Николай Коробов - Время оружейников

За столом у них прибавилось, рядом с Корявном сидела Кузьмич, на столе перед ними красовалась пузатая бутылка, с розовой жидкостью.

– О, капитан, надышался поди! – весело крикнул Олег. – А мы тут наливочкой балуемся.

Тигренко улыбнулся, думая, что сержант все-таки тот еще шалопай, под сорок уже, а по нраву, так все еще пацан-пацаном. Подпустил в голос металла:

– Сержант, кто разрешил потреблять спиртные напитки и морально разлагаться!

Дубов уловив шутку, подскочил, козыряя:

– Никто товарищ, капитан, самовольничаю значит.

– Сто нарядов в не очереди, – улыбнулся Роман.

– Есть, сто нарядов в не очереди, – подмигнув, Олег подвинул наполненную до половины кружку Тигренко. – Попробуй, Ром, Катюша на земляничке делает, душевная вещь.

– Да у тебя, все, что крепче воды – душевная вещь, – съязвила Кристина.

– Ну, а чего, организм зря водой насиловать, – степенно ответил Дубов, – организм сержанта, дабы ты знала, это как точный научный прибор, этакий сложный механизм, который постоянно требуется смазывать спиртом, чтоб работал правильно.

Тигренко хрюкнул с набитым ртом, едва не упустив кашу назад. Шланг зашелся смехом, не преминув между делом, махнуть очередную порцию напитка в рот.

– Дубов, ты – алкоголик, – прожевав кашу, произнес Тиграш.

– Точно, акахоолик! – поддакнула Рысь, и тут же встрепенулась, – А это кто, акахоолик?

– Древние название животных с непреодолимой тягой к спиртным напиткам… ну к самогонке к примеру. – Пояснил капитан.

– Ааа… пья… пьяница, – неуверенно протянула Рысь, – нам Александр Николаевич рассказывал, как-то на уроке. Только он не про животных рассказывал, а про людей.

– Да насчет животных капитан шутит, – хмыкнул Шланг.

– Отнюдь, – улыбнулся Роман. – Ты, кстати, судя по всему, тоже из этих древних животных.

– Все, хватит нудить, у меня есть тост, – Корявень разлил по кружкам настойку, и, глянув в глаза Кати, закончил, – за прекрасных дам.

Все чокнулись, Рысь промолчала, не найдя за что зацепиться, зато быстро нашелся Тимка.

– Кузьмич, с тебя магарыч, ты гля какого я тебе кавалера привел.

– Но-но! Поговори у меня, – погрозил ему пальцем Дубов, – кавалер пришел сам, чему имеются свидетели, и ничуть не жалеет об этом кстати.

По губам Кузьмич скользнула кокетливая улыбка, она поднялась, убирая за Тигренко и Рысью тарелки, глянула на сержанта.

– Олег, не поможешь мне на кухне?

– С радостью, – сержант поднялся, и двинулся за Катей на кухню.

Когда они уже почти скрылись на кухне, Шланг крикнул:

– Кузьмич, все-таки с тебя магарыч, – на секунду задумался и продолжил, – да, и с тебя, Дубов, тоже!

Сграбастав со стола почти опустевшую бутылку, Тимка взглянул на капитана, тот покачал головой, Кристина так и вовсе проигнорировала, тогда байкер приложился к горлышку, в два глотка допил остаток. Громко крякнул, утер рот рукавом и, посерьезнев, произнес:

– Ладно, капитан, вы пока тут посидите, а я пойду Кошкодава найду, он тут сейчас за главного. Если есть желание, можете в магазин дойти, он в левом углу двора, за цистерной. Там Туран-Грек всем заправляет, толстый лысый, но вовсе недобрый, хоть и улыбается что Гумплен. Да, к нашему братству он никак не относится, просто снимает гараж под магазин. Напротив магазина, оружейная, ну с Кастанедой ты уже знаком. Что еще, а, в центре двора курить нельзя, там заправка, вроде бы все.

Байкер поднялся, постоял, покачиваясь с мыска на пятку, с кухни послышался грохот, затем тихий смех Кузьмича, Шланг хмыкнул и, подмигнув Тиграшу с Кристиной, вышел.

