Аллан Коул - Месть проклятых. Возвращение императора

Затем пришло время иметь дело с командой. Страшновато...

Пока, правда, ничего – по крайней мере в течение шести вахт, до тех пор, пока члены экипажа не протрезвеют настолько, чтобы перестать появляться за столом и терпеть то, что он перед ними выставляет.

Время Рашида проходило за уборкой камбуза и в размышлениях о разных вещах.

Что он здесь делает? Или, вернее, почему он считает, что он там, где надо? Ответа не получалось.

Чистить камбуз!.. Моран отклонил просьбу Рашида, чтобы ему позволили надеть скафандр, задраить камбуз, стравить оттуда воздух и выпарить в вакууме жировой нагар, налипший повсюду.

– Во-первых, я не уверен, исправны ли клапаны-натекатели. Во-вторых, мне не хочется рисковать – а вдруг корабль развалится? В третьих, где гарантии, что мы потом сможем загерметизировать камбуз? В-четвертых, ни одна свинья здесь не оценит твоих усилий. И, в-пятых, ты вконец запудрил мне мозги. Убирайся с мостика и больше не вздумай найти повод для безделья.

Рашид вышел.

Этим вечером Моран со злым видом выдавил из себя похвалу – его ужин оказался вкуснее, чем обычно. Рашид мягко пояснил, что воспользовался новой приправой. Глюкоза, кетоновые тела, минеральные вещества, жиры, креатин... Он не успел упомянуть про мочевую кислоту, когда Моран велел ему заткнуть пасть. Может, и к лучшему.

Команда, протрезвев, узрела в Рашиде своего нового врага и сосредоточилась на войне с ним. На корабле было абсолютно нечего делать, разве что молиться о посадке, когда наконец можно будет смотать удочки. Этот опечатанный груз... он еще принесет им хлопот – в свое время. Порт назначения, пока неизвестный... Наверняка какая-нибудь дыра – "Сантана" возила только такие грузы, которые больше никто не брал и с которыми никто, кроме самых отчаянных, не высаживался.

Офицеры... Джарвис неизменно находился в одном из трех состояний – либо он был пьян и невидим, либо видим, но все равно пьян, либо же – трезвый – торчал, съежившись, на своем мостике, подобный тени.

Моран... По милости этого суки-помощника вряд ли можно надеяться, что в изоляторе остались еще медикаменты. Рашид даже любовался – умом, конечно, не сердцем – повадками Морана. Старпом был неспособен отдать приказ, не подкрепив приказание зуботычиной. Иногда боль от удара не утихала час, иногда – целые сутки. Однако он никогда не выводил человека из строя так, что тот не в силах был стоять вахту.

Д'Вин... Ей все было до лампочки; она занималась лишь двигателями. И ко всем из команды была равнодушна. Влезала в одну щель и вылезала из другой, вся в моторной смазке...

Время трудное для каждого звездоплавателя-дальнобойщика. Вот и отводят душу на коке. Почему-то он ответственен за те помои, которыми их кормит. Никому дела нет, что бедолага ступил на борт всего за час до отлета...

Рашид, сколько мог, не обращал внимания на недовольство, оскорбления, а впоследствии и угрозы. Но потом произошли следующие события. Неожиданно в переборку над головой Рашида ударилась миска; вдогонку за ней полетел метатель. Кто-то подскочил к Рашиду с ножом. Нож тут же был разломан на два куска, и Рашид попытался сделать то же с его хозяином. Еще два члена команды прыгнули на Рашида и поймали стойку для сушки посуды.

"Исключительно живучие ребята", – подумал Рашид уже в середине вахты, услышав, как под его дверью завозились, пытаясь встать. Когда инцидент был исчерпан, он вызвал свободных от вахты и велел перенести "мстителей" в изолятор. Накладывал повязки, как умел. Чтобы поправить свернутый на сторону нос одного из них, не было ни приспособлений, ни знаний; Рашид успокоил себя тем, что это будет не первый и не второй, а по крайней мере десятый человек с кривым румпелем на борту. Третьему он вправил ногу, а на следующий день, когда Моран стал грозиться посадить вышедшего из строя на гауптвахту, упросил помощника приписать его на время к камбузу для кое-какой помощи.

Делать в полете было почти совсем нечего. На нормальном корабле в это время проводится обслуживание техники, обработка груза и так далее, и тому подобное... На "Сантане" это никого не заботило. Отдрай ржавчину на своем участке – и гуляй по всему кораблю, где хочешь. Это-то и было паршиво – команде, свободной от вахты, задавали слишком мало работы. Моран был просто драной задира, а не помощник капитана; лишь бы подчиненный не попадался ему на глаза да вовремя выходил на вахту, на остальное ему было наплевать. "Очень, очень глупо", – думал Рашид.

Обстановка все более накалялась. Команда перестала жаловаться вслух, люди ходили угрюмые. Они собирались по двое-трое в коридорах и пустующих помещениях, очень тихо беседуя друг с другом. Эти беседы могли быть лишь об одном: либо об убийстве, либо о мятеже. Либо о том и другом сразу.

Рашид, прячась за большим котлом, пытался следить за такими группками и подслушивать. Как он понял, заводилами были трое. Сначала они скрывались в тени, но потом ему удалось их выследить. Один был из той компании свободных от вахты, которые недавно напали на Рашида. Все, что интересовало Т'Орстена – так его звали, – это буза; он провозгласил, что главным актом его представления станет буза на камбузе. Он мечтал мелко-мелко нашинковать корабельного повара, лишь только представится удобный случай.

Вторым вожаком было существо женского пола, драчливое от природы, по кличке Хулиганка. Бедняжка чувствовала себя несчастной оттого, что Моран сильнее и дерется больнее, чем она.

Третья приводная пружина, тоже слабого пола, была устроена посложнее. Техник-моторист Питкэрн. Она старалась не отличаться от других, и в большинстве случаев ей это удавалось. Но Рашид распознал нотки некоей образованности, звучавшие в ее речи. Он стал обращать внимание на женщину, и это было замечено.

Как-то раз Рашид наткнулся на нее, когда выходил из своей каюты.

– Я хотела бы поговорить с тобой насчет обеда, – начала она и указала на переговорное устройство.

– Все в порядке, – ответил на ее знак Рашид. – Моран или кто-то другой вставил туда индуктивный датчик, но теперь он больше не действует.

– Не слишком ли умно для работника котлетного фронта?

– Почему? Просто осторожность...

– Член ПДТ?

Рашид отрицательно покачал головой:

– "Гороховые Линии" не нанимают членов профсоюза. По крайней мере, тех, кто хвастается профбилетом.

– Вроде тебя?

– Трудновато оставаться активистом, сидя на берегу пару лет. Кроме того, в тех местах, где я работал, организация профсоюза была немного рискованной затеей.

Любопытство Рашида в отношении Питкэрн было удовлетворено. Профсоюз докеров и транспортников, сокращенно ПДТ, переживал трудные времена. Он был известен как воинствующая, необъяснимо агрессивная организация. Задыхающаяся экономика Империи давала начальству все возможности не только навязывать любому нанимающемуся в космопорт контракт с обязательством неучастия в профсоюзе, но и составлять черные списки профактивистов и организаторов.