Галина Андреева-Сапфиро - Подземелья Аркаима [СИ]

Жили мы теперь не как прежде, в виде летучих мышей, обитающие в пещерах под землей, а как нормальные люди – при дневном свете. В 'ковчег' спускались только для занятий на тренажерах, в спортзале или когда нужно было спуститься в озеро для занятий с аквалангами. База спасателей одним торцом вплотную примыкала к скале. В этом торце официально находились комнаты с металлическими сейфами-шкафчиками, в которых постояльцы 'Сокола' хранили свои индивидуальные вещи и вещицы – типа семейных альбомов, сувениров, гражданскую одежду и прочее. Нашей группе тоже выделили в пользование одну такую комнату. В противоположной от входа стене находился сканер, в обычном состоянии он представлял собой виртуальный аквариум: небольшой экран с плавающими рыбками.

При его активации в стене открывался проем в помещение с лифтовой шахтой, пересекающей все уровни 'Ковчега' Стражей. Ковчегами именовались все базы Стражей, хотя у них были и официальные названия. На базе 'Сокол' дежурил отряд спасателей, чьи вертолеты стояли на открытой площадке недалеко от нее. Всего было два отряда спасателей, которые дежурили по очереди: месяц дежурства, две недели отдыха дома и две недели спецподготовки в центре ближайшего аэропорта Балыкчи. В нашем отряде все кроме Захария числились курсантами, обучающимися на спасателей. Кое-что из преподаваемого нам мне было знакомо, например, я уже обладал некоторыми навыками альпинизма и дайвинга, умел обращаться с оружием. На этой базе обучение происходило на более высоком уровне, чем прежде. В нашей группе было пятеро пилотов вертолетов, самым младшим из них оказался Эрик – позывной 'Тор'. Здесь они продолжили тренировочные полеты. Кроме того, начали учить на пилотов еще троих из нас: меня, Ивана Русакова и новенького – Буслана Кораблева с грозным кодовым именем 'Крис', что означает большой кривой кинжал.

Буслан Кораблев – 'Крис'

Я воспринял это с воодушевлением. У меня иногда были сновидения, в которых я видел себя пилотирующим то легкие частные самолеты, то космические челноки вроде 'Бурана'. Захарий стал моим личным инструктором летного дела. Остальные четверо усиленно изучали компьютерные технологии, связь и основы оказания первой медицинской помощи. И все мы осваивали приемы спецназовцев под руководством нового преподавателя – Игоря Рысьева с позывным 'Рысь'. Глаза у него скорее были не рысьи, а волчьи, янтарно-карие, всегда настороженные и неулыбчивые. Да и жесткие и густые темно-каштановые волосы всегда топорщились на голове, словно вздыбленная шерсть на волчьем загривке.

Игорь Рысьев – 'Рысь'

Теоретический материал нам преподавали в небольшой аудитории на первом этаже 'Сокола'. Большие окна выходили в сторону горных пиков. После года проведенного под землей, вид освещенных солнцем гор за стеклом казался нереальным и сюрреалистически-красивым. Осваивая теории и занимаясь на тренажере в 'Ковчеге', я несколько раз в неделю летал с Захарием в качестве его штурмана. Вид припорошенных снегом горных пиков внизу никогда мне не надоедал. При каждом полете горы были иными: лиловыми, фиолетовыми, розовыми, белоснежными – в зависимости от освещения и времени суток. Особенно необычными горы казались в лучах заходящего солнца: оранжево-розовые вначале, они, быстро темнея, становились малиново-красными, а затем меркли, превращаясь в сине-фиолетовые пирамиды со светящимися красными вершинами. В эти мгновения какие-то древние воспоминания поднимались из глубин подсознания. Словно я уже видел подобный пейзаж, только было это на другой планете, и летал я тогда не на вертолете. В моей памяти возникали картины иных скал – ржаво-коричневых, за которыми простиралась кирпично-желтая пустыня; а за ней, на берегу водоема возвышалась большая изумрудно-зеленая пирамида.

В пасмурный день озеро Иссык-Куль смотрелось, словно огромное сапфировое зеркало, лежащее посреди серо-голубых гор.

Я лучше узнал всех членов нашей группы. Раньше я в основном общался с Эриком и Романом, так как давно был с ними знаком, к тому же они были почти моего возраста. Во время поездки в Аркаим этим летом я также сошелся с близнецами Кириллом и Матвеем, познакомился с Денисом – лисом.

Врачу Виктору Амолееву и пилоту Росову с необычным именем Светозар, и не менее необычным позывным 'Бора'', было по двадцать четыре года, поэтому они держались особняком. Как я выяснил, 'Бора' было греческое слово и означало сильный, порывистый и холодный ветер.

Профессиональный пилот вертолета, Светозар – высокий, красивый, утонченный брюнет, с длинными черными волосами и серыми глазами, слегка флегматичный, походил на лорда или героя какой-нибудь вампирской саги. Порывистым он не был, а вот холодным, отстраненным и, в то же время, собранным, быстро и эффективно действующим в критических ситуациях – да! Этим он чем-то походил на сметающий все преграды северный ветер.

Светозар Росов – 'Бора'

У Амолеева Виктора кодовое имя было 'кончар', что означало меч с длинным узким лезвием для поражения сквозь кольчугу. Странноватый позывной для врача, но с другой стороны, для хирурга вполне подходяще.

Интересным типажом был авиамеханик Богдан Сорбчан, метко окрещенный 'Койотом'. Среднего роста, смуглый, с густыми каштановыми волосами, хищным выражением лица и острым взглядом серых прищуренных глаз, он и в самом деле походил на койота. Мелкие острые зубы довершали портрет. Выносливый, как это животное, проворный, неистовый в схватке, Богдан любил подшучивать над сокурсниками, правда, не зло. Он был на три года старше меня. Ко мне хоть и привыкли за год, но все-таки поглядывали с любопытством: я был самым молодым в отряде. Теперь нас можно было называть не просто группой учеников, а отрядом: отрядом молодых Стражей.

Свой первый полет в качестве пилота, с сидящим рядом Захарием – моим инструктором, я совершил в начале октября, когда ударили первые заморозки, и кристально чистый воздух, обжигающий легкие, казалось, звенел. Солнце еще не взошло, но вершины гор окрасились в нежно-розовые тона. Волнение вскоре прошло, и я повел машину в сторону восходящего солнца. Мои сны становились явью. Я с энтузиазмом осваивал азы пилотирования. Полет был в моей крови. Я был счастлив и полон надежд.

Но не только пилотирование вертолетом занимало мои мысли и наполняло восторгом душу. В начале августа случилось событие, перевернувшее всю мою жизнь. Я, наконец, влюбился.

Прошел месяц моего пребывания на базе спасателей. Через неделю должны были приехать родители: отец уже снял квартиру в поселке Тамга, где находились турбаза и санаторий для военных. Тамга располагалась с южной стороны Иссык-Куля в десяти километрах от нашей базы спасателей, в то время как практически все остальные санатории и пансионаты были на противоположном берегу озера. Мать устроилась врачом в санаторий, а отец будет работать по специальности на 'ковчеге' Аркаим-6.