Вадим Денисов - Побег

— Дарий, а что, если тебе просто подчиниться? Герман умный, видит пользу общине. Не психуй, подожди! Отсидишь свое…

— И с чистой совестью на свободу, так, что ли, Юра? Вот хрен ему во все рыло, буржую! Да и не верю я теперь Ростоцкому. Не смогу. Буду постоянно ждать удара, что это за жизнь?

— Но что делать?

— Уж не сухари сушить! Смоюсь в Прорез, завтра же! — заорал я со злостью.

— Не ори ты! — тихо попросил Молодцов. Он кивнул на дверь, недовольно нахмурился и предостерегающе поднес палец к губам.

Дурацкая ситуация.

Спокойствие было где-то рядом, всего в двух шагах, я уже начал корректировать планы развития Диксона… Оказалось, все не так. Беседа с Ростоцким вылилась не в банальное внушение, она была задумана заранее и умело сконструирована. Скорее всего, Ростоцкий еще до нее определил порядок действий, ловя на мелочах. И печальный финал этой истории чуть не застал меня врасплох.

Малость конспирации ему не хватило, и это самое скверное в сложившейся ситуации, значит, остальное он продумал, я его знаю. Хотя одно положительное обстоятельство все же имеет место быть: акценты расставлены, теперь неясностей не будет. Мне, дураку, наука: доверительные, даже дружеские отношения с ребятами из Бриндизи не помогли. Нельзя надеяться на всех подряд, а рот лучше держать на замке. Задумал что-то, не соответствующее взглядам и планам высшего руководства, убеждай. Если же убедить не можешь — впредь помалкивай. Проболтался, показав, пусть и невольно, непокорность — лезь срочно в нору и носа из нее не кажи.

— Ладно, Юра, сворачиваем. Спасибо тебе огромное, конечно. В должниках буду.

— Да ерунда. Ты твердо решил?

— Абсолютно. Ростоцкий Квачина отсюда уберет, это факт. Ему надо перекрыть мне дорогу к порталу, из Дугласа или Веннеса в другой мир не попадешь. Здесь встанет новый хозяин, согласный играть строго по правилам. Знаешь… Я, конечно, могу и поторчать месяц в ссылке. Только потом места себе не найду.

— Один отправишься? — с сомнением спросил радист.

— Пока не знаю, расскажу мужикам, а там как ляжет. И вот что. Ты мне ничего не говорил и вообще не в курсе дел. Ничего на себя не бери. Ни-че-го. Запомни святое правило умного человека: чистосердечное признание — вечная каторга. Договорились?

Он кивнул и поинтересовался напоследок:

— Как ты вообще?

Я попробовал честно оценить свое состояние. Нечем похвастаться: налицо срыв башни, вылет заклепок, мандраж в конечностях и отвар яиц. Поэтому и не ответил.

— Обращайся, если что, сегодня ночью спать не буду, — пообещал радист, на том мы и расстались.

Битый час мы сидели в сумраке мастерской.

Я, по глупости, думал, что даже в случае их искреннего желания мне необходимо будет убеждать остальных членов группы. И инициатива, в идеале, должна исходить не от меня. Или не только от меня.

Ничего этого не понадобилось.

— Капец! — воскликнул Алексей, помахивая монтировкой, и с нехорошей улыбкой оглядел нас. — Беспредел, за такое Герману в морду дать надо! Х-а-арош! Нормально, не? Человек ему верит, как родному, а тот обнадежил ровным базаром, а потом пробил за спиной и мутит! Не, пацаны, я считаю, что можно и разборки начать, в случае чего.

— Ты ведь его не хуже меня знаешь, — я махнул на парня рукой и повернулся к Винни. — На новую планету ему плевать. Деньги любит. Так ведь и там может быть ништяк.

Подбежав к двери заставленного разным железом помещения, в котором мы заперлись для беседы, Лешка осторожно высунулся, осмотрел двор словно вымершей на жаре крепости и вернулся, сообщив заговорщицким голосом:

— Он из ревности мог такую байду поднять! Видит, гад, что Квачин в перспективе, вот и забоялся.

— Почему тогда не грохнул в тишине? — поинтересовался я. А сам вспомнил, как Герман, якобы шутя, предположил, что я мог бы и вольницу объявить в Диксоне, назначив себя, любимого, князьком. Пазл складывался четко, в зазор иголку не просунешь.

— Ну, захотел тобой попользоваться напоследок, — то ли объяснил, то ли отмахнулся юный индеец.

— Что значит, попользоваться? Так, все ясно, тупо балаболишь, — я отошел от избитого молотком верстака и нервно заходил по мастерской, словно по ожидающей меня камере, поджав губы и засунув руки в накладные карманы штанов.

Сейчас хоть поспокойней стало. А вот полчаса назад…

— Только без шума. Как я понял, решение уже принято. Не о том мы сейчас говорим, не о том, — снова взял слово Винни. — Если Ростоцкого интересует только Дарий, то это одно. А вот если Герман Константинович и других собрался поставить у ноги на привязи… Не думаю, что мы с Алексеем удивимся. Могут пострадать и остальные, если попытаемся вовлечь в дело еще кого-то.

— Дар, да объясни ты ему наконец! — Леха прекратил воинственно размахивать монтировкой и вытянул руку в сторону вьетнамца. — Любой из наших в такую тему впишется, зуб даю!

— Болтун! — огрызнулся Винни. — Зубов не хватит.

— Кстати, да, — уныло поддержал я охотника. — Оказывается, еще и Войтенко на мое место метит.

— Ну, йе-о… — только и смог вымолвить Леха. — Ты утверждаешь?

— Я ничего не утверждаю, просто передал то, что узнал.

— Так и есть, — кивнул Винни, — со стороны видно.

— Что видно? — не успокоился Лимонов.

— Видно, что Игорь хочет получить должность старосты Диксона. И ты, Лимон, со временем научишься замечать такие вещи.

— Опять про молодость мою! Задолбали!

— Слышь, молодой, перестань орать! — прошипел я. — Не то точно долбану.

Парень насупился, но ненадолго, он вообще быстро отходит.

— И все-таки мое слово: ревность! — упрямо бросил он.

Винни поднял голову и с интересом посмотрел на меня.

— Ты не обижайся, Алексей, когда я тебе говорю о молодости, — начал он, обращаясь к индейцу, но глядя в мою сторону. — Здесь человек быстро взрослеет, начинает умные вещи говорить. Беден, так раскидывай умом… Допустим, ревность. Или разумное устранение возможной конкуренции. Ведь Дарий — человек особый.

Я удивленно вскинул брови.

— С чего бы?

— Молодой, а уже известен многим на реке, — принялся отгибать пальцы охотник. — Староста Диксона, уважаемый в поселке, и не только, человек. Женщины тебя любят. Общаешься с олигархами, в ресторанах с ними сидишь, удачливый добытчик и поисковик. Ты золото нашел! Кем только тебя не представляли… То строителем ученым, то руководителем от Бога. Везунчиком, повесой, баловнем судьбы. А скажи, Дарий, кто ты есть на самом деле?

— Что ты имеешь в виду, Винни? — растерялся я.

Он усмехнулся и показал рукой на места, где нам надлежало присесть.

— Послушайте-ка, мальчики, старую вьетнамскую притчу…

Когда Винь это предлагает, то лучше не спорить. Все равно придется выслушать, не сейчас, так позже.