Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Потом по бокам дороги помаленьку замелькали редкие дома и сараи, в основном разбитые, со следами недавнего боя, пару раз попадались догоравшие постройки, которые никто, похоже, не тушил. У поворотов, на съездах с основного шоссе стояли грузовики и БРДМки. Попадались солдаты в белых касках регулировщиков. Время от времени навстречу «Уралу» проскакивали армейские машины – грузовые «ГАЗ-66», «Уралы», «ЗИЛ-131» и санитарные «буханки». По сторонам по-прежнему тянулся когда-то аккуратный сельский пейзаж. Справа просматривалось море, слева в отдалении мелькали рельсы и шпалы – там проходила нитка железной дороги. Ни поездов, ни особых разрушений на ней видно не было.

Чуть дальше, по мере движения в сторону Копенгагена, от дороги отходили еще повороты-ответвления с привычными уже постами. Одна из длинных колонн танков сворачивала на одном таком повороте, и водиле пришлось слегка притормозить.

Что характерно – гражданского населения не было видно вообще. В уцелевших домах и магазинчиках все было заперто и лишено каких-либо признаков жизни.

Впрочем, отдаленная канонада где-то за горизонтом явно не способствовала желанию местного населения вылезать на свежий воздух из своих домишек и подвалов. Даже, скорее, наоборот.

Километров через двадцать Наташа увидела покосившийся, покрытый рваными осколочными пробоинами, когда-то, похоже, сине-белый дорожный указатель с надписью о том, что впереди город Коге.

У Наташи заныло сердце, и было от чего.

Похоже, это и было то самое место, о котором ей говорил подполковник Шергеда. Пейзаж впереди живо напоминал художественные фильмы о Великой Отечественной войне, особенно те, что показывали Берлин образца 1945 года.

О многом говорило хотя бы то, что природа здесь словно разом утратила яркие краски – все вокруг, насколько хватало глаз, было каким-то серо-черным от пыли, разрытой земли и копоти.

Дорога за указателем была уже расчищена – для этого в военное время много времени не требуется – пускается ИМР или танк с опущенным отвалом для самоокапывания – и всех делов. Многочисленные воронки на полотне шоссе были наскоро засыпаны толком не утрамбованными камнями и землей.

Уходящий вдаль пейзаж по краям дороги представлял сбой месиво из изуродованной разрывами земли и чего-то невообразимого, чередовавшееся с непоправимо разрушенными одно– и двухэтажными домишками и большим количеством разбитой техники, стоявшей вокруг в живописном беспорядке.

Чуть впереди и повыше, в глубине этого несчастного городка, просматривались догорающие здания. Промеж них на узких улицах была видна сгоревшая и еще тлеющая боевая техника. Над дымом пожарищ маячили какие-то островерхие шпили и летали очумевшие птицы, видимо, перепуганные долгим недавним боем, происходившим здесь.

Вообще разбитой техники вокруг торчало значительно больше, чем, к примеру, в районе выгрузки.

Одних чужих разбитых танков тут на первый взгляд было десятка два, и уделали их (похоже, что с воздуха) столь качественно, что вражеским танкистам оставалось только посочувствовать.

Еще на въезде в порушенный городок, у того самого указателя, где местность еще не была обесцвечена, навстречу «Уралу» попались два относительно целых «Леопарда-1». Один стоял с развернутой в сторону моря пушкой и закрытыми люками, размотавшийся брезент из скатки бортового ЗИПа свешивался с брони до самой земли. Танк выглядел целым, но, присмотревшись, можно было увидеть, что в башне и крыше корпуса танка зияло штук пять-шесть слегка закопченных сквозных пробоин не особо большого калибра. Второй однотипный танк с перебитой гусеницей и несколькими сорванными с балансиров катками живо напоминал разломанную детскую игрушку – машина завалилась в кювет, ее левая разбитая гусеница широкой неровной лентой размоталась по земле, далеко за корму танка. Башня с обломанным примерно пополам стволом орудия валялась на боку, чуть в стороне от корпуса, и из-под нее хаотически торчали какие-то мятые железки, обрывки трубок и проводов. А на земле рядом с танком лежало несколько каких-то неряшливых серо-зеленых мешков с разлитой под ними похожей то ли на гудрон, то ли на густое вишневое варенье застывшей субстанцией. Наташа невольно отвела глаза, поняв, что никакие это не мешки, а, судя по всему, убитые датские танкисты.

– Стой, – сказала она водителю, когда «Урал» миновал эти два танка.

Грузовик притормозил.

– А что такое? – спросил водила.

– Сержант, пожалуйста, покури в кабине минут пятнадцать, а я здесь осмотрюсь. Мне очень надо. Подполковник разрешил.

– Ладно, – не стал спорить конопатый водила. – Только давай недолго. А то у нас сейчас с опозданиями строго. Чай не в Балтийске…

– Да не бойся, успеем, – сказала Наташа, вылезая из кабины и закрывая за собой дверь.

Снаружи почему-то воняло свежим костром и горелым бензином. Так, словно это место густо полили горючим и подожгли. Дорога под ногами Наташи была густо усыпана мятыми закопченными гильзами. Часть гильзы были хорошо знакомыми, от автомата Калашникова. Дальше, среди гильз, лежала помятая советская каска «СШ-68» – обгоревшая, словно туристский котелок, и оттого почти черная.

Впереди, на другой стороне дороги Наташа увидела зеленый «ЗИЛ-131» с армейскими номерами и нескольких солдат в пехотной форме, которые с удивлением рассматривали недавнее поле брани. Двое из них что-то делали, наклонившись над придорожной канавой, Наташа не поняла, что именно.

Она пересекла шоссе и медленно пошла в их сторону.

Что же тут, черт возьми, было, раз все так качественно обгорело? И главное, не было видно ничего, похожего на трупы. Потом, присмотревшись, Наташа увидела среди развороченной земли, железяк и пепла нечто абстрактное и одновременно знакомое. Внутренне холодея, она осознала, что вот именно так и могут выглядеть сильно обгоревшие человеческие костяки. И таких «абстракций» вокруг нее было много. Господи, да как тут вообще можно было уцелеть? Хотя, что значит «уцелеть»? Подполковник был стопроцентно прав, когда сразу ясно сказал, что тут никто и не уцелел, а значит… Господи, бедный Димочка… Кой черт понес тебя в морскую пехоту? Это на парадах или на учениях, где все синхронно спрыгивают с выходящих из моря бронетранспортеров и, паля холостыми, бегут вперед с могучим «ура!», все выглядит красиво и фотогенично. А как оно может быть на настоящей войне, маленькой Наташе в свое время рассказывал покойный дедушка Арсений, который в Великую Отечественную повоевал как раз в морской пехоте, только на Севере. И сейчас все вокруг очень походило на те дедушкины рассказы. Эх, Дима-Димочка… Решил послужить, поучиться уму-разуму, «стать мужиком». Вот и стал… Только не мужиком, а покойником. Выходит, и он тоже сейчас лежит где-то здесь, в числе других обгорелых скелетов? Причем, раз уж тут был ближний бой, а потом они вызвали огонь на себя, их кости, скорее всего, густо перемешались с останками вражеских солдат, и где и кто был, теперь так просто не определишь…