Иван Лебедин - Империя. Наследие владык

Амонис облегченно откинулся на спинку широкого кресла.

– Подобное мы слышим уже долгие годы, но это лишь слухи, – убедительно произнес он.

– На этот раз это правда. Незадолго до того, как Империя обрушила на планету сокрушительный удар, Элию покинул корабль хардов с внучкой Верховного жреца на борту.

– Девочка, – презрительно произнес Амонис, – надеюсь, ты не думаешь… – начал он, но передумал, – проверь ее, – приказал Верховный зарас.

– Господин, я пока не нашел ее, но мне известны имена непосредственных спасителей ребенка. Это Севатис и Экселенц.

Услышав последнее имя, Верховный зарас не справился с эмоциями и рывком поднялся.

– Вы не ослышались, Господин, – Барий еще раз поклонился.

– Найди их и доставь ко мне! – приказал Амонис, выходя из-за стола.

Помощник, отвесив низкий поклон, вышел.

Верховный зарас же полностью потерял желание работать, есть также больше не хотелось. Нужно было расслабиться, полностью расслабиться. И он знал лишь один способ для этого…

Проходя через гарем, он увлек за собой трех девушек и, сбрасывая на ходу одежду, направился в спальню…

Барий стоял в коридоре, наблюдая, как удаляется его господин. Лишь ему одному было известно, как трудно приходилось Амонису и каких недюжинных усилий ему стоило достичь того, что у него было сейчас. Он, конечно, старался помочь своему господину всем, чем только мог, но этого было недостаточно, поскольку перед лицом жизни Верховный зарас оставался один. Теперь он всегда был один…

Барий все чаще возвращался к мыслям о том, правильным ли было для Амониса расстаться с Орденом, ведь он был гораздо свободнее и счастливее, когда являлся МАСТЕРОМ.

Этот мир его господин создал, когда был МАСТЕРОМ. Верховным зарасом он также стал, будучи МАСТЕРОМ, так хватит ли у него сил возглавить Имперский Совет, будучи просто Амонисом?

Глубоко вздохнув, помощник медленно побрел в свои покои.

Яркое солнце Зарины проникало через панорамные окна и освещало небольшую спальню, в центре стены которой висел слишком большой для этого помещения портрет, изображавший черноволосого и зеленоглазого мужчину.

Барий сел на кончик кровати, не сводя глаз с точеного лица бывшего МАСТЕРА, отца Амониса, павшего от руки харда. Именно тогда, на могиле своего прежнего господина, Барий поклялся, что приложит все силы, чтобы его сын покинул Орден. Тогда он был уверен в своей правоте… Но теперь… теперь помощник все больше и больше сомневался.

Скупая мужская слеза прокатилась по его щеке. Почувствовав соленый привкус во рту, Барий осушил щеку тыльной стороной ладони и покинул спальню.

Несмотря на начавшийся сентябрь, лето не сдавало свои позиции, и, пусть ночи уже стали прохладными, дневное солнце все еще ласково согревало землю своими лучами и проникало сквозь открытые окна Университета международных отношений, где в ожидании первой лекции сидела хрупкая белокурая девушка с точеными чертами лица и светло-голубыми глазами.

Группа постепенно собиралась, все знакомились, а девушка оставалась одна. Ни у кого не возникало желания сесть с ней рядом или хотя бы подойти.

Так было всегда. Она привыкла к этому в школе, но очень надеялась, что в университете ситуация переменится. Однако все указывало на обратное, и девушка загрустила, стараясь скрыть свои эмоции за иллюзией задумчивости, и максимально заинтересовано принялась смотреть в окно на ярко-зеленую листву рядом растущих деревьев.

Вошел преподаватель и, закрыв дверь за собой, представился, после чего начал знакомиться со студентами, называя их в соответствии со списком.

Все вокруг (уже на тон ниже) продолжали знакомиться и общаться, а на Марго все сильнее накатывала тоска…

В этот момент дверь в аудиторию резко распахнулась, и в нее впорхнула темноволосая девушка. Она бегло оглядела аудиторию, после чего встретилась глазами с преподавателем и виновато ему улыбнулась:

– Простите, – произнесла ученица с сильно «мурлыкающим» акцентом, – я впервые здесь, поэтому поиск аудитории занял у меня гораздо больше времени, чем я предполагала, – улыбка девушки стала еще более кроткой.

– Хорошо, – преподаватель решил не идти на принцип в первый день, – только больше не опаздывайте.

– Ни в коем случае, – заверила его ученица и устремилась по проходу в поиске свободного места.

Вновь прибывшая девушка оказалась очень красивой. Темные, почти черные волнистые волосы струились по ее плечам, ярко-синие глаза призывно блестели, приоткрытые в улыбке полные алые губы демонстрировали белоснежные абсолютно ровные зубы. В ней было все идеально: тонкие, правильные черты лица, мраморная кожа, совершенная фигура.

Все, у кого было свободное место, отодвигались, желая заполучить такую соседку, но девушка продолжала упорно идти дальше.

Наконец она остановилась у парты Марго:

– У тебя свободно? – поинтересовалась темноволосая красавица.

– Да, – удивленно ответила Марго.

– Прекрасно, – девушка протиснулась между спинкой сиденья и соседней партой на пустующее место.

Марго, конечно, могла бы подвинуться и не заставлять вновь обретенную соседку протискиваться сзади нее, но удивление пока еще не покинуло девушку, и она медленно соображала.

– Меня Катрин зовут, – сообщила соседка, доставая из сумки ручки и тетрадь, – я из Франции.

– А меня Маргарита, – произнесла хриплым голосом девушка, – но близкие меня зовут Марго.

– Близкие – это друзья? – спросила Катрин и, не дожидаясь ответа, чему Марго была рада, так как говорить, что близкие – это только родственники, не хотелось, а врать девушка практически не умела, добавила: – Думаю, мы тоже подружимся, – договорила соседка, подмигнув Марго. Она улыбнулась в ответ. «А жизнь-то налаживается», – подумала девушка.

После занятий новые подруги отправились прогуляться.

Катрин интересовало все, что Марго готова была рассказать, и девушка, благодарная такому долгожданному вниманию, изливала все, о чем стремилась поведать ее душа: об учебе в школе, о родителях, даже не скрыв тот факт, что приходилась им приемной дочерью.

Родители не держали это в тайне с самого детства, но Марго это не особо коробило: отсутствие друзей как таковых держало ее тайну в секрете от сверстников и те не могли ее ранить своими подколками.

Катрин слушала ее несколько часов, не перебивая, не вставляя реплик, лишь иногда одобряя рассказчицу понимающей улыбкой.

Вообще-то Марго сама поражалась своей откровенности с совершенно незнакомым человеком, однако ей хотелось рассказать Катрин все. Темноволосая красавица начала казаться ей практически родной.