Константин Соловьёв - Господин мертвец

Но пехотинцы фон Мердера в этот раз справились сами. Французы наступали не особо уверенно, и было видно, что их решимости надолго не хватит. Так и случилось. Даже разрозненных остатков артиллерии полка хватило, чтобы дезорганизовать наступающие порядки, а слаженная винтовочная пальба помогла выбить самых ретивых. Минометная батарея Вайса тоже сделала несколько залпов из своих орудий. Не дойдя до траншей переднего края метров двести, французы остановили наступление, поставили дымовые завесы и под их прикрытием предпочли убраться восвояси. Впрочем, потери их были несущественны.

- Прощупывают, как саперным щупом, - сказал Тоттлебен, изучавший поле боя в свой бинокль, - Думаю, заладят регулярно, господин унтер. Здесь, там…

- Будут щупать нас, как клиент – пышную даму в борделе, - буркнул Клейн, - И ничем хорошим это не закончится. Слишком большая протяженность фронта, полк оберста растянут, как мехи аккордеона. Кончится тем, что проклятые пуалю нащупают лазейку и двинут туда кулаком, а не пальчиком, как сейчас. И полоумный оберст просто не успеет стянуть достаточно сил.

- Для этого мы здесь и находимся. Закрывать те дыры, которые не сможет закрыть оберст, - рассудительно заметил Тоттлебен, - Правда, я склонен согласиться с Клейном, господин унтер, пусть и в… более мягких выражениях. В стратегической перспективе ничего хорошего нам ждать не приходится. Играя пассивную роль, мы как бы приглашаем французов проявить инициативу. И я полагаю, они ее проявят.

- Наступление, - холодно сказал Клейн, - Вот, что нам надо. Внезапный удар всеми силами, резервом… Как в драке, понимаете? Только противник замахнулся кулаком размером с дыню, только центр тяжести перенес… И под ложечку ему! Быстро, чтоб даже не успел опомниться. Чтоб зубы к чертям…

- Будет с вас, господа стратеги, - Дирк слабо улыбнулся, - Займитесь пока насущным. Карл-Йохан, что четвертое отделение? Приведено в порядок?

Карл-Йохан кивнул, сверкнув идеально проложенным, как обычно, пробором. Дирк не сомневался в том, что все свободное время его заместитель посвятил четвертому отделению и теперь сроднился с ним, как хороший протез с ампутированной культей.

- Относительно, господин унтер. Ребята хорошие, меня понимают. И я их тоже.

- Приструни, пожалуй, Зиверса и не тяни. Этот парень тебе еще устроит со своим фридхофизмом… Вши тоже с одного человека начинаются.

- Будет как шелковый, - заверил Карл-Йохан, - Я эту заразу выжгу на корню.

- Хорошо.

Если разобраться, ничего хорошего в ситуации не было. Командиром четвертого отделения формально оставался Мерц, так и не пришедший в сознание. И, как понимал Дирк, его сознание уже находилось слишком далеко отсюда, чтобы подчиняться воле своего мейстера. Надо доложить тоттмейстеру Бергеру, нечего тянуть. Дело неприятное, но он, как командир взвода, не может оставаться сторонним наблюдателем.

Разумеется, Бергер тут же распорядится на счет Мерца. Щелкнет пальцами, и тот испустит дух. Чтобы Карл-Йохан смог официально принять должность. Это было лишь формальностью. Но именно той формальностью, которая была тяжелее всего на свете.

Дирк пытался себя уверить в том, что Мерца, его доброго старого приятеля Мерца, уже нет. Он давно в чертогах Госпожи, играет с кем-нибудь в шахматы по своему обыкновению. Осталось лишь его тело, бесконечно долго служившее и, в конце концов, бесполезное. Но Дирк все медлил, откладывая доклад тоттмейстеру Бергеру, тщетно пытаясь убедить себя в том, что это не предательство. Нелепая, наивная, детская попытка сохранить тайну. Как будто у «Веселых Висельников» могут быть какие-то тайны от их хозяина…

- Что такое, ефрейтор? – Дирк заметил, что Карл-Йохан по-прежнему стоит рядом. Обычно у того было достаточно хлопот, - Хотите сообщить о чем-то?

