Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки

Зулус терпеливо ждал.

Попрыгав по кучам, метров через тридцать мы с Надей заметили за горами земли какие-то полуразрушенные постройки среди поваленных деревьев. Под левым ботинком что-то издало характерный звук прогибающейся жестянки. Я посмотрел под ноги и увидел что стою на куске поржавевшего, наполовину засыпанного землёй, придорожного указателя с надписью на когда-то белом фоне, явно с названием какого-то населённого пункта. Сверху были видны только последние две буквы «…КА». Приноровившись, я ухватился за другой его край и приподнял его, насколько позволили придавившие лист обломки. С другой стороны стала видна надпись «ст. ЯНО…».

— Ага, понятно, — я ткнул пальцем в экран задачника, и в воздухе повисла объёмная карта местности. — Так и есть.

— Что? — Надя вопросительно посмотрела на меня, на карту, потом на жестянку.

— Станция Яновка. В общем, секретная, так как относилась к Строевской военной базе, но на карте рядом есть заброшенная деревня Яновка. Здесь, насколько я помню, должен быть какой-то подземный склад и выход из подземки.

Я посмотрел на руины.

— Вернее, был склад. И вряд ли сохранился спуск под землю к тоннелю. Интересно, кому понадобилось взрывать станцию? Здесь — снаружи?

Надя только пожала плечами.

Когда мы осмотрели развалины и, с трудом найдя лазейку для машины, вернулись, я высказал возникшие вопросы Волку. Он бывал на базе и мог знать что к чему. Помолчав с минуту, он ответил:

— Ну, всё понятно. Рванули, конечно, наши, те заряды внизу, получив от нас предупреждение. Заваливали проход к базе. Решили подстраховаться и добавить препятствий тварям, если пойдут по кишке. — Он вздохнул. — Странно вот только одно…

— Что? — спросил я.

— Не подумали, или забыли, что наверху старый склад с остатками списанных боеприпасов. Как бы кто не погиб из ребят, молодых да горячих… И про нас тоже как-будто забыли. Я ж не сказал, что мы верхом пойдём.

— Быть такого не может!

— Эх…

— А почему с остатками? — спросила заинтересованно Надя.

— Да потому что, будь тут полный склад или того хуже — вдобавок, ядерные гэче на консервации, могла получиться очень даже «грязная» бомбочка. И такое представление началось бы, на десяток километров завалило бы осколками, — Волк развёл ручищами в стороны. — Фейерверк до неба, и мы тут такие загораем, прохлаждаемся, сил набираемся. Эти боеприпасы давно должны были вояки утилизировать, да у нас всё через ж… извиняюсь, леди, через одно место делается. А с этой войной и вовсе теперь не до списанного барахла. Кишка тут неглубоко, метров десять максимум. — Он посмотрел на развалины. — Оно, барахло, и сдетонировало при подрыве. Хорошо так рвануло, вместе с дорогой и всеми строениями. Вот тебе теперь и станция Яновка.

— Насчёт гэче похоже на правду, — согласился я. — На военных картах, что я недавно нашёл в Ромовской сетке, пока она работала, тут недалеко отмечены старые пусковые шахты.

— А что это — «гэче»? — рассеянно спросил Нанд, глядя куда-то поверх развороченной дороги.

— Головная часть, — ответил Волк. — На ракету спереди нахлобучивается. Полезная нагрузка, так сказать.

Складка смешно поежился в своём безразмерном бушлате, а Пётр Егорыч покряхтел и ни с того ни с сего стал рассказывать:

— Помню, в девяносто пятом, аккурат после развала Союза, много шума было с ядерными отходами. Писаки пронюхали, что в советское время бесконтрольно захоронили уйму этого добра где-то на севере. А какие-то полудурки, террористы недоделанные, якобы прознали, где это кладбище, и после дюжины неудачных попыток атаковать Подземку, пообещали взорвать могильники. Сообразить этакую вот «грязную» бомбу, чтобы, значит, таким образом, раздать это всё богатство всем поровну и бесплатно, через верхние слои атмосферы. Умнейшие люди! Им бы в школе доучиться, цены б не было. Под гнётом не менее информированной общественности в издёрганном правительстве решили проверить все известные места и выставить там охрану, водрузить саркофаги, все дела. А как начали копать архивы, батюшки мои! Этих самых кладбищ столько оказалось, и не только на севере… Да-а… Велика Россия-мать. И гостеприимная — со всего мира, не иначе, свозили. И кто-то деловито в карман денежку складывал. Умный этот кто-то, видать, и прозорливый был, о потомках своих радел, о безбедной старости на красивом океанском бережку. А ты говоришь — фейерверк. Тут и без фейерверка загажено…

Он посмотрел на Волка и горько усмехнулся в бороду. Тот промолчал, аккуратно оглаживая ногу.

