Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Через несколько секунд, явно догоняя его, над нами примерно на той же высоте появился «МиГ-23», который еще через пару секунд прямо на наших глазах получил в сопло двигателя белесый росчерк ракеты «воздух-воздух».

– Вот же ж суки! – сказал торчавший из своего люка Дима Прибылов (про него я в горячке отражения авианалета вообще как-то забыл), наблюдая, как после взрыва ракеты «МиГ-23» задрал острый нос и начал падать хвостом вперед.

У Димы (да и у меня тоже, чего уж там) вырвался вздох облегчения, когда мы увидели, как сработала катапульта и в неприветливом дымном небе повис белый купол парашюта.

Через полминуты на значительно большей высоте над нами промелькнул еще какой-то темный силуэт (по-моему, это был «F-15», судя по все тому же альбому силуэтов самолетов «вероятного противника»), следом за которым проскочила пара наших «двадцать третьих». После этого небо над нами наконец затихло.

– Может, подъедем, спасем летуна, товарищ майор? – спросил Прибылов с какой-то просительной интонацией. Мне хотелось сказать ему в ответ: а тебя-то самого, дурака такого, кто спасать будет, если что? Хотя, с другой стороны, примерно о том же самом, видимо, думали все танкисты, торчавшие сейчас из люков окружавших меня «семьдесят вторых».

Да и сам я, честно говоря, тоже подумал об этом.

Я прикинул для себя, что это тоже вариант. Вроде бы пилот упал не особо далеко. Эх, была не была! Заодно совместим «приятное с полезным», проведя разведку боем, коль уж приказа атаковать противника самим у нас пока нет.

– Четыреста тринадцатый, я Четыреста десятый! – вызвал я Шестакова. – Что там у нас, супостаты атакуют?

– Никак нет, Четыреста десятый, они отошли на всем протяжении линии боевого соприкосновения еще до появления вертолетов…

Люблю, когда подчиненные начинают умничать, выказывая знание военной терминологии. Но только не сегодня и не здесь…

– Четыреста тринадцатый! Не сношай мне мозг! Если они отошли – наблюдай и будь на связи. Я с первой ротой углублюсь километра на три вперед и попытаюсь провести разведку боем на левом фланге…

– Четыреста десятый, у нас, вообще-то, специально для этого разведка есть!

– Четыреста тринадцатый, Юра, я тебя умоляю – мне здесь только разведчиков не хватало! Тут чемоданы калибром в 105 и 120 мм летают, а они попрут на рожон со своими консервными банками? Не смеши…

– Смотри, Четыреста десятый, сильно рискуешь.

– Береженого бог бережет, не береженого конвой стережет, – ответил я ему и спросил:

– Четыреста двадцатый, Кутузов, ты там жив?

– Так точно, товарищ командир, жив.

– Первая рота! Я Четыреста десятый, слушай мою команду! За мной! Делать как я, стрелять только наверняка по видимым целям и слушать мои команды!

Эта мысль, высказанная мной вслух только что, была более чем дельная, поскольку в автомате заряжания моего танка уж точно осталась только половина боезапаса, а у других экипажей, возможно, и много меньше. Так что снаряды следовало экономить.

Мой «Т-72» понемногу тронулся с места. Рота пошла вперед вслед за мной, постепенно набирая скорость.

Открытое место перед нашими позициями было довольно густо уставлено подбитыми и все еще горевшими американскими и немецкими танками. Дым от них создавал дополнительную маскировку, но механикам приходилось обходить неподвижные бронированные громадины, рискуя нарваться при этом на прилетевший спереди ПТУР или бронебойную болванку.

Видно было, что часть вражеских танков отошла – по траве тянулись свежие следы гусеничных траков, уходившие в начинающийся примерно через километр редкий лесок, где должны были находиться предполагаемые позиции противника, а значит, там могли сидеть гранатометчики или расчеты ПТУРов. Учитывая, что я повел роту вперед без пехотной поддержки, это могло нам дорого обойтись.

Интересно, что помимо редких трупов в военной форме кое-где среди кустарника валялись и убитые гражданские. Они что – все время боя находились на линии огня?! По мне, так это было совершенно непредставимо. В паре мест из-под наших гусениц разбежались какие-то совершенно ополоумевшие штатские бабы (а чего не сбрендить, если ты лежишь на земле, а вокруг тебя ездят и стреляют друг в друга танки?!), а один раз Черняев чуть не задавил какого-то длинноволосого бундесдойча в перемазанном землей и копотью джинсовом костюме, который, закрыв лицо руками, слепо-бессмысленно брел непонятно куда на явно плохо слушавшихся его ногах…

Кроме трупов гражданских, вокруг валялись какие-то чемоданы и баулы, в одном месте попалась опрокинутая легковушка. Похоже, весь этот народец шел и ехал по шоссе, а потом, когда натовцы начали нас атаковать, стал резво разбегаться в стороны от дороги, ища укрытие, – вот тут их и намолотило шальным огнем с обеих сторон. Интересно, почему противник пускает проблему беженцев на самотек? Либо дела у НАТО настолько плохи, что им уже не до бегущего на запад гражданского населения, либо они специально прикрываются беженцами, чтобы мы не смогли использовать, к примеру, тактическое ядерное оружие?

Черт его знает…

В общем, мы шли на относительно небольшой скорости и гражданские по-любому успевали убежать, разве что кто-нибудь из наших случайно на труп наехал…

Надо сказать, огонь по нам вели какой-то вялый и с очень дальней дистанции – такое впечатление, что противник был не в леске, а уже отошел довольно далеко за него. В стороне пролетела всего пара болванок, но те, кто их выпустил, целились явно на звук идущих танков, совершенно не видя нас.

У самого леска, там, где кустарник переходил в аккуратные деревья, многочисленные битые и горелые вражеские танки заканчивались. Дальше, по идее, должен был начаться их передний край – место, которое мы перед этим четко не видели при стрельбе прямой наводкой.

– Внимание всем! – передал я экипажам, когда мой танк въехал в этот самый лесок. – Впереди может быть оборона противника!

Далее я обозрел местность в свою командирскую оптику, а затем открыл люк и без особой опаски высунулся наружу.

Ни фига тут не было обороны. Даже худо-бедно отрытых окопов не просматривалось.

Отходившие вражеские танки изрядно проредили и без того негустой лесок, переломав деревья по направлению своего движения. Местами виднелись свежие воронки – то ли от ночного артналета нашей артиллерии, то ли от авиабомб, – мы-то стреляли в основном бронебойными, а от них получаются не воронки, а так – одна видимость.

В глубине леса горели несколько грузовиков и БМП «Мардер». Чем их зацепило, интересно знать? Шальными снарядами? А может, и сами подожгли или подорвали при отходе…

Ближе, справа от нас, стоял БТР «М-113» с бундесдойчевскими черно-белыми крестами, с большой пробоиной в борту. Правда, он не горел. Дальше торчала еще пара точно таких же «М-113», только в замысловатом трехцветном камуфляже и маркировкой армии США, покрытых маскировочными сетками. Судя по открытым настежь люкам и опущенным кормовым бронеплитам, экипажи просто утекли, по какой-то причине бросив не имевшие видимых повреждений машины. В кустах поодаль лежало с десяток трупов в камуфлированном американском и темно-зеленом немецком обмундировании и какие-то ящики.