Олег Марин - Порог резистентности [СИ]

Оказавшись у подножья, она оборачивается.

– Ха-а-ан-на! Давай!

Рыжая качает головой и отходит от обрыва. Рада раздваивается. Одна терпеливо ждет подругу, а вторая жадно слушает радостные крики мальчишек и девчонок, готовится прыгнуть с разбега в изумрудную воду.

Солнце давно поднялось, мокрые листья почти высохли. Грязевая корка на спине начинает стягивать кожу. Становится жарко и ужасно душно. Наверное, Ханна вернулась домой, уговаривает себя Рада. Могла бы сразу сказать, что не хочет купаться. Так ведь можно целый день прождать!

Она бросает последний взгляд вверх и бежит к маленькому озерцу у подножья двадцатиметрового водопада. На мгновение замирает в восторге. Вода срывается сверху, рассыпаясь миллионами сверкающих осколков, и белой пеной кипит в озерце. Красота!

– Ты что там, уснула? – кричит Васко.

Рада кладет кувшин под куст и прыгает в манящую прохладу. Пузыри длинными нитками бус охватывают ее, вырываясь из носа и рта, рождаясь из волос и кожи. Рада смотрит, как в прозрачной воде медленно двигаются тела товарищей по детским играм. Они похожи на странных водоплавающих животных, только не хватает перепонок на тонких, покрытых загаром лапках. А сама Рада – дерево, перевернутое длинными корнями вверх.

Солнечные лучи пронзают воду, причудливо преломляясь на поверхности. Рада парит, насколько хватает воздуха, потом всплывает. Ложится лицом вниз. Она – крокодил, который ищет добычу. Но на дне нет ничего интересного: коряги да камни. Можно представить, что она – огромная грозовая туча, зависшая в небе над их лесом. А вон там, за большим черным камнем, поселок, откуда пришла вчера Ханна с родителями.

Васко подплывает и дергает ее за волосы.

– Пойдешь сегодня к Леони?

Рада переворачивается на спину, смотрит на плывущие облака.

– Лучше в библиотеку. Все равно у меня ничего не выходит.

Раз в три дня Старая Леони учит их слушать джунгли и друг друга, общаться без слов, делиться своим настроением. Но Раде больше нравится разглядывать маленькие черные козявки в книжках, которые любят расползаться по бумаге. Отец называет их буквы. Если козявкам мысленно приказать стоять на месте, они съеживаются и начинают шептать тихими голосами странные вещи. Понятные и не очень. Иногда козявки нашептывают такие интересные истории, что Рада забывает обо всем на свете.

Васко козявок не любит, но обожает разглядывать картинки. Смотрит долго-долго, потом берет чистый лист бумаги, и карандашом рисует такую же картинку. Однажды Рада попросила его нарисовать буквы. Васко сделал, но сказал, что это скучно.

– Ты можешь нарисовать облака? – спрашивает Рада.

– Угу. Леони сказала, я могу все, что захочу.

Старая Леони говорит, что каждый человек особенный, у каждого есть свой дар. Только надо понять, какой. Раде слышит птиц и обезьян, ну что это за дар? Это почти все умеют. Леони говорит, что среди детей много эмпатов, и что надо начинать развивать способности еще до того, как малышня начинает ходить. Только кто же будет мелочь таскать к ней?

Раде хочется слышать людей так же, как отец, но мыслеформы людей скрыты за плотной стеной шума.

– У тебя тоже получится, – говорит Васко. – Нужно больше стараться.

– Ну ладно, пойдем, – соглашается она. – Только давай позовем Ханну?

Когда они подходят к домику Леони, солнце уже в зените. Давно бы добежали, если бы не Ханна. Васко тащил ее на закорках, пока окончательно не выбился из сил и не захромал. Из затянувшейся было раны снова засочилась кровь.

– Потерпи, – говорит он. – Мы уже почти пришли.

Но Ханна не хочет терпеть. Ей жарко. Она натерла ноги и хнычет как маленькая.

– Уау-уав! – слышится из-за деревьев радостный лай. Это серый пес Леони

унюхал Раду и бежит здороваться.

"Давай играть! Играть! Играть! Брось мне палку".

Но Ханна не слышит его. Она видит лишь здоровенную лохматую собаку, похожую на волка.

Пес бросается к Раде, толкает обеими лапами в грудь, опрокидывает на спину. Розовый горячий язык облизывает щеки.

"Пришла девочка! Пришла! Играть!"

Она радостно смеется, обнимая пса за шею. Он тыкается холодным носом, транслирует безразмерную собачью любовь.

"Я тебя тоже люблю", – Рада трется щекой о его морду.

Поздоровавшись с Радой, пес бросается к Васко, с интересом обнюхивает новую девочку. Ханна плачет в голос, цепляется за Васко.

– Не бойся, – дергает он ее за руку. – Это же Грей – пес старой Леони.

– У-укуси-и-ит! – некрасиво разевает рот Ханна.

Пес недоуменно оборачивается к Раде. "Страх? Зачем? Грей хороший. Хочет играть. Плохо пахнет страх".

"Ханна хорошая. Новая маленькая девочка. Еще не знает отважный народ", – отвечает ему Рада. Так себя называют собаки – отважный народ. "Будет играть. Потом".

Пес вежливо склоняет голову и убегает в поселок, чтобы сообщить своим о странной новенькой девочке.

– Видишь хижину в цветах? Смотри, вон старая Леони машет с крыльца. У нее есть кокосовое молоко, – говорит Рада, пытаясь приободрить Ханну.

В хижине собралось уже с десяток ребят с ближайших окрестностей. Раде нравится приходить сюда, у Леони для каждого найдется доброе слово. Старуха берет щеки Ханны черными морщинистыми руками и долго-долго смотрит ей в глаза.

– Как тебя зовут, милая?

– Ханна.

Леони целует ее в лоб, прижимает к своему большому животу, и ласково говорит:

– Все будет хорошо. Расскажешь нам, откуда ты приехала?

Ханна кивает. Старуха подает детям знак, и все рассаживаются в кружок на циновках.

– О чем рассказывать?

– Просто подумай о том месте, где ты раньше жила. Вспомни своих друзей, свой дом. Постарайся представить как можно яснее. Хорошо? Дети, возьмитесь за руки, – говорит Леони. – Сегодня мы будем слушать Ханну.

Рада послушно берет правой рукой руку Ханны, а левой – руку Васко, и чуть слышно вздыхает. Вряд ли она хоть что-то услышит. Да ей и не хочется слушать того, чей страх торчит колючками со всех сторон и ранит любого, кто приблизится.

Леони смотрит на нее и улыбается:

– Закрой глаза, Ра, так будет проще. Мне кажется, сегодня у тебя получится.

Рада еще раз вздыхает, но выполняет указание наставницы. Она слышит, как брешут собаки, хвалятся друг перед другом удачной охотой на толстую неповоротливую нутрию, рассказывают, как сладка горячая кровь. Коза зовет козлят, ее вымя отяжелело от молока.

Васко вдруг крепко сжимает ее руку. Со всех сторон несутся удивленные возгласы.

– Не останавливайся, Ханна, продолжай, – говорит Леони. – Ты просто умница.

Рада изо всех сил пытается настроиться на веснушчатую девочку, очень уж любопытно, о чем она им рассказывает. Сегодня контуры ее сознания проступают очень ясно, и шум едва слышен. Ханна больше не колется страхом, поток ее мыслеформ четкий и ясный. Пожалуй, даже сильнее, чем у Радиного отца.