Я посмотрел на небо. Тучи затеяли там собрание и расходиться явно не собирались. Ну, хоть не капает, и то хорошо. Не хватало ещё, чтобы дождь превратил эту кучу малу в непроходимую жижу.

— Залезайте, поедем потихоньку, слева вроде можно проехать. Нанд, давай вперёд, смотри, чтобы на пузо не сели.

Стройная девушка лет двадцати пяти, одетая в армейский защитный комбинезон, сидя на корточках, наблюдала из-за чахлой недоразвитой ели в маленький бинокль за людьми в машине. До них было метров триста-четыреста. Вот они забрались в пикап, один пошёл впереди, наверняка, высматривать дорогу в кучах земли и бетона. Пока они медленно, по-черепашьи, пробирались среди обломков, Лара мучительно размышляла, но никак не могла решить, что делать. Недавняя стычка с какими-то на голову уроненными подонками на окраине Ромова, когда девушка лишилась большей части припасов, едва не рассталась с самым дорогим и еле унесла ноги, отбила у неё всякое желание лишний раз идти на контакт с любыми группами людей.

Эти, на джипе, выглядели ещё более подозрительными, чем те фанатики. А уж они были — само очарование смутного времени. Клоуны… Чего стоил только их главарь, здоровенный детина в плаще, с каким-то облезлым орденом на груди, наверняка стянутым из какого-нибудь соседнего музея. Конченый псих! «Брат, отдай нам лишнее, что отягощает, и иди с миром, облегчённый от бремени греха». Потом, когда в сумерках разглядели, что «брат» — девушка, да ещё и весьма симпатичная, похотливыми слюнями аж давиться начали. Уроды! Двоих бандюг Лара подстрелила двумя последними патронами из «ТТ», остальных ближайших раскидала, отработав группу, и ушла от погони почти наугад — незнакомыми дворами, к окраине и затем в поля, через свалку. Правда, к великой досаде, большой рюкзак пришлось сбросить в драке, но подобрать его она уже не успела — главный псих оказался хитёр и на рожон не полез, а с безопасного расстояния прострелил ей бок навылет. Не слишком опасно, чиркнуло только, Лара позже сама себя перевязала, но в увесистом рюкзаке, помимо кучи провизии и нужных инструментов для выживания, осталось кое-что очень ценное. Настолько, что девушка без конца проклинала себя за оплошность и пару раз даже порывалась вернуться. Всё же здравый смысл взял верх: ищи-свищи теперь мерзавцев, наверняка присвоивших её добро. Это пешком-то! Да и не одолеть их в открытой схватке. Всё равно они уберутся из города, а оттуда теперь одна дорога… Эх, машину бы достать и по маячку в лямке рюкзака накрыть их в темноте на очередном привале! Так ведь вот она, тачка, пожалуйста. Лара ожесточенно сплюнула сквозь зубы, перекинула ремешок пустой торбы на другое плечо и снова посмотрела сквозь еловые ветки в сторону бывших складов. Вот сейчас проберутся по кучам и уедут, а ей — тащиться пешком неизвестно куда? Хотя почему неизвестно? И есть-то как охота! Вдобавок болел бок. Лара сглотнула прогорклую слюну. Последние крохи — это был батончик засохших мюслей — она прикончила рано утром, в лесу, километрах в десяти отсюда. Попытка найти хоть какую-нибудь провизию в мёртвой деревне Яновка, с её развалюхами-домами, вросшими в землю по самые гнилые дырявые крыши, и жуткими полуразрушенными панельными бараками в пять этажей, не дала никаких результатов. Ладно, посмотрим ещё, что будет делать эта разношерстная компания, — подумала девушка. Рука её опустилась на примявший жухлую траву видавший виды «бекас» двенадцатого калибра, погладила холодный ствол и удобную пистолетную рукоятку, так и просившуюся в ладонь. Другой рукой она провела по широкому поясу, набитому патронами и из-за раны приспущенному на бедра. Вот уж не думала она, что так пригодится наследство какого-то старого чудака, пылившееся в дремучем железном сейфе в кладовке его клетушки на сотом этаже, где она провела пять последних ночей, прячась от назойливых эвакуаторов. А ведь собиралась выкинуть устаревший хлам и разжиться в марке чем-то поприличнее.