Джон Скальци - Бригады призраков

По прошествии шестнадцати недель в зародыш посылают синтетический гормон, который, распространившись по всему телу, снижает скорость метаболических процессов до нормальных значений.

На протяжении всего роста ясли работают над телом, укрепляя мускулатуру и обеспечивая то, чем их обладатель сможет пользоваться с момента обретения сознания. В головном мозге МозгоДруг помогает развивать общие нейронные пути, стимулирует развитие нервных центров и готовится к тому моменту, когда обладатель тела очнется, – чтобы облегчить переход из ничего во что-то.

Для большинства солдат Специальных сил после этого остается только "рождение" – процесс выгрузки, за которым следует быстрый и (как правило) безболезненный переход к армейской жизни. Однако этому солдату Специальных сил предстояло совершить еще один шаг.

Генерал Сциллард подал знак своим техникам, и те приступили к работе. Уилсон снова сосредоточился на аппаратных средствах, ожидая команды начать процесс переноса. Наконец техники доложили, что все готово; Уилсон отправил сознание в путь. Негромко гудело оборудование. Тело в яслях оставалось неподвижным. Через несколько минут Уилсон, посовещавшись с техниками, обратился к Роббинсу, после чего наконец подошел к генералу Мэттсону:

– Все готово.

– Вот как? – удивился тот, глядя на тело в яслях. – Внешне он нисколько не изменился. У него по-прежнему такой вид, будто он находится в коме.

– Его еще не пробудили, – объяснил полковник Роббинс. – Хотелось сначала выяснить, как именно это делать. Обычно когда солдат Специальных сил пробуждается, его МозгоДруг переключается в режим интеграции сознания. Это обеспечивает солдата временным чувством собственного "я" до тех пор, пока он не разовьет свое собственное. Однако, поскольку данное тело уже может обладать сознанием, техники полагают, что МозгоДруг включать не надо. Компьютер может только сбить с толку этого человека.

Мэттсон презрительно фыркнул; эта мысль его развеселила.

– Будите его, не включая МозгоДруг. Если перед нами действительно Бутэн, я не хочу сбивать его с толку. Мне нужно, чтобы он заговорил.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Роббинс.

– Если наша задумка увенчалась успехом, этот тип ведь сразу же поймет, кто он такой, как только придет в сознание, так? – спросил Мэттсон.

Роббинс бросил взгляд на Уилсона, который слышал весь разговор. Лейтенант изобразил нечто среднее между пожатием плечами и кивком.

– Мы так считаем, – ответил Роббинс.

– Хорошо, – сказал Мэттсон. – В таком случае, я хочу стать первым, кого увидит этот ублюдок.

Подойдя к яслям, он встал перед спящим телом:

– Пусть будят сукиного сына!

Роббинс кивнул женщине-технику, и та нажала пальцем на панель управления.

Тело дернулось, в точности так же, как ведут себя люди, оказавшись в тех сумерках, которые отделяют сон от бодрствования, когда им внезапно начинает казаться, что они падают в пустоту. Веки, задрожав, открылись. Глаза заметались в разные стороны, сбитые с толку, после чего уставились на Мэттсона. Тот, нагнувшись, ухмыльнулся:

– Привет, Бутэн! Готов поспорить, ты удивлен видеть меня.

Тело напряглось, стараясь приподнять голову, словно собираясь что-то сказать. Мэттсон послушно склонился ниже.

Тело закричало.

Генерал Сциллард нашел Мэттсона в туалете в противоположном от лаборатории выгрузки тел конце коридора, где тот справлял малую нужду.

– Как ваше ухо? – участливо поинтересовался Сциллард.

– Вы что, Сциллард, издеваетесь? – взорвался Мэттсон, не отворачиваясь от писсуара. – Если бы это вам на ухо заорал бестолковый идиот, а я бы потом спросил, как вы себя чувствуете?

– Он не бестолковый идиот, – поправил его Сциллард. – Вы пробудили новорожденного солдата Специальных сил, отключив его МозгоДруг. У него нет никаких представлений по поводу того, кто он такой и где находится. И он сделал то, что делают все новорожденные. А вы чего ожидали?

– Я ожидал увидеть Чарльза, мать его, Бутэна, – проворчал Мэттсон, стряхивая последнюю капельку. – Если не забыли, именно ради этого мы выращивали в яслях долбаного ублюдка.

– Вы же знали, что наша затея могла кончиться ничем, – сказал Сциллард. – Я вас предупреждал. И ваши люди тоже вас предупреждали.

– Спасибо за напоминание, – буркнул Мэттсон. Застегнув ширинку, он перешел к раковине. – Вся эта дребедень обернулась лишь пустой тратой времени.

– Быть может, от клона Бутэна еще будет толк, – предположил Сциллард. – Быть может, сознанию требуется какое-то время на то, чтобы обосноваться в мозгу.

– Роббинс и Уилсон утверждали, что этот тип очнется уже с сознанием Бутэна. – Мэттсон помахал руками перед краном. – Черт бы побрал эту автоматику!

Отчаявшись, он в конце концов полностью закрыл датчик ладонью. Из крана ударила мощная струя.

– До нас такого еще никто не проделывал, – напомнил Сциллард. – Возможно, Роббинс и Уилсон ошиблись.

Мэттсон издал отрывистый смешок.

– Эти двое ошиблись. И тут нет никаких "возможно". Так что нечего их выгораживать. Но я не к этому. Ваши люди будут нянчиться со взрослым младенцем, дожидаясь, пока "его сознание обоснуется в мозгу"? Не сомневаюсь, ответ отрицательный, и у меня, разумеется, тоже нет ни хрена желания этим заниматься. Мы и так уже потеряли слишком много времени.

Вымыв руки, Мэттсон оглянулся, ища автомат с полотенцами.

Сциллард указал на противоположную стену:

– Полотенца закончились.

– Ну конечно же! – печально усмехнулся Мэттсон. – Человечество создает солдат из ДНК, но не может снабдить сортир одноразовыми бумажными полотенцами.

С силой встряхнув руками, он вытер их о брюки.

– Оставим бумажные полотенца в покое, – остановил его Сциллард. – Означают ли ваши слова, что вы отказываетесь от этого солдата и отдаете его мне? Если так, я включу его МозгоДруг и как можно скорее направлю в учебное отделение.

– К чему такая спешка?

– Перед нами полностью развитый солдат Специальных сил, – объяснил Сциллард. – Не стану отрицать: я действительно тороплюсь. Вам не хуже меня известно, какая у нас в Специальных силах текучка. Нам всегда нужно больше. И еще, скажем так, я не потерял до конца надежду, что именно этот солдат окажется очень полезным.

– Мне бы ваш оптимизм, – заметил Мэттсон.

Сциллард усмехнулся:

– Генерал, вам известно, как получают свои имена солдаты Специальных сил?

– Вас называют в честь великих ученых и художников.

– В честь ученых и мыслителей, – поправил Сциллард. – По крайней мере, нам дают их фамилии. А имена случайным образом выбираются из числа наиболее распространенных. Лично меня назвали в честь Лео Сцилларда. Он был одним из ученых, которые участвовали в создании первой атомной бомбы, о чем впоследствии Сциллард очень сожалел.