Михаил Михеев - Герой чужой войны

По рядам прошел легкий трепет: наконец ректор соизволил показаться на плацу, чтоб торжественно поздравить с окончанием летно-космической академии. Хотя ее группа ипсилон-бис-три в построении находилась в самом конце поля, и с места расположенном в седьмом ряду ничего не было видно, но все же на раздавшееся через динамики: «Здравствуйте господа курсанты!», - они дружно громыхнули: «Здра жела споди генерал!». А ректор начал поздравительную речь.

Ничего из того, что он говорил, толком не запомнилось, разве что в память врезалось троекратное «ура», да под конец невероятное облегчение, когда курсанты в едином порыве сорвали с головы фуражки и подкинули их в небо.

Высоко в небе на бешеной скорости пронеслись серебристые галочки файтеров, за ними, стараясь погасить скорость и демонстрируя фигуры высшего пилотажа, промчались лучшие из лучших в академии, отличники и мастера пилотажа – эскадрилья альфа, в которую стремились попасть все учащиеся без исключения, но попадали лишь самые достойные из достойнейших. И их приветствовали не «ура», а свистом, хлопками и криками, как было принято только на выпускном. Единственный раз за все шесть лет учебы приветствие разрешалось не по уставу, и это тоже было одним из негласных ритуалов в академии.

Потом были еще поздравления от преподавателей и от меценатов, что выплачивали стипендии особо одаренным студентам, а под конец ректор вновь поднялся на трибуну и торжественно возвестил:

– Я объявляю курсантов сто тридцать восьмого набора летной военно-космической академии выпускниками.

Вновь послышались неуставные хлопки, свист, кто-то завопил «ура», и стройные ряды сломались, смешались. Бывшие курсанты, только что ставшие офицерами, поздравляли друг друга, хлопали по плечам, жали руки. Кто-то обнимался, кого-то даже качали на руках.

– Сашка! Сашка, ты молодчина! Поздравляю!.. – В девушку со всего маху врезался веснушчатый рыжеволосый парень и крепко обнял; его звали Вольфган Крафт.

Девушка ответно стиснула его в объятиях, и захлопала по спине. С обнимающейся парочкой тут же столкнулся кто-то еще, при этом едва не повалив.

– Твою мать, Кингстоун! Крафт! Ну, вы даете! Вечно тормозите! Все еще тискаетесь, а мы уже собираемся отмечать!.. Вы с нами?

Александра обернулась. Перед ними, подбоченясь, стоял Рик Спичек, их одногрупник, – здоровенный детина, ростом под два метра и невероятно широкий в плечах. Вольфган тут же стушевался и, словно обжегшись, разжал руки.

– Да мы только…

– Вот именно – только! – тут же перебил его Спичек. – Пока вы свое «только» закончите, все столы в более или менее приличных забегаловках уже займут! А в неприличных… Мне парадную форму жалко, я ее первый раз надел и неохота, чтобы ее в драке порвали. Так что давайте – шевелите задницей! Живо, живо!..

– У нас с Александрой несколько другие планы, – прозвучало за ее спиной, и энтузиазм Спичека приугас.

Девушка нежно улыбнулась подошедшему Томасу:

– Томас, а может быть мы сначала с ребятами?..

Не дожидаясь ответа, Спичек отрезал:

– Короче, Кингстоун, как надумаешь, кинешь вызов. Если я к тому моменту буду еще в состоянии ответить, то тебе повезло – подвалишь, – и, схватив Крафта за рукав, потянул за собой.

Вольфган на мгновение растерявшись, споткнулся и едва не упал, однако все же успел крикнуть, прежде чем Спичек уволок его:

– Мне звони! Я уж точно напиваться не стану!..

Когда они остались одни, Том, словно заправский кот близко-близко склонился к Александре и почти промурлыкал на ушко:

– Девушка, позвольте вас украсть, – и прикусил мочку.

– Томас, а может?.. – она хотела уговорить его отправиться вместе компанией, однако парень решительно отрезал:

– Александра, дорогая моя, надираться в свой выпускной пошло. Пошли к тебе.

И, больше не слушая возражений, повел девушку прочь, уверенно придерживая под локоток.

Уже гораздо позже, когда Томас ушел, она стояла в душе, в своей крохотной комнатке-пенале и продолжала обдумывать их разговор.

Тогда Томас лежал на спине и, закинув руки за голову, щурился как сытый кот. Девушка же, приподнявшись на локте, водила пальцем по его груди. Неожиданно парень повернулся на бок и в упор посмотрел на нее.

– Ты уже определилась, куда дальше?

– То есть?.. – не поняла Александра. – У нас вроде бы распределение на дальнейшее прохождение службы.

Томас вновь откинулся на спину.

– Дорогая моя, не делай вид, словно ничего не знаешь… – протянул он несколько раздраженно.

Девушка тоже улеглась на спину и уставилась в потолок.

Родители Томаса были ведущими юристами в крупной компании, которая каким-то боком сотрудничала с министерством обороны. Дядя же его – Вильям Харисон и вовсе был крупной шишкой в вооруженных силах. Естественно, что для парня о настоящем распределении речи не шло. Томас догадывался, куда его назначат – родственники наверняка уже выбрали для него теплое местечко. Скорее всего, он отправится куда-нибудь в, спокойные центральные миры Конфедерации, а то и вовсе к дядюшке Вильяму под бок.

– Знаю, конечно, – отозвалась она, немного помолчав, – но…

– Давай я поговорю с отцом, и он попросит проректора о подходящем месте. Возможно, ты даже будешь рядом со мной и…

Александра резко села, а потом, помедлив, и вовсе поднялась, чтобы собрать вещи, сброшенные у кровати.

– Александра! Я серьезно!

Парень тоже сел и теперь наблюдал за подругой.

– Господи, Томас, ты сам-то веришь в то, что говоришь?!

Его родители никогда не одобряли их отношений. И, несмотря на то, что молодые люди встречались со второго курса академии, так и не смогли смириться, что их сын – такой перспективный мальчик из порядочной и благополучной семьи – общается с безродной девицей. Александра воспитывалась в патронатной семье, среди десятка таких же сорванцов, а в академию попала по сиротскому льготному лимиту. Но им было абсолютно наплевать, что эта безродная девчонка всегда хорошо училась, получала стипендию и в аттестате не имела отметки ниже «Би». Главным для них оставалось то, что она была никто и не имела родственных связей среди политической верхушки Конфедерации.

– Александра, как ты можешь?! Отец обязательно пойдет мне навстречу.

«Скорее всего, он послушает свою жену – Аманду Берроуз – твою мать!», - хотелось крикнуть девушке, однако она промолчала. Что толку понапрасну сотрясать воздух.

Миссис Берроуз уже не раз дала понять, что не одобряет намерение сына встречаться, а уж тем более жить с Александрой. Мистер Берроуз никак не высказывался по этому поводу, однако девушка готова была руку дать на отсечение, что в этом вопросе он разделяет мнение жены. За все четыре года, пока она встречалась с Томасом (кстати, почему-то его родители всегда настаивали, чтобы парня называли только полным именем, да и он сам перенял эту манеру), мистер Берроуз не сделал ни малейшей попытки хоть как-то сблизиться с ней и завязать хотя бы подобие нормального человеческого общения. Но Томас, словно не замечал отношения родителей к девушке, а может, не хотел замечать. Он делал вид, что ничего не происходит, что все так и должно быть.