Мартин Энвэ - Звёздные Врата. На последнем рубеже [СИ]

Да, это книга – о Мире Звёздных Врат, круглой штуке диаметром метров шесть, через которую можно пройти на другие планеты. Это не 'фанфик' о 'Вселенной З.В.' в обычном смысле этого слова. В нём отсутствует большинство знакомых по фильмам и сериалам персонажей, а те, что остались, предстанут перед Вами совсем в другом обличье. Это – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ мира, которая начинается лет за двадцать до того, как ушлые американцы отрыли эту штуку в Египте в оригинальном фильме 'Звёздные Врата'. Поэтому здесь не будет ни бравых американских пилотов, втроём-вчетвером покоряющих всю Галактику, ни несчастных инопланетян, которые уныло ждут, когда кто-нибудь им принесёт звёздно-полосатую демократию.

Отличия от канона здесь начинаются почти сразу: Отала пала почти сто лет назад под натиском репликаторов, а исследования асгарда Локи ещё более бесстыдны – и более успешны, и поэтому у гибнущей расы может появиться шанс…

Может быть, это история о мире вокруг нас. Кто знает, каков он на самом деле?

О, забыл предупредить:

1. Все совпадения имён с именами реальных разумных существ, конечно, случайны. Ага!

2. Никаких параллельных миров, никаких параллельных Вселенных!! "Квантовое зеркало" – аналитическая машина, формирующая виртуальную реальность.

3. Никаких путешествий во времени, ни на машинах, ни через Врата!! Всё они просто формируют "виртуал", аналогичный "квантовому зеркалу". Способны его сформировать и Звёздные Врата, если неаккуратно с ними обращаться, да.

ЕЩЁ ОДНО ПУТЕШЕСТВИЕ БРОДЯГИ

Солнечная система, Земля.

Османская империя, провинция Греческая Македония,

Свято-Пантелеймонов монастырь, осень 1903 года.

Иеромонах Киприан, хранитель библиотеки монастыря, устало щурясь, закрыл тяжёлый ветхий том. Полтысячи древних славянских рукописей, почти полторы тысячи греческих и полтора десятка тысяч печатных книг, самая древняя из которых была из времён Гуттенберга, требовали постоянного присмотра. Как дети, честное слово.

Дети,…которых им с Леночкой так и не получилось вырастить. Леночка-Леночка, милая, любимая, свет мой…прости! Тогда, семь лет назад, внезапная смерть любимой жены убила в красавце-князе, путешественнике, действительном члене Французского и Русского географических обществ былую неуёмную страсть к путешествиям, заставив осознать, сколь много он потерял. Господи, ну почему мы не ценим самое дорогое, тратя время жизни своей на досужие пустяки?

С самой юности Константина Александровича переполняла жгучая жажда странствий, и даже знакомство с будущей супругой и женитьба на Леночке не уняла её. Наоборот, он подумал, что наконец-то у него появится верный напарник в планируемых бесконечных странствиях. Весь мир лежал перед ним – дикая, таинственная Азия, волшебная Африка… о! Немудрено, что он уговорил Леночку отправиться в свадебное путешествие в чудесный Магриб, на лошадях из Танхера в Маракеш, потом в Алжир…

Огонь странствий горел в нём особенно ярко, а вот в Леночке потух. После размолвки и взаимных обид она осталась в московском доме, а князь отправился в очередное странствие, на этот раз по Азии: Китай, Сиам, Тибет…

Как много он осознал, останавливаясь в тибетских монастырях, ведя долгие беседы с буддистскими монахами! Как он хотел, чтобы Леночка слышала эти беседы вместе с ним!…Он спешил домой, в Москву. Радость от встречи с женой была огромна, любовь между ними вспыхнула ещё более яро. Увы – дела, заботы! Выступления в Париже, в Питере, встречи с учёными-географами, собратьями путешественниками, новые планы…

Он не замечал, как осунулась и загрустила Лена, как угасал огонь в её глазах. Как же ты был слеп, Костя! Гоняться по всему миру неизвестно за чем – потерять самое любимое, самое дорогое. Там, в Ницце, вместе со смертью Леночки он утратил смысл дальнейшего бытия.

Да! Оказалось, что смысл его жизни – не в странствиях.

Точнее, не в тех странствиях, которые связаны с другими странами, неведомыми уголками планеты, нет. Настоящее странствие осуществляет душа, стремясь к свету Горнему, а не земному. Здесь – просто последний рубеж…

"Господи Исусе Христе, помилуй мя грешнаго!"

Иеромонах Киприан широко перекрестился на образа, тяжело поднимаясь из-за массивного восьмиугольного деревянного стола, стоящего в самом центре небольшого читального зала библиотеки, погружённого в холодный полумрак.

Почти пустое помещение – сейчас здесь, помимо Константина, находился лишь игумен монастыря, архимандрит Андрей – было зябким и промозглым, каким-то неухоженным, неуютным. Нет, братья-монахи поддерживали чистоту, за этим строго следили и сам Константин, и игумен, но… всё равно помещение создавало впечатление заброшенного, оставленного вниманием братии.

– Направляешься в молельню, монаше?

Из-под кустистых бровей глаза архимандрита Андрея смотрели строго и требовательно. Игумена весьма беспокоило душевное состояние хранителя библиотеки, уводящее его разум всё дальше и дальше в пустыню одиночества. Нет, уединение само по себе – привычное состояние для монаха, стремящегося к постоянному духовному общению с Богом. Уединение, но не одиночество. В обители никто не одинок, всегда рядом братья-монахи, святые образа. Наконец, Святой Дух незримо, но весомо, присутствует в каждом монахе, не оставляя его ни на мгновение, не позволяя впасть в то состояние одинокого уныния, заброшенности, которое так мило бесам и всякой поганой – прости Господи! – нечисти.

По этой причине душевное состояние брата Киприана весьма беспокоило игумена. Со стороны было несложно заметить, как тот всё больше и больше отдалялся от братии, и даже любимой сестре писал письма реже и реже. С другой стороны, за Киприаном не ощущалось тьмы, его лицо будто бы сияло неясным внутренним светом, день ото дня проявляющимся всё больше и больше. И потому игумен каждый раз внимательно всматривался, пытаясь углядеть хоть какую-нибудь тень на спокойном лице хранителя библиотеки, уже сравнявшегося в этом с ликами на образах…

– В том нет нужды, Владыка. Для святой молитвы любое место годно. Тем более здесь, на последнем рубеже земной юдоли…перед Царствием Небесным, – Киприан опустился на колени перед образами в углу. – Господи Исусе Христе, помилуй мя грешнаго!

Помилуй… да, он уже готов к своему последнему путешествию, венцу всех его странствий. Константина до края переполнила странная уверенная сила, он понял, что сейчас уходит, умирает,…но в последний миг его глаза заполнила не тьма, а свет – свет яркий, ослепительный, нездешний.