Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Через пару минут «Лендровер» наконец подъехал к импровизированной столовой.

В этот момент женщина вдруг перестала стонать и упражняться во вдохах и выдохах.

Что-то не то, понял Доннел – она там сознание потеряла, что ли?

Он попытался оглянуться, но в ту же секунду ему в горло с силой ударило что-то острое и твердое. Боли не было, было только безмерное удивление – он просто захлебнулся горячей соленой влагой, которая тугой струей потекла изо рта ему на колени. Последнее, что видел Доннел, – как сержант Эдейр, по подбородку которого текла кровь, утыкается лицом в баранку.

Он уже не видел, как «роженица», в поведении которой разом изменилось решительно все, одним движением открыла молнию стоящей в ногах сумки и на свет появились два израильских автомата «узи» с глушителями и запасные магазины для них. Рассовав магазины в боковые карманы своего обширного цветастого платья, женщина перекинула второй автомат и боекомплект бородатому напарнику, который сноровисто принял оружие и загнал обойму в автомат «сломанной» левой рукой. Женщина оглянулась по сторонам – со стороны поднятого въездного шлагбаума к стоянке «Харриеров» уже, пригнувшись, перебегали те самые «панки» с автоматическим оружием в руках, а через проволочный забор, неподалеку от импровизированной столовой, один за другим перелазили вооруженные парни в серо-зеленой форме натовского спецназа.

– Пошли, Манфред, – сказала по-немецки Ольга Смыслова (а это была именно она), резво вылезая из машины, и добавила: – Ты давай вон туда. Только тихо…

Ни на какую роженицу она больше нисколько не походила, разве что одеждой.

Ее бородатый напарник молча кивнул и двинулся в сторону палатки, где пил чай техсостав.

Сама Смыслова взвела затвор и как можно тише приоткрыла дверь столовой, где за шаткими канцелярскими столами, забыв обо всем на свете, полдничал английский летный состав в теплой компании медика и офицера связи.

Оружия под рукой ни у кого из англичан не было, а умереть все они собирались явно не здесь и не именно таким способом. Во всяком случае, у многих из них, видимо, были основания предположить, что смерть порой приходит к людям в довольно-таки нелепом облике, поскольку последнее, что все они увидели в своей жизни, – женщину в странном цветастом платье и вроде бы даже с большим животом, вдруг начавшую бесшумно стрелять по ним из кургузого автомата-ублюдка.

Подбегавшие к месту действия лжепанки и бойцы лейтенанта Тарасова услышали только глухие хлопки выстрелов и приглушенные вопли, а также увидели фонтанчики пыли и щепок от нескольких пуль, видимо, рикошетом вылетевших на улицу сквозь тонкие фанерные стенки импровизированной столовой, да дребезги разбитых оконных стекол, куда тоже срикошетила пара пуль.

А когда они наконец добежали, живых ни в столовке, ни в палатке уже не было. Оба исполнителя были отчетливыми профессионалами, а приказа брать кого-либо живьем им сегодня не отдавали. Сменив вторую обойму в автомате, Смыслова дала несколько контрольных выстрелов по головам некоторых лежавших на полу в неудобных позах англичан – тех, кто, по ее мнению, еще дергался, проявляя остаточные признаки жизни. Потом, опустив остро воняющий порохом, увенчанный трубой глушителя ствол, она вышла наконец на свежий воздух.

Похоже, все получилось и самолеты были захвачены без сопротивления. Никто из пилотов, охраны и техперсонала не успел сделать ни одного выстрела или подать какой-либо сигнал о нападении. А караульных, очень кстати собравшихся в полном составе у ворот, поснимали холодным оружием те же самые лжепанки из группы Манфреда.

Сам бородатый Манфред тоже уже вернулся от теперь очень похожей на дуршлаг палатки.

– Все чисто, – сказал он по-немецки, опуская автомат и выщелкивая опустошенную обойму. – Правки не требуется…

– Уф, – сказала Смыслова и, задрав платье, с заметным облегчением стянула со своего пояса широкий ремень с округлой поролоновой подушкой и отбросила этот «имитатор интересного положения» подальше от себя. – Лейтенант! – позвала она Тарасова по-русски.

– Да, – отозвался тот.

– Давай-ка быстренько осмотри со своими людьми территорию. Не дай бог найдется кто-нибудь уцелевший или недобитый, который начнет палить, побежит за помощью или шмальнет в небо красную ракету.

– Так точно, – ответил Тарасов. – Шевелев, Кузин, Башмаков, за мной!

Шуметь им в данном случае было никак нельзя, и именно поэтому диверсантам пришлось прибегать к этому дешевому спектаклю. «Харриеры» требовалось не просто захватить в исправном виде, но после этого еще и частично поднять в воздух. Для того чтобы подготовить самолеты к старту, был нужен некий запас времени (особенно если «Харриеры» пришлось бы дозаправлять), а в случае начала большой стрельбы его бы практически не было. Километрах в трех отсюда, на юге, проходило шоссе, по которому почти все время двигалась натовская техника – там стрельбу бы точно услышали. Еще дороже мог бы обойтись взрыв даже одного самолета, топлива, авиационных боеприпасов или сигнал тревоги по радио, телефону или в виде сигнальной ракеты. Но вроде бы пока все обошлось.

– Как оно? – поинтересовался между тем Манфред.

Его люди уже осматривали самолеты на стоянке.

– Нормально, – ответила Смыслова. – Все по плану. Способ проверенный. Один раз такой трюк с «роженицей» и «аварией» мы уже использовали. Правда, в мирное время и для одиночной ликвидации одного слишком упертого и несговорчивого прокурорского чина, который не понимал по-хорошему… Давай зови сюда этих секретных товарищей!

А названные «секретные товарищи» уже полушли-полубежали к ним в сопровождении двух людей Манфреда. Четыре мужичка неопределенного возраста, одетые в неброско-гражданское, но при этом все равно напоминавшие кого угодно, только не почтенных западногерманских бюргеров. Все четверо с большими сумками. Про них Смыслова достоверно знала только фамилии, да и те, похоже, были не настоящими – Овсов, Седлов, Голошматько и Сизов. Такое обычно придумывают специально для конспирации.

Накануне эту четверку привел с собой лейтенант Тарасов, отправленный «для получения нового боевого задания». Но вместо очередной вводной и обещанной взрывчатки на месте встречи обнаружились четыре подозрительных типа вполне славянской наружности, одинаково плохо говоривших и по-немецки, и по-английски.

Хотя их задание и не требовало особых языковых познаний. Тут надо было лишь понимать во всех этих футах, галлонах и милях на приборной доске. Все, что они должны были сделать, – взлететь на только что захваченных самолетах, поразить цель, а затем, по возможности аккуратно, увести «Харриеры» за линию фронта, на нашу территорию. Довольно-таки «скромное» заданьице, а если бы у них не было конкретной «наколки» на этот кое-как оборудованный и практически не охраняемый «аэродром подскока» (который вообще сложно было назвать полноценным аэродромом) – так и вовсе невыполнимое. Поскольку штурм нормального военного аэродрома с какой-никакой охраной для Смысловой, у которой было под началом меньше 20 человек (считая группу Тарасова), обернулся бы примитивным самоубийством. Спасибо, хоть не приказали лично самолеты угонять…