Тигренко глядя ему в след, от чего-то, подумал, что в очередной раз ошибся при знакомстве, и байкер оказался вполне себе сносным мужиком. А еще он поймал себя на том, что немного завидует этим мотоциклистам, устроились они вполне себе неплохо, и главное тут никто ничего не знает о Жоре. Мысли сами собой повернули на его задание, до сих пор не выполненное, и самое поганое, они все дальше забираются на юг, в то время как ему нужно на север. Дубов во время их последнего перехода кратко объяснил, что назад через болото лезть нет смысла, лучше в обход, но это крюк километров в двести пятьдесят выйдет, при хорошем темпе дней за восемь-десять справятся, если все нормально будет. Вот именно если, ухмыльнулся сам себе Роман, если не напорются на засаду преследователей Рыси, если не будут съедены мутантами или убиты бандитами, да мало еще чего.

– Ром, – голос Кристины вырвал его из тягостных раздумий, – ну чего ты опять такой хмурый?

Он глянул на нее, в очередной раз отметив, как девчонка красива, просто прелестна. Встретился взглядом с зелеными глазами и почувствовал что тонет, погружается в эту весеннюю радость, и тревоги последних дней отступают, затираются в этой краске жизни.

– Колдунья, – едва слышно прошептал Тигренко.

– Что?

– Да так, просто песню одну вспомнил, прям про тебя – он улыбнулся, и Кристина тут же блеснула ему жемчужинками зубов в ответ.

– Правда, про меня?

– Ага.

– Спой, Ром, – маленькая ладошка легла на его запястье.

– Боюсь не получится, – смущенно улыбнулся Тиграш, – не блистал никогда музыкальным слухом… да и пела там женщина, как бы про себя…

– Ну и пускай, все равно спой.

Он побарабанил пальцами по оструганной поверхности стола, и тихо напел:

– За мои зеленые глаза,

Называешь ты меня колдуньей.

Говоришь ты это мне не зря,

Сердце у тебя я забрала.

А я вовсе не колдунья,

Я любила и люблю.

Просто мне судьба пророчит,

Любовь яркую, – твою…

– Ну не фига себе, – присвистнул, появившийся, в дверях кухни Корявень.

Тиграш смущенно замолчал, зато Рысь буквально взвилась:

– Тебе чего на кухне не сиделось, ходишь тут, в метлу свою свистишь!

– Судя по всему, я не вовремя. – Ничуть не смутившись отповедью Рыси, подмигнул капитану Олег, проходя мимо них. В дверях он остановился, будто раздумывая говорить или нет, затем, тряхнув бородой, вышел. Рысь посидела с минуту, обиженно сопя, затем, робко попросила:

– Рома, а дальше споешь?

Тиграш улыбнулся. Несколько секунд понежился в теплоте изумрудного взгляда.

– Обязательно спою, но позже, а сейчас, – он извлек из нагрудного кармана пакет с картой. Расстелив ее на столе, начал водить пальцем, – Давай, помогай, определиться надо, где мы сейчас, и попытайся указать, где этот твой Первоцвет.

Весь следующий час они занимались картой, споря, где вышли из болот, в итоге у них получилось три вероятных положения их теперешнего нахождения, и Кристина указала нахождение своего поселения, правда весьма условно. За этим занятием их и застал вернувшийся Шланг в сопровождении коренастого, кривоногого мужика лет пятидесяти, распространяющего вокруг себя мощный запах перегара. Красное полное лицо, несло на себе явные следы вчерашних возлияний, длинные сальные волосы, завязаны в хвост. Длинная буйная борода, несколько дней, а то и недель не знавшая расчески, солидно лежит на не маленьком уже брюшке. Клетчатая шерстяная рубаха расстегнута до пупа, на левом плече висит кожаная куртка, серые брезентовые штаны заправлены в обрезанные «по-дембельски» кирзачи, из-за левого голенища торчит рукоять ножа. За широким поясом пистолет системы маузер. Кивнув сидящим, он первым делом направился на кухню, что-то бубня себе под нос. Из увлеченного монолога, Тиграш разобрал лишь: «билля», «ежанные ежики» и «какого хера», из чего решил, что его догадка верна и это и есть Кошкодав. Его предположение тут же нашло подтверждение, едва незнакомец сунулся на кухню, как от туда послышался грозный голос Катерины, незатейливо, но емко и точно описавшей, что случится с любым вторгнувшимся в ее святая святых без приглашения, и с некоторым Кошкодавом в частности. Не дослушав ее руладу многострадальный похмельем байкер, как пробка вылетел с кухни, и, ошалело оглядываясь, метнулся в бар. Цапнув первую попавшуюся бутылку, поспешно развернулся, и испуганно попятился. Перед стойкой, похлопывая по левой ладони скалкой, стояла Кузьмич, ноздри ее гневно раздувались, хотя в глазах плясали искры веселья. В дверях кухни, смеясь, остановился Корявень, в гимнастерке с закатанными до локтя рукавами и веселом оранжевом фартуке.