- Да, господин унтер. Ефрейтор Мерц…

Дирк встрепенулся.

- Что с ним? Пришел в сознание?

- Никак нет, - Карл-Йохан отвел взгляд, что было совершенно не в его манере, - Он… оставил должность, господин унтер.

- Как это – оставил? Выражайтесь яснее!

- Застрелился. Полчаса назад.

Дирк уставился на Карла-Йохана, не понимая, всерьез ли тот говорит. Совершенно излишняя мнительность. У Карла-Йохана не было проблем с чувством юмора, но шутить перед командиром он, конечно, не стал бы. Да еще и такими вещами.

- Он не мог застрелиться. Последний раз, когда я видел его, он и ложки бы поднять не смог!

- Видимо, он в какой-то момент пришел в сознание. Варга все видел.

- Карл Варга?

- Да. Он был караульным в блиндаже отделения. Мерц лежал без движения, как лежал все это время, потом вдруг очнулся и поднялся на ноги.

- Варга не врет?

- Вы же его знаете, господин унтер. Карл Варга – психопат и садист, но он не лжец.

- Знаю, Карл-Йохан. Дальше.

- Ефрейтор Мерц ничего не сказал, только вздохнул, вытащил свой револьвер, приставил к виску и…

Дирк ощутил облегчение и стыд разом.

Для Мерца все кончилось. И положение прояснилось. Самоубийство «Висельника» - дело неприятное, но в случае с Мерцем это, наверно, наилучший выход. Который развязывает руки самому Дирку. Стыд был тягучим и тяжелым, но он был неразрывно связан с этим облегчением, и спрятать его в какую-нибудь темную душевную щель не получалось.

- Я доложу об этом мейстеру, - сказал он вслух официальным тоном. И по лицам Клейна, Тоттлебена и Карла-Йохана понял, что его собственные мысли настолько на поверхности, что скрывать их нет необходимости. Сейчас все они ощущали одно и то же, - Печальная новость. Ефрейтор Мерц был одним из ветеранов роты. С его уходом мы многое потеряли.

Слова были фальшивыми, как стандартный текст похоронного письма, обтесанный сотнями тысяч повторений. Но их сокрытый смысл понимал каждый из мертвецов. И все-таки для того, чтоб смотреть друг другу в глаза, требовалось немало усилий. Хорошо, что Карл-Йохан приберег эту новость под конец вечернего доклада.

- С вашего позволения… - Клейн коснулся пальцами в латной перчатке виска, - Если вы будете докладывать мейстеру об этом ужасном случае, можете присовокупить еще одно имя.

- Драугры растерзали еще кого-то? Я же приказывал держать пальцы на спусковых крючках! Где было охранение? Немедленно найти того, кто не уследил, и доставить в штаб!

- Приношу свои извинения, господин унтер, - командир пулеметного отделения качнул большой тяжелой головой, - Это не драугры. Еще одно самоубийство в моем отделении.

- Двое за день?!

- Похоже на то.

- Мейстер меня живьем похоронит… Кто у вас, ефрейтор Клейн?

- Рядовой, господин унтер. Мартин Гюнтер. Из последнего пополнения.

Дирк вспомнил Мартина Гюнтера, его бледное, как у всех «Висельников», лицо, потухший взгляд, дыру на месте вырванного шеврона… Некоторым просто не дано привыкнуть. Так иногда случается. Некоторые слишком слабы, чтобы принять саму мысль. И рядовой Мартин Гюнтер, некогда отважный штурмовик, оказался не готов. Он мог вытерпеть безумные штыковые атаки, разъедающий тело газ, заваленные мертвыми телами и перепаханные снарядами поля, вечный голод, рев аэропланов и бессмысленный ад траншейной резни. Но даже у самого сильного человека есть черта, за которую он не может ступить.