Дарт Макменде - Рыцари Старой Республики: Я, Реван [СИ]

– Что «это»? – сказала джедайка, очаровательно розовея щеками и явно пытаясь выиграть время.

– «Нет страстей», – напомнил я, ещё немножко выпуская её из объятий. – Итак: Контроль Дыхания?…

Удивительно: полчаса назад я не смог бы представить себе подобную сцену, а сейчас всё происходящее казалось чуть ли не обыденным. Мы так и стояли в выемке, держались за руки и разговаривали. Миленький военный советик, только в открытом космосе.

Бастила действительно медитировала «на ходу», перед тем, как мы лишились атмосферы. Прежде всего она всё-таки задействовала Боевую Медитацию: хотела помочь своим и помешать чужим. Я по-прежнему чувствовал ярость Малака и не сомневался, что Тёмный лорд успел засечь уникальное умение девушки.

А вот экипаж «Варяга» почти не ощущался. Ну да, «для Силы нет расстояний»… и всё же было ясно, что наш кораблик благополучно ушёл в гипер и сейчас находится где-то очень далеко.

Мы остались совсем одни. Где-то по краям сознания и видимой полусферы космоса витали истребители ситхов, за надёжной бронёй мостика бесновался Малак… А мы остались одни.

Непонятно как живые.

Про такую джедайскую технику, как Контроль Дыхания, я знал из продолжения игры, Силовой Барьер тоже где-то встречался… Теоретически, вполне можно было представить, как сочетание этих техник позволяет заменить скафандр.

Проблема заключалась в том, что я-то ничем подобным не владел. А Бастила клялась и божилась, что эту свою Силу на меня не распространяла: сперва, оставшись без маски, не подумала, а потом… я и так как-то выжил.

Ну да, перепугалась она за меня. Крепко перепугалась. Но этот факт, хоть и более чем приятный, ничего не объяснял.

Мы объединили усилия и осторожно, стараясь не встревожить Силу, пощупали пространство вокруг.

Нас определённо окружала некоторая область с воздухом и относительным теплом. Объяснить происходящее Бастила не сумела, я – тем более.

– Видимо, ты как-то спроецировал мой Тутаминис… – произнесла джедайка, кутаясь в плащ.

Довольно беспомощно произнесла: то ли от неуверенности в гипотезе, то ли от холода. Несмотря на чудеса Силы, корпус «Левиафана» всё же понемногу вытягивал тепло, и я отдал девушке свою хламиду. А теперь и сам начал замерзать.

– Подвинься, – сказал я, подсаживаясь на край окопа, под бок к джедайке.

Она поделилась краем плаща. Невозможный в вакууме, но явно слышимый ухом визг истребителей понемногу стихал, мир становился уютней. Мы как-то непроизвольно обнялись, и замерли, тесно прижавшись друг к другу, как котята на завалинке.

Каштановые локоны были подобраны и заколоты шпилькой. Я потянулся, втянул запах волос. Он был свежим и чистым, вопреки ожиданиям и опасениям.

– Что ты делаешь? – спросила Бастила, не предпринимая попытки отстраниться.

– Я знаю, почему мы живы, – прошептал я в её доверчивое розовое ухо.

– Что?!

Я мягко придержал девушку за плечи, не давая развернуться. И так же кротко сказал:

– Мы с тобой связаны, Бастила. А для Тёмной Стороны нет ничего страшнее настоящей любви.

Эту фразу я придумал уже очень давно, собирался использовать в обольстительных целях, но как-то всё не собрался. Теперь вот пригодилась… Девушка вздрогнула и заворожённо замерла.

В тот же миг я почувствовал глубокий стыд. А затем понял, что говорю чистую правду. Или, по меньшей мере, думаю, что говорю чистую правду… а ведь это одно и то же.

Я обнял Бастилу крепче. Я хотел сказать ей, что связь между нами – это совсем не из-за Силы… то есть сперва, конечно, из-за Силы, но… Разве в Силе дело! Что может какое-то «энергетическое поле» знать о настоящей… нет, я не про то. Я хотел сказать Бастиле, что пузырь, который спасал нас от холода и удушья, имеет своей причиной совсем простое, всем известное явление, преображённое Силой в прочнейшую из оболочек…

Я так много хотел ей сказать!

Но прежде, чем я успел раскрыть рот, «Левиафан» вздрогнул от далёкого и одновременно близкого сотрясения запущенных механизмов. Махина звездолёта всколыхнулась, словно по металлу корпуса могла пройти волна. Нас смахнуло на дно окопчика, накрыло плащом.

Когда мы выпутались из-под ткани и сумели хоть немного осмотреться, стало ясно, что «Левиафан» движется. Сперва это было заметно по смещению звёзд, затем из-за края корпуса выглянул мрачный диск Коррибана.

Линкор развернулся. Субъективно казалось, что сделал он это почти на месте, но было ясно, что корабль набирает скорость, по широкой дуге удалясь от планетарной гравитационной ямы. Помрачневшая Бастила мои выводы подтвердила.

Прошло, наверное, с полчаса. Мы сидели на дне окопа, укрываясь плащом, и смотрели на медленно вращающиеся вокруг нас звёзды. Угольно-чёрное небо казалось материальным объектом, вроде кулисы в театре: протяни руку, коснись, приобщись к великой и близкой тайне мироздания…

А затем мир вокруг нас тревожно и разноцветно чихнул, вытянулся в струнку и утратил осязаемость. Огоньки звёзд превратились в тонкие и очень ровные струйки огня.

«Левиафан» вышел в гипер.

«Кто с нами в одном окопе, тот и русский», думал я, вспоминая прочитанную на Земле книгу и посматривая на Бастилу. Девушка куталась в плащ и упиралась ногами в противоположный край выемки, сетка лопнувших сосудиков на её лице понемногу рассасывалась. Несмотря на невероятность происходящего, мне сейчас очень хотелось прогуляться по обшивке линкора, процокать набойками по металлу, заглянуть в иллюминатор, махнуть ручкой какому-нибудь ошеломлённому мичману-ситху… джедайка настрого отговорила.

Плотность звёзд в этой части галактики была намного выше, чем на привычном мне земном небе. Теперь все они превратились в полосы, медленно и уверенно, как чрезвычайно надменные червяки, скользящие к неведомой точке где-то за кормой «Левиафана». Я уже много раз видел гипер, в фильмах, играх, из пилотской кабины «Варяга»… а сейчас наблюдал вживую.

Удивительно, насколько быстро человек адаптируется почти к чему угодно. Я смотрел на буйство разноцветных линий над головой, особенно яркое на фоне подчёркнуто чёрного неба, и думал, насколько же краски гипера превосходят способность человека изобразить и воспринять эти краски. Мы находились в иллюзорном, мнимом, вывернутом наизнанку мире, пространстве-вне-пространств, нигде-и-никогда… казалось, ничто не могло подготовить моё восприятие к такому опыту, однако я был совершенно спокоен и даже умиротворён.

– О, я не знаю, что происходит, – хмуря брови, сказала Бастила. – Но давно поняла: сам факт того, насколько близок ты к Силе, но при этом слабо тренирован, может привести к ужасным последствиям. И для тебя, и для всех вокруг.