-то не то.

– Так бесплатно ведь,

– Не скажи: я десятку отдал!

– Ну, сам и виноват.

Саня выпил залпом все, что было у него в кружке, и затем доложил:

– А по-моему, вполне нормальное пиво.

Вася ничего не сказал, только выдохнул.

– Послушай, – вновь заговорил Саня, – я так и не понял до конца: кто эта девушка, которая там отплясывает с этим твоим Иваном и которая не захотела иметь дело со мной?

– Это девушка, с которой Ваня познакомился на новогодней распродаже. Но потом он потерял ее – потому что ее пригласили на бал, и больше он ее не видел. Мы с ним даже пытались найти ее профайл в сети на разных сайтах знакомств, но так и не наши – и плюнули на это дело. Хотя, я подозреваю, что Ваня тайком изводил рабочий трафик, продолжая искать. А сегодня они, значит, встретились. Вот прямо тут.

– Ха! Странная история.

– Я тоже так думаю.

– Блин, – вздохнул Саня, – везет же некоторым людям.

– Ага, встретиться на дискотеке.

– Нет, я о распродаже. Блин, вот если б мне дали шанс туда попасть, я бы там столько всего бы понапокупал.

– Да только кто тебя туда возьмет! На распродажу попадают только правильные люди, а не такие разгильдяи, как я или ты. Так что, нам с тобой ничего не светит!

– Значит, эта Жанна тоже правильная? – Саня произнес ее имя с особым носовым акцентом, словно по-французски.

– А то! От тебя она упорхнула, потому что ты не Ваня.

Вася допил остатки пива и небрежно поставил пустую кружку на стол.

– А она красивая, – вздохнул он. – Ваня о ней так и рассказывал: прекрасная Жанна.

– Слушай, Вась! Я вот что сейчас сообразил: а она случайно не та девушка, которую министр торговли подцепил на новогоднем балу?

– Чего?

– Ну, у нас в конторе говорят, что наш превосходительство, как мы его называем, на этом самом новогоднем балу завел себе девушку. Вдруг, это она?

– Она? – Вася посмотрел сквозь стену, в тщетной надежде увидеть Жанну в танцевальном зале. – Не думаю. Если б она была связана с министром, то мы вряд ли ее встретили здесь.

– А вдруг?

Вася встал с табуретки:

– Давай прогуляемся в туалет. Вдруг там Петя?

Саня просиял:

– Ага. А сам говорил: ни фига, денег на это нет!

– А денег и вправду нет: вся надежда на Петю. Танцевать чотта совсем не охота. Видать, день сегодня неправильный какой-то.

– Пошли! – зашагал Саня. – Мне туда надо и по прямому назначению, даже если там Пети с его чудо-порошком и не будет.

Почему-то Жанне вспомнился новогодний бал, на котором ей так и не довелось потанцевать. Дамы в светлых старомодных платьях и кавалеры в строгих костюмах цвета лоснящейся ночи вызывали у нее зависть – ей хотелось быть среди них.

Жанна то и дело мысленно возвращалась в тот новогодний зал. Просторное помещение с высоким потолком, на котором воздушными разводами застыла лепнина. В углу стояла елка, украшенная разноцветными гирляндами и стеклянными шарами. Красные, желтые, синие, фиолетовые и просто блестящие шарики искрились и сверкали, отражая свечеобразные лампочки огромной люстры, похожей на еще одну, только перевернутую елку.

Красные, желтые и синие огоньки новогодних шаров продолжали смеяться: но теперь они отражали свет дискотечных прожекторов. Перед Жанной мелькало его лицо: то уходящее в тень, то зеленеющее весной, то краснеющее летом, то желтеющее – словно сезоны вертелись по кругу из года в год. Его темные волосы были точно так же взлохмачены, как и тогда. Ясный взгляд, немного взволнованный вид, приятная полуулыбка – все было как в магазине. Все повторилось вновь.

Они танцевали, и музыка играла только для них двоих, потому что больше в зале никого не стало – все люди снова превратились в бесформенные приведения. И весь окружающий мир со всеми его потайными ходами, запертыми дверями, бесчисленными лабиринтами улиц, со всеми его жителями, министрами, лимузинами остановился. Даже часы на башне главного дворца застыли на отметке двенадцать часов. Музыка звучала вне времени, отражалась от стен в искаженной реверберации, переплеталась с прожекторными струями, радужные оттенки красного, синего и зеленого создавали фантастическую рефракцию померкнутого мира.

Жанна так хотела, чтобы эта сказка продолжалась вечно, но конец наступил слишком рано и неожиданно.

– Что случилось? – спросил Иван.

– Там Петр.

– Петр? Кто это?

– Это за мной.

Петр стоял у прохода между залами и мотал головой.

– Пошли! – просвистела Жанна и потянула Ивана за руку.

– Куда?

Они пробрались через танцующую толпу к противоположной от Петра и от выхода стене.

– Здесь есть другой выход? – спросила Жанна.

– Не знаю, – машинально ответил Иван, но затем вспомнил о Колином погребке и воскликнул: – Есть служебный коридор, из которого можно выйти на улицу!

– Где это?

– Вон там.

– Пошли!

– Но?! – запротивился Иван.

– Так нужно. Я потом тебе все объясню.

Они направились к темному проему.

Петр искал Жанну, но так и не мог найти. Молодежь в ярких одеждах резвилась на танцполе и казалась ему обезумевшей, потому что нельзя было так выкрутасничать в столь пристойном месте, как Крокодиловая дискотека. Громкая музыка била по его ушам – и он даже на некоторых особенно резких тактах морщился с непривычки.

Жанна шла вперед, крепко держа за руку Ивана, который семенил следом, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что же произошло, почему полупустой зал центрального магазина вдруг исчез и все прекратилось. Внезапно Жанна натолкнулась на парня. Она его сразу узнала: это был тот молодой человек, что некстати влетел в комнату для вип-посетителей. Парень неказисто улыбнулся ей и спросил:

– Так ты, значит, девушка его высокопревосходительства?

Жанна на него лишь косо посмотрела и ничего не ответила – промчалась мимо вместе с Иваном.

На улице было прохладно, но терпимо. Уже основательно стемнело, и во многих окнах горел свет. Сначала влюбленные крались, прижимаясь к стенкам, оглядывались назад на зеленую вывеску, а когда свернули за угол – побежали свободно и радовались этой свободе.

Угрюмые фонари тускло светили, освещая в основном проезжую часть, в то время как на тротуарах расстилалась чернота. Толстые стены местных зданий казались еще более массивными, чем днем – громоздкая лепнина на фасадах оживала чудовищными существами, проснувшимися от дневной спячки и готовыми охотиться на крыс, что перебегали от одного мусорного бака к другому и прятались в темных углах подворотен.