Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Поскольку о причине сбора их не предупредили, расплескивать этот самый бурбонный вискарь пришлось в любую подвернувшуюся посуду вроде жестяных кружек, а также крышек от фляг и котелков.

Черняев, выступавший в роли «капельмейстера», разумеется, хотел налить и Маликову, но того от подобного предложения прямо-таки передернуло.

– Я не буду! – громко заявил он.

– А чего так? – удивился я, выразив практически общее мнение.

– Отпил уже свое, товарищ майор!

– То есть как? Это в твои-то годы? Тебя что – в детстве уронили, или ты лет в восемь бухать начал, а в восемнадцать уже завязал?

– А можно я про это не буду подробно рассказывать? На предпоследнем курсе училища с друзьями случайно траванулись какой-то бурдой. Не смертельно, но фатально хреново. С тех самых пор и не употребляю, уж извините, душа не принимает…

Видать, веская была причина у этой его трезвости. Вообще советские курсанты в этом плане всегда были большие затейники. Ну-ну, небось, как это обычно бывает, пытались кустарным способом какую-нибудь тормозуху или антифриз очистить, да, видать, не вышло. Ничего, бывает…

– Даже по большим революционным праздникам не употребляешь? – уточнил я.

– Даже и по ним!

– Ну и на фига же ты тогда эту бутылку заныкал?

– На всякий крайний случай. Который как раз сегодня и подвернулся. А еще мне название на этикетке понравилось. Что-то знакомое. Вроде читал я про это где-то. У Стругацких, кажется…

– В «Пикнике на обочине», – уточнил я. – Господин Алоиз Макно. Полномочный агент бюро эмиграции. В баре «Боржч». Лизал этот самый бурбон и предлагал Рэдрику Шухарту эмигрировать из славного города Хармонта.

– Откуда вы это помните, товарищ майор? – прямо-таки изумился Маликов.

– Да вот помню. У нас под Кандалакшей, где я после училища служил, только и было развлечений, что хорошую книжку почитать, особенно зимой…

– Готово! – доложил Черняев, с лаборантской точностью расплескав напиток в подставленную посуду, по числу собравшихся. Понятно, что при таком немаленьком количестве участников бутылки хватило только на одно, да и то чисто символическое, употребление.

– Ну ладно, – сказал я, поднимая стакан и обращаясь к Смысловой. – Давай за твои звезды, товарищ капитан. Даст бог, не последние. И я надеюсь, мы еще повоюем. Если, конечно, горизонты до того момента не осветятся красивыми атомными грибками в изрядном количестве и не выйдет нам всем карачун раньше времени! Вздрогнули!

– Спасибо! – ответила Ольга. Видно было, что ей эта процедура, как и все наши предыдущие игры со смертью, очень нравится. Ну-ну…

– А это тебе, товарищ капитан, – протянул я с явным трудом проглотившей бурбонный вискарь Смысловой извлеченные из нагрудного кармана комбеза капитанские погоны. – Прими. Можешь сохранить на память или нашить на комбинезон, только на них наши эмблемы, с танками. Это мои погоны, старые, они в танке вместе с запасным комбезом лежали. Нашел, когда стал переодеваться…

– Спасибо, Андрей! – сказала Ольга и неожиданно чмокнула меня в щеку. Похоже, моя случайная «домашняя заготовка» имела некоторый успех. Ладно хоть успел побриться перед этим…

Все допили, косясь на нас, а я подумал, что ей, по идее, сейчас обмывать это нежданно свалившееся звание было больше не с кем, кроме нас, грешных, – дорогой ценой перемоловших военный потенциал НАТО лейтенантов и капитанов в форме танкистов, среди которых затесался и один случайно уцелевший и, возможно, слишком везучий майор на подполковничьей должности… Ведь этот ее, как говорили во времена газеты «Искра» и 1-го съезда РСДРП, «соратник по подпольной работе» Манфред со своими «бойцами невидимого фронта» остался на той базе стеречь атомные заряды до прибытия специалистов. А еще я вдруг подумал, что нам в ГСВГ никогда не говорили, что новая война в Европе вообще может быть «не совсем ядерной». А вот поди ж ты – она идет уже который день, и вполне себе «почти не ядерная», вопреки всем планам и прогнозам…

Нет, все-таки дрянь этот бурбон. Одно слово – кукурузная самогонка. Хоть и подвид вискаря, а на вкус довольно противно. Мы в Аддис-Абебе в свое время пару раз вискарь пробовали, и никому не понравилось – и вкус, и цена. Оттого наши вояки от главного военного атташе до последнего лейтенанта-переводяги предпочитали привезенную из Союза «Столичную», даже несмотря на тамошнюю жару…

– У тебя мечта есть? – спросил я Маликова, когда бурбон был выпит, посуда вымыта и убрана, а офицеры разошлись по своим подразделениям. Это я у него спросил намеренно, поскольку трезвый среди выпивающих всегда вызывает смутные, нехорошие подозрения. А еще я подумал, что, пожалуй, этот старлей не так уж и прост, как прикидывается. И, скорее всего, он заначил в том западногерманском универсаме отнюдь не один пузырь этого самого бурбона. Только про остальное он, похоже, пока упорно помалкивает…

– Чтобы был мир во всем мире! – отчеканил Маликов.

Черняев и Прибылов заржали. Смыслова сочувственно улыбнулась.

– Не самая плохая мечта. Я почему-то знал, что ты скажешь именно это, – сказал я, укоризненно глядя на свой экипаж. – Ты так прикалываешься или и вправду об этом мечтаешь? И ведь заметь, что ни замполитов, ни особистов вокруг нету – тех, что были, ветром сдуло, а новые у нас пока что не завелись…

Маликов на это не ответил. Только насупился и пожал плечами. Похоже, он просто ответил на этот вопрос так, как привык отвечать всегда и везде. Вот только здесь и сейчас это явно не прозвучало и ничего, кроме смеха, вызвать не могло.

– Ты в Краснобельске где жил? – на всякий случай поинтересовался я у него.

– На Парковой, – ответил он охотно, как-то сразу воспрянув и явно радуясь, что тема разговора изменилась..

– Н-да, не ближний свет. А я из Черниковки. Так что земляки мы с тобой получаемся очень условные. Ладно, за родной город мы с тобой потом поговорим. А пока спасибо за импортное пойло, товарищ старший лейтенант, выручил. И давай-ка двигай уже до своей роты, непьющая краса полка, писаная и разрисованная. А то вдруг какой новый приказ Родины воспоследует…

Война продолжалась, и ничего еще не было решено или кончено.

Те, кто на другой стороне-9. Авиабаза ВВС США Гринем-Коммон. Англия. 16 июня 1982 г. Середина дня. Шестой день войны.

Восьмерка серо-голубых «F-15» из 1-го тактического авиакрыла ВВС США с авиабазы Лэнгли уже буквально падала на ВПП. Остаток топлива в баках был просто ничтожным, трое пилотов из восьми уже доложили, что на их приборных панелях загорелись лампочки аварийного остатка горючего. И ладно бы это был только изнурительный перелет с дозаправками в воздухе через океан, разумеется, с поправкой на военное время. Так нет – в конце этого чертового марафона, уже на подлете к пункту назначения, у пилотов «Иглов» мгновенно пропала радиосвязь с местным руководителем полетов. Впрочем, маяки ближнего привода и прочая автоматическая навигация аэродрома пока что работали исправно, вследствие чего посадка особой проблемой не представлялась. Тем более что уходить на какой-нибудь запасной аэродром все равно было уже поздно.