Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки

— Держись. Надеюсь, их трос выдержит.

Трос был рассчитан на двести кило. Волк с Нандом вместе весили больше. Оставалось надеяться на заложенный инженерами запас прочности, от дурака-монтажника. Или от смотрящих, убегающих от толпы пятнашек. Что, в общем-то, одно и тоже.

Трос резко дёрнулся и натянулся как струна. Уже хорошо, значит, ребята успели. Или нет?!

Когда секунд через двадцать я услышал отчаянный Волчий мат, на душе совсем отлегло. Волк орал на Нанда, поминал меня и всех пятнашек поименно. Да уж, чую, досталось его ноге при таком подъёме.

Они повисли в метре под нами.

— Ну, как там у вас? — спросил я.

Волк мог только рычать, поэтому ответил Нанд.

— Мы думали, нам хана, собирались гранаты рвать на теле. Когда вы трос дёрнули, они уже друг друга видели промеж нас. И прям визжали от восторга, представляешь?

— Ясно. Соскучились ящерки.

Нанд всё ещё круглыми от неслабых впечатлений глазами посмотрел на клин лебёдки, что застрял в решётке.

— И как ты так метко садишь? Метров пятьдесят ведь, не меньше. Моя бы точно на полпути в стенку ушла.

Я посмотрел на него и устало улыбнулся.

— Везёт. И всего-то сорок два.

Надя глянула вниз на Волка.

— Волчик, как нога?

Наде нагрубить он не смог, не то, всё-таки, воспитание и выдавил просто:

— Держусь пока, Надюш. — И уже ко мне: — Ну что, альпинист, так и будем висеть задницами к киселям? Здесь недолго и в розовый студень вляпаться. Многократно.

Я осмотрел решётку.

— Упритесь в стены и ослабьте трос — штыри слишком крепкие, придётся выбивать «палычем».

— Давай бодрее, пятнашки там уже, наверняка кучу малу делают, лишь бы до нас добраться, а по канальцам они ползать те ещё мастаки. И уж как хочется им подарочек сбросить!

Упершись ногами и задами в бетонные края вентиляционной отдушины, вся наша команда зависла над пустотой. Я отвернулся от решётки и пальнул из «палыча» на малой мощности. От сильного удара крышку вырвало с мясом, точнее — с кусками бетона и арматуры. Она отлетела куда-то вбок, что было хорошо. Не очень хотелось получить тяжёлой железякой по башке, повиснув на одних локтях над бездонным колодцем. Я ухватился за кусок арматурины, который торчал из стены на месте решётки, подтянулся и осторожно выглянул. Отдушина выходила в небольшой пустой бетонный бункер с наглухо зарешеченными вентиляционными окнами без стекол. На потолке горел красный аварийный фонарь в ржавом железном наморднике. Это его отсвет я разглядел снизу. Снаружи вроде было тихо. Кое-как выбравшись, я по одному втянул остальных, потом отцепил карабины от решётки и аккуратно смотал трос. Ещё пригодится, и не раз. Концевой клин — «отсечка» — крепко засел в решётке, его пришлось отрезать и нацепить на трос новый.

Из дыры послышались подозрительные, хотя и далёкие, шорохи.

— Ну вот, ползут уже, гады.

Волк, сидя на краю шахты, забрал «палыч» у Нанда, кинул ему винтарь, со стоном повернулся к одному из окон и выстрелил. Решётку выбило метра на три и в открывшемся проёме стало видно тёмные дома окраины Ромова, а между ними редкие звёзды на сумеречном небе брезжившего утра. Как я был рад этому рассвету!

Едва мы выбрались наружу, поддерживая Волка, и отошли метров на десять, Нанд развернулся, подскочил к вывороченному окну, дёрнул чеку и швырнул гранату прямо в дыру в бетонном полу.

— Ложись!

Мы опустились на землю и притихли. Секунд через пять под землёй глухо рвануло. Дошедшая до поверхности взрывная волна подбросила и потрясла в воздухе бункер, словно он был из дешёвого упаковочного пластика, и тот сложился как карточный домик. Во все стороны повалили дым и цементная пыль. Когда клубы пыли, наконец осели, все стали энергично отряхиваться.

— Ну вот, отлегло… — Волк благодарно посмотрел на Нанда. — Хвалю, напарничек.

Мы устало развалились на жухлой травке небольшого холма, на вершине которого стоял разрушенный Нандом бункер. Нужно было выпустить пар и дать крови разогнать избыток адреналина по телу.

— Однако, надо что-то делать, друзья, — глубокомысленно прохрипел я, прочищая горло от пыли, глядя в светлеющую синеву неба между острых бесконечных чёрных игл этажек.

— Да-а… — протянул Волк.

— Что? — не оборачиваясь, спросил я. Кажется, он меня не слушал.

— Хорошо, что это была вспомогательная дыра, без активной системы вентилирования. А то намотало бы нас на какие-нибудь лопасти, как жилы в мясорубке, на радость слизистым.

Я представил себе картину и передёрнулся. Надя положила голову мне на бок. Малышка очень устала. И всем нам после переглядывания со смертью не мешал хороший долгий отдых на базе. А до неё ещё надо добраться.

— К дрезинам, пожалуй, уже нет смысла соваться. Но туннель к нашим при отступлении подорвать надо…

Волк вдруг снова застонал и отключился. Весь бинт на его ноге был пропитан кровью. Я посмотрел на Надю.

— У нас осталось обезболивающее? Не дотащим ведь…

— Сейчас посмотрю, — она села, скинула рюкзачок с плеч и достала из него немного помятую аптечку.

Волк, перед тем как потерять сознание, успел сказать важную мысль. Канал, о котором он упомянул, смыкал две ветки подземки на окраине города. Одна была частью сети пассажирских линий, вторая — линией позаброшенной системы снабжения старой воинской базы, где сейчас были наши. И он был прав, этот канал нужно было взорвать. В городе ловить больше нечего.

Я повернулся к Нанду.

— Ты рацию где оставил?

— Армейскую? Там у входа в поземку бросил, тяжёлая зараза! Думал, не понадобится уже…

— Думал! Давай дуй поверху за ней и мигом назад!

— Ладно, — Нанд нехотя поднялся. — Километра полтора топать.

— Вернёшься сюда — попробуй связаться с базой. Спроси, остался ещё кто из наших в городе. Скажи, что на всякий пожарный постараемся взорвать тоннель на базу перед отходом, но у нас раненый и… всё такое. Я пойду поищу транспорт — как-то ведь надо дотуда добраться.

Он кивнул и, нехотя, поднялся. Надя обеспокоенно посмотрела на меня. Мы старались не разлучаться без насущной необходимости. Я успокоил её взглядом и улыбкой, и показал рукой на небо. Уже рассвело.

— Я буду недалеко. Может в какой тачке из брошенных в городе при эвакуации остался бензин в баке. Говорят, чудеса ещё случаются.

Я очень надеялся на такое чудо.

— Егорыч? Ты где?

Призрачная фигура, которая совершенно бесшумно двигалась вдоль стены по тёмному коридору института, замерла на месте и повернула свою прозрачную плоскую клиновидную голову в сторону источника звука. Постепенно на поверхности тела странного ящера проступил рисунок, повторявший едва видимый в унылом сумраке раннего осеннего утра белый силуэт плаката на окрашенной синей краской стене позади рептилии. Даже во мраке коридора были видны трещины и сколы на видавшем виды старинном покрытии стены. Скопировав и этот замысловатый узор, тварь почти исчезла. Только два больших глаза рептилии иногда сверкали недобрым отражённым